Декабристы восхваляли быт
и культуру древней Руси. Таким образом,
они защищали свои политические и научные
взгляды. В их оценке последующего периода
российской истории четко прослеживается
смешение романтической и просветительской
точек зрения.
Декабристы в своих исторических
трудах, со свойственной им идеализацией
древнего свободного общества, нередко
«рисовали древнюю Русь в духе республиканско-вечевой
утопии»27. Они считали, что Русь оставалась
свободной и независимой даже при норманских
князьях.
Декабристы не видели в древней
Руси ни крепостничества, ни феодализма,
но зато четко выделяли вечевое управление,
считая, что оно не просто ограничивало
власть князей, но иногда и изгоняло их
вовсе.
Мало кто из членов тайного
общества хоть как-то сомневался в силе
вечевых собраний, как в источнике власти
для народа, что на этих собрания граждане
сами обсуждали общественные дела.
Эта легенда о вольностях и
свободах древнего Новгорода стала чуть
ли не основополагающей в пропаганде революционного
движения тайного общества. Однако, такое
отношение к вечевому строю современники
считали едва ли не восхвалением республиканского
строя и даже как угрозу самому Александру
I.
Увлекшись подобной теорией,
Н. Муравьев считал, что вече собиралось
«при великих князьях российских и под
их председательством»28. Возвеличивая значение вече,
он говорил, что древняя Русь во многом
опережала запад. Звучала даже точка зрения,
что Византия заимствовала у Руси некоторые
культурные традиции. Он делал вывод, что
существованием и процветанием вечевого
Новгорода «опровергается ни на чем не
обоснованное мнение, что русский наро
не способен, подобно другим, распоряжаться
своими делами»29
Почему именно Новгород привлекал
такое внимание передовой молодежи 20х
годов XIX в? Новгород был самым ярким примером
«вечевой древнерусской свободы»30, его традиции привлекали декабристов
с их республиканскими взглядами.
Вечевой Новгород стал объектом
подробного изучения декабристами. Восхищение
им сопутствовало на протяжении всего
существования тайного общества, вплоть
до его распада. Преклонение перед древним
Новгород было фактически культом декабристского
движения.
Конечно, республиканские взгляды
рождались декабристов не из-за увлечения
Вечевым Новгородом. А. Поджио31 утверждал, что «не подобает
ссылаться на вече, на посадников, на чисто
народно-державное правление. Идея республики
целиком вытекала из настоящего положения
государства»32. Однако, влияние новгородских
традиций на политические взгляды декабристов
нельзя недооценивать.
Но идеи декабристов относительно
Новгорода не поддерживались в дворянском
окружении. Пытаясь опорочить республиканские
идеи тайного общества, они выдвинули
идею «о постепенном превращении всех
республик в монархию»33. Дворянство во главе с Карамзиным
любыми способами пыталось убедить народы
в том, что все формы республики изживают
себя в XIX веке. Карамзин, конечно, проявлял
симпатию к республиканскому строю, но
считал, что это удел мечтаний молодежи
и что люди не приспособлены по природе
к такому совершенному правлению34.
В его работах нередко можно
натолкнуться на нападки в сторону принципов
демократии и республики. Республики,
по Карамзину, – это «бурлящее море». «
Видим ли мы в этом бурлящем море хоть
один островок спокойствия?» – задавал
вопрос историк и сам же отвечал, что такого
«островка» быть не может 35.
Это суждение полностью отвергали
Пестель и Рылеев, настаивая на необходимости
установления в России республиканской
формы правления, выступая против заявлений
Карамзина о самодержавии. Борясь с карамзинскими
выпадами против вечевого строя, декабристы
вырабатывали новые представления о древнем
Новгороде.
По мнению Н. Тургенева36 такую позицию дворянские историки
имели в угоду самодержавию. Он писал:
«Как бы ни был снисходителен деспотизм,
он почти не переносит восхваления силы,
величия, богатства и благополучия этих
республик, которые за все время существования
русского народа одни только и озаряют
своим блеском его историю»37.
В высшем обществе подвергался
порицанию и непониманию вечевой суд,
осуждалось «ужасное остервенение» вече
и уверялось, что «осторожная осмотрительность
не свойственна мятежному суду народному»,
в конце концов появлялся вывод, что судом
в Новгороде управлял князь самолично38. Естественно, декабристы не
могли согласиться с этим мнением.
Говоря о справедливости
вечевого суда, в своих агитационных листовках
Муравьев упоминал о вечевых собраниях,
которые «передавали на суд свои наместников,
когда сии грабили или притесняли жителей»39.
