Исторический портрет Алексея Михайловича

      Оглавление: 

Введение

      Многие  исследователи рассматривают XVII век  как подготовительный период к кардинальному перелому российской истории, совершившемуся при Петре I. Особо важную роль в этом вопросе сыграло царствование Алексея Михайловича, длившееся с 1645 г. по 1676 г.

      Второму царю дома Романовых досталось от отца, Михаила Федоровича, тяжелое государственное наследство: не было прочного мира ни в чем: ни внешнего, с соседними государствами, ни внутреннего, среди населения страны. С середины семнадцатого столетия необходимость обновляющих мер проявлялась во все более многочисленных и настойчивых требованиях и все усиливающихся бунтах. Наряду с проблемами экономического и юридического характера были поставлены и другие нравственного или религиозного характера, давшие сильный толчок предпринятому исправлению святых книг и реформ церковных обрядов.

      Как должен был вести себя находившийся у власти государь в таких обстоятельствах: оставаться верным старине или заимствовать новшества у запада? Несомненно, ответ на этот вопрос зависит от того, каким человеком был по своим  понятиям и характеру сам царь.

      В своей работе, я хочу рассмотреть  исторический портрет Алексея Михайловича, начав с самого раннего детства. Ведь воспитание зачастую играет главную  роль в формировании взглядов и характера  человека. Постараюсь проследить то, как  окружающие люди и течения в обществе в целом влияли на характер и позицию царя. А также расскажу о мировоззрении и увлечениях "тишайшего монарха". 

      Основная  часть.

      Алексей Михайлович родился в 1629 году. Он был  третьим ребенком от брака царя Михаила Федоровича с Евдокией Лукьяновной Стрешневой; всего же у него было семь сестер и двое братьев — Иван и Василий, но мальчики рано умерли. Таким образом Алексей стал единственным наследником. В 1645 году после продолжительной и тяжелой болезни и последовавшей смерти Михаила Федоровича, 16-летний Алексей вступил на царство.

      Регентом, т.е. руководителем и наставником  молодого царя в делах государственного управления был назначен воспитатель  царя, боярин Борис Иванович Морозов. "Тебе, боярину нашему, - завещал Морозову на смертном одре Михаил Федорович, - приказываю сына и со слезами говорю: как нам ты служил и соблюдал его, как зеницу ока, так и теперь служи!" [1., С.25]

      Потеряв свою мать вскоре после смерти отца, молодой царь оказывал полное доверие своему воспитателю и ему был обязан во многих отношениях. Морозов был человеком интеллигентным и достаточно образованным для того времени, поэтому и сумел дать хорошее образование своему царственному питомцу.

      До  пяти лет Алексей рос в тереме среди женщин. В этом возрасте, порученный надзору Морозова, он начал учиться, те. Читать Часослов, Псалтирь и отцов церкви. С семи лет он занялся изучением письма а затем церковного пения. Таким образом к десяти годам Алексей прошел полный курс древнерусского образования: мог без запинки прочесть часы, петь на клиросе и в мельчайших подробностях знал чин церковного богослужения. Но несмотря на то, что детство Алексея Михайловича прошло обычным путем, на старинный московский лад, в теремах, под надзором мамок и нянек, при обучении царевича уже сказалось влияние духа времени и довольно широко были применены новые приемы образования. Этому Алексей во многом обязан своему воспитателю. Ключевский называет Морозова "одним из первых русских бояр, сильно пристрастившихся к западноевропейскому" [4.,C.109]. Он применил в образовании Алексея методы наглядного обучения, знакомил с некоторыми предметами с помощью гравированных немецких картинок; кроме того, он одел царевича и его брата в немецкую одежду.

      Даже  игрушки царевича значительно отличались от древнерусских. Когда Алексею исполнился год, он получил свои первые игрушки: серебряные свайки, потешные топорики, живых птичек. Пяти лет от роду Алексей получил детские латы, точно воспроизводящие настоящие, работы немецкого мастера П. Шол-та, и игрушечного коня, тоже немецкой работы, с седлом, чепраком и уздечкой.

      В библиотеке преемника Михаила Федоровича к 11-12 годам на ряду с книгами священного писания - единственного предмета чтения просвещенных людей того времени - были также напечатанные в Литве грамматика и космография и словарь иностранного языка.

      Склонностью к получению знаний отличался  и сам царевич Алексей. Пройдя несложную школу древнерусской  грамотности, он не остановился на этом, но всю жизнь стремился пополнить, насколько это возможно, свое образование, пользуясь для этого всеми доступными источниками.