Бестужев, опираясь на источники,
известные и Карамзину пришел абсолютно
к иным выводам. Он считал, что и «самосуд-вече
в Новгороде и примерный суд с его присяжными,
с объездными судьями, с поединками, с
Русской Правдою одинаково правомочны»40
Но больше, чем вечевой суд,
Карамзин осуждал и вече, он называл его
«если не мятежное, то во всяком случае
шумное сборище»41. Он оправдывал и защищал законность
насилия князей над «вечниками». И если
декабристы защищали права новгородце,
то Карамзин защищал власть князей от
покушений веча.
Свои взгляды на Новгород декабристы
пытались распространить повсеместно,
прививая их и более младшему поколению.
Так, например, Якушкин42 напомнил ученикам Ялуторовской
школы о республиканских традициях вечевого
Новгорода, говорил о том, он не принадлежал
не одному из князей. «Новгородское княжество
избирало по произволу себе князей и нередко
изгоняло их, оно управлялось народным
вечем и посадником, избираемым им»43.
Декабристы, забывая о том, что
Новгород был боярской олигархической
республикой, возвеличивали в Новгороде
республиканский строй, не замечая там
классовой борьбы.
Внутренние распри в Новгороде
понимались декабристами, как соперничество
боярских и торговых трудов. Это рождало
с их стороны недостаток критики по вопросу
классовой борьбы в Новгороде, а между
тем она там приобрела крупные масштабы.
Недостаточность критичности
проявилась в повести А. Бестужева «Роман
и Ольга». Хотя сам автор и говорил, что
все в этой повести исключительная правда,
все же он больше основывался не на достоверных
источниках, а на былинах и песнях. Так,
Бестужев писал, что «в Новгороде простой
или черный народ пользовался одинаковыми
правами с прочими сословиями», а в праздники
за накрытый стол вместе садились «богач
подле бедного, знатный с простолюдином,
иноверец с православным. Все смешано,
все дышит братством и дружеством»44.
В своих идиллических представлениях
о Новгороде декабристы не замечали даже
очевидных фактов Новгородской внутренней
борьбы, как например, боярской измены
о главе с Марфой Борецкой. В этом восстании
они видели лишь грубую силу самовластия,
направленную на подавление вольности
народа.
Идеализируя вечевой Новгород,
декабристы так же были не согласны с необходимостью
его присоединения к Москве, приравнивая
это к установлению деспотизма. Они не
понимали необходимости централизации
русских земель, не понимали, что единая
власть в этот период была важным условием
для существования всего государства.
Только лишь Н. Бестужев видел
в действиях Ивана III необходимость избавления
от «несчастий народа», процесс присоединения
Новгорода он считал неизбежным, осуждая
лишь «методы покорения гордых республиканцев»45.
Новгород прославлялся декабристами
со всех сторон культурной и политической
его жизни. Так, А. Бестужев, великое значение
видел в Новгороде, как в хранителе некой
искры просвещения во время татарского
ига, не упускает декабрист так же значение
города в обороне от немецких и шведских
рыцарей. «Вольный Новгород, – пишет А.
Бестужев, – опоясывается хребтом Урала
и бьетс с вольными дворянами в Лифляндии,
напирает на свейцев за Невою, режется
с литовцами, везет свои товары в города
Ганзы»46.
Роль Новгородского ремесла
в его возвышении отмечал Корнилович.
Н. Бестужев отмечал роль города в колонизации
севера. Так же, не опуская влияния республиканского
правления, он считал причиной возвышения
Новгорода хорошо развитую торговлю: «Новгород
возрос торговлею до высочайшей степени
могущества, владея богатствами почти
всего севера, меняя товары на собственных
кораблях и принимая гостей чужеземных,
текших во множестве для поселения и учреждения
своих контор в сем знаменитом городе»47.
Отмечалось декабристами влияние
Новгорода на становление русского языка.
На лекции о русском языке в Париже (1821
г.) В.К. Кюхельбекер 48 доказывал, что на великом русском
языке отразился «дух новгородской вольности»49, «русский московский язык,
не считая кое-каких изменений, является
языком новгородских республиканцев»50. Древний славянский язык, по
мнению Кюхельбекера, превратился в русский
в свободной стране, которой он считал
Новгород.
Придерживаясь мнения о вольности
и демократичности новгородского народа,
Кюхельбекер считал, что именно культура,
быт и народная воля явились главной причиной
освобождения от татарского ига всех российских
княжеств. А падение новгородской республики
случилось, по его мнению, лишь для того,
чтобы «оплодотворить семенами свободы
русский народ, так долго угнетенный. Эти
воспоминания о независимости и народном
правлении остались в народе Новгорода
и стали достоянием всей Руси»51.