      Указанные особенности первоначального воспитания и обучения на всю жизнь внесли в понятия и стремления Алексея  Михайловича некоторое раздвоение: с одной стороны, у него проявляется крепкая привязанность к русской старине со всеми ее своеобразными обычаями и привычками, а с другой стороны - сильное желание усвоить и применить в жизни полезные новшества, заимствованные от более образованных иностранцев. Так, по словам известного русского историка, профессора В.О. Ключевского, "царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу, соответствующую такому взгляду на дело: одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую ногу уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении".[4.,С. 108]

      Что касается внешности отца Петра Великого, то современники рисуют его очень  красивым мужчиной. Румяный, с кроткими голубыми глазами и темно-русой, слегка рыжеватой бородой, довольно высокий ростом и крепкого телосложения, благодаря частому пребыванию на свежем воздухе, цветущий здоровьем царь Алексей Михайлович всем своим видом производил величественное и приятное впечатление на окружающих. Правда к концу царствования преждевременная полнота сделала могучую фигуру Алексея Михайловича слишком грузной и даже немного дряхлой.

      О личных же качествах преемника Михаила  Федоровича на московском престоле у  современников не было двух мнений: как русские, так и иностранцы отзываются о них одинаково восторженно.

      "Немецкий  купец Рейтенфельс, обласканный  добрым царем писал из Москвы  на родину: "Алексей Михайлович  такой государь, какого желают  иметь все христианские народы, но немногие имеют". Даже совсем  не расположенный к царю англичанин Коллинс все же отзывался о нем, как о добрейшем и мудрейшем государе". [1.,C. 28]

      Что касается мнений русских историков, то их можно выразить словами В.О. Ключевского: "Царь Алексей Михайлович был добрейший человек, славная русская душа." [4., C.114] Именно благодаря своему дородушному и миролюбивому темпераменту Алексей Михайлович получил прозвище "тишайшего царя".

      Алексей Михайлович отличался большой мягкостью  характера, умел глубоко сочувствовать  чужому горю и всегда старался утешить и облегчить страдания ближнего.  Одним из ярких примеров проявления этой черты характера царя, было его трогательное письмо в 1652 г. князю Никите Ивановичу Одоевскому по случаю смерти единственного горячо любимого сына последнего. В письме царь утешает князя самыми теплыми словами, какие князь мог ожидать только от близкого человека и искрейнейшего друга. Приведя все религиозные и нравственные доводы для утешения своего старого слуги, Алексей Михайлович  заканчивает письмо словами: "Князь Никита Иванович! Не оскорбляйся (т.е. не огорчайся), токмо уповай на бога и на нас будь надежен!" [1.,C.28]

      Другим примером проявления царем искреннего сочувствия является письмо к Ордину-Нащокину по поводу побега его сына за границу, прильстившегося рассказами о Западной Европе. Таким поступком сына князь был настолько огорчен, что просил отставки у царя. Однако царь, как пишет В.О. Ключевский, "написал отцу задушевное письмо, в котором защищал его от него самого".[4., C.114] О сыне же царь, успокаивая старика-князя, пишет: "Человек он молодой, захотелось посмотреть на мир божий и его дела; как птица полетает туда и сюда и, налетавшись, прилетает в свое гнездо, так и сын ваш припомнит свое гнездо и свою духовную привязанность и скоро к вам возвратится".[Там же]

      Алексей Михайлович отличался большим милосердием  к своим подданным: он посещал  больных, раздавал милостыню и устраивал  обеды для нищих. Особенно он любил  посещать госпиталь при монастыре  Св. Саввы. Валишевский пишет об этом: "Государь переходил из из одной комнаты в другую, расспрашивал больных, целуя их в рот, утешая их и ведя за собой антиохийского патриарха, который не мог сдержаться чтобы не высказать свое отвращение." [3.,C.347]

      В дни церковных праздников царь был  особо щедр на милостыню. Как пишет Соловьев: "Накануне Рождества Христова…государь ходил на тюремный и английский дворы и жаловал милостынею из своих рук, на тюремном дворе - тюремных сидельцев, а на английском - пленных поляков, немцев и черкас (малороссиян). Дорогою царь раздавал милостыню раненым солдатам и нищим; в то же время раздавал милостыню у Лобного места и на Красной площади. Всего раздавалось денег более тысячи рублей."[6.,C.256]

      Несмотря  на свою мягкость и добродушие, являвшиеся особыми чертами его характера  и несмотря на сочувствие человеческому страданию и великое милосердие, Алексей был человеком весьма вспыльчивым. Встречая что-либо вызывавшее сильное неудовольствие, он легко выходил из себя и давал полную волю своему гневу, впрочем, почти всегда очень недолгому. Раскаяние после гнева было весьма типичным для "тишайшего" монарха.

      Вспыльчивым царь становился, сталкиваясь с хвастливостью  и надменностью. Вот несколько  ярких примеров поведения Алексея  Михайловича в гневе, описанных  русскими историками.

      В 1660 году, когда князь Хованский был разбит в Литве, царь спрашивал в Думе бояр о том, как поступать дальше. Тесть царя, боярин Илья Данилович Милославский, никогда не бывавший в походах, и ничего не смыслящий в военном деле весьма надменно и самоуверенно заявил, что если государь пожалует его, то есть даст ему начальство над войском, то он скоро приведет польского короля пленником. Алексей Михайлович возмутился таким наглым хвастовством своего родственника, что не выдержал и вспылил. "Как ты смеешь, - закричал на него царь, - ты, страдник, худой человечишка, хвастаться своим искусством в деле ратном! Когда ты ходил с полками, какие победы показал над неприятелем?" [4.,C.112] После этих слов разгневанный царь дал тестю пощечину и пинками выгнал его из палаты, захлопнув за ним дверь.

      Нередко Алексей Михайлович облекал выражения  своего гнева в шутливую форму. Причем делал это царь скорее не ради наказания  провинившихся, а ради собственного развлечения. Например, в своем письме от 13 марта 1657 года из своей резиденции в селе Коломенском своему главному ловчему Матюшкину он описывает ему наказание, придуманное им самим для небрежных в исполнении царских велений придворных. Если кто-нибудь из них опаздывал вставать к очень раннему часу, то его окунали в прорубь, а после купания приглашали к царскому столу. Многие, правда, специально опаздывали. Догадливые стольники злую шутку-наказание царя превратили в способ добиваться высокой чести - присутствовать за царским столом. Царь писал об этом: "кто не поспеет к моему смотру, так того и купаю, да после купания жалую, зову их ежеден, у меня купальщики те едят вдоволь, а иные говорят: мы-де нароком не поспеем, так-де и нас выкупают да и за стол посадят; многие нароком не поспевают…" [1.,C.32]

      Иногда  сильный гнев царя вызывало небольшое  противоречие даже в весьма незначительных вопросах. Так однажды, когда Алексей Михайлович,  страдая тучностью, приказал открыть себе кровь и почувствовал облегчение, решил по обыкновению поделиться этим удовольствием с другими и предложил своим придворным тоже сделать кровопускание. Но на это согласились не все. Боярин Родион Стрешнев, родственник царя по матери, отказался от этой процедуры, так как был уже в преклонном возрасте. Царю непременно доложили об этом и он сильно разгневался. "Твоя кровь дороже что ли моей? Или ты себя считаешь лучше всех?" [4.,C.113] - вспылил царь. Но когда приступ гнева прошел, Алексей Михайлович, осознав свою неправоту, просил боярина забыть о происшедшем и пытался всячески загладить свою вину.

      Вспыльчивость Алексея Михайловича историками часто объясняется его живым характером и чрезмерной впечатлительностью. В гневе он часто терял самообладание, начинал сильно ругаться и доходил до рукоприкладства. Ключевский пишет: "Алексей был мастер браниться тою изысканной бранью, какой умеет браниться только негодующее и незлопамятное русское добродушие."[4.,C.112] Однажды Алексей поссорился с патриархом Никоном и выбранил его, обозвав "мужиком и… сыном" [Там же, С.111]

      Другой  случай, описанный Ключевским, произошел  в любимом монастыре Алексея. Казначей Монастыря Св Саввы отец Никита, изрядно выпив, подрался со стрельцами, стоявшими в монастыре. Царь был весьма возмущен таким поступком казначея, что в грозном письме к нему сильно обругал его, написав в адресе послания: "врагу божию и богоненавистцу и христопродавцу  и разорителю чудотворцева дому и единомысленнику сатанину, врагу проклятому, ненадобному шпыню и злому пронырливому злодею казначею Миките".[Там же, С.112] Но религиозные верования царя проявились даже в этом письме. Он всегда был убежден в том, что никто не безгрешен перед Богом и следовательно все равны: и он царь, и провинившийся подданный. Поэтому, обращаясь в письме, он не превозносится над казначеем, а наоборот, пишет о том, что сам "со слезами будет милости просить у чудотворца преп. Саввы, чтобы оборонил его от злонравного казначея". [Там же]

      Однако  говоря о славности характера "тишайшего  монарха", нужно оговориться, что  эта же мягкость Алексея приводилa к нерешительности в государственной деятельности. Ключевский пишет: "Я готов видеть в нем  лучшего человека древней Руси, по крайней мере, не знаю другого древнерусского человека, который производил бы более приятное впечатление - но только не на престоле." [Там же,C.114]