Декабристы, сделав Новгород
символом республиканской свободной власти,
они неизбежно приукрашали его в своем
воображении. Однако, не смотря на это,
они упорно вводили идею о его республиканском
характере политического строя, чем наносили
удар по однобокому взгляду на Новгород
придворных историков. Представление
декабристов о Новгородской вольности
упорно питало в них революционные идеи
и поэтому, имело не малый политический
характер.
Для тайного общества, Новгородские
традиции носили боевой и революционный
характер. Вечевой Новгород у декабристов
был чем-то вроде символа борьбы с самодержавием.
Пожалуй, во многом именно вечевой Новгород
явился причиной смелых революционных
мечтаний патриотов-декабристов о вольном
народе, способном управлять собой самостоятельно.
Отказываясь признавать власть
князя в Новгороде, они были гораздо ближе
к истине, чем многие историки того времени,
в том числе и Карамзин.
Для декабристов древний Новгород
был независимой республикой, в котором
вместе с правом вече существовал и сильный
вечевой суд, способный судить не только
наместников, но и сменять самих князей.
Преувеличивая демократию в
Новгороде, члены тайного общества, даже
зная о классовой в борьбе в городе, считали
это не более чем несогласием княжеской
и народной политики.
Глава 3. Декабристы
о внешнем факторе в русской истории.
В начале 13 века в Центральной
Азии образовалось Монгольское государство. По имени
одного из племен, эти народы называли
также татарами. Монголо-татары под
предводительством хана Батыя решили
направить свои войска на территории нынешней
России. Цель стояла известная – покорить
эти территории.
Монголо-татарское нашествие
на Русь – яркий эпизод в отечественной
истории. Он одновременно и красив и трагичен.
И, конечно же, как интереснейший период
истории средневековой Руси, монголо-татарское
Иго подробнейшим образом было изучено
декабристами.
Татаро-монгольское нашествие
рассматривается членами тайного общества,
как нечто страшное и разрушительное:
«Нашествие монголов превратило в руины
многие города России»52, считал Н. Муравьев.
Декабристы видели в нашествии
губительную силу для быта, культуры, развития
и жизни для русского народа в целом. «Все,
что могут истреблять огонь, меч и невежество,
гибло»53
В Иге декабристы, в отличии
от многих дворянских историков, видели
исключительно отрицательные последствия
для России. Такое мнение членов Тайного
общества противоречило мнению их главного
оппонента на историческом поприще Н.М.
Карамзина.
Карамзин отмечал два результата
татаро-монгольского ига: отрицательный
— «Земля русская сделалась жилищем
рабов»54; положительный —под эгидой
татаро-монгольского созревали условия
для освобождения от их ига и восстановления
единовластия.
Однако, как и декабристы, Карамзин
считает татараро-монголов людьми, которым
неизвестно понятие чести «..Татары не
знали правил чести и всегда, обманывая
неприятелей, смеялись над их легковерием»55.
Причиной татаро-монгольского
нашествия члены тайного общества прежде
всего считают эгоистичную политику «потомков
Рюрика», по мнению декабристов, князья
заботились только о том, как завоевать
больше земли друг у друга, а ни как не
о благе народа.
«В порабощении русских земель
монголами виновны князья-норманы, они
во время бедствия народа заботились только
о себе»56, – считал Н. Муравьев.
«Питая мужество, напрасно
Он дышит мыслию прекрасной
Заверить русской стороне
Покой оружием извне!
Взгляни, в кичении досуга,
Теперь удельные князья
Воюют братние края,
Куют крамолы друг на друга,
Врагов скликая вновь и вновь,
Как черных воронов на кровь!»57
Так перевел А. Бестужев «Слово
о полку Игореве», указывая на раздробленность
Руси и вину удельных князей в нашествии
«оружия извне». Он как бы пытается показать,
что и древний летописец считал виной
всех бед междоусобную борьбу князей за
уделы.
Оценивая роль князей в борьбе
с Игом декабристы писали о позорном
нежелании князей сражаться с этой бедой
всего русского народа. Так, Лунин писал:
«С появлением монголов князья нордманского
поколения пали к ногам завоевателей»58.
Лунин также отмечал эгоизм
князей: «Они заботились только о себе
в бедствиях отечества и перед ханами
искали такого же унижения, какого требовали
от своих подданных».59 Как итог, князья вместо выгоды
получают наказание от татар, т.е. казнь,
и от собственного народа – равнодушие
к случившемуся с князьями.
«Такого поведения не вытерпели,
наконец, и монголы, хотя им были выгодны
унизительные происки князей. Многие вызваны
в орду, осуждены и казнены рукою палача.
Татарский приговор освещался равнодушием
народным».60
«Лишь разорение земли принесло
Иго на Русь»,– считали декабристы, –
«уничтожая все на своем пути, они установили
свои порядки на русской земле, тогда как
князья пытались уберечь себя и найти
больше выгоды»61.