История юридического образования в России

 

На этом достаточно динамичном фоне практически без изменений  оставалось содержание юридического образования. В 1804 г. был утвержден университетский  устав. Он исходил из опыта ряда западноевропейских университетов и учитывал особенности  университетского образования в  России.

По уставу 1804 г. юридический  факультет назывался отделением нравственных и политических наук. Связано это было с господствовавшей концепцией правопонимания, утверждавшей, что право произрастает из этических, моральных и нравственных норм. Студентам преподавались следующие «главные курсы»: логика и метафизика, нравоучительная философия, право естественное, политическое и народное, государственное хозяйство, гражданское право знатнейших древних и нынешних народов, уголовное право знатнейших древних и нынешних народов, гражданское право Российской империи, уголовное право Российской империи, всеобщая история, священное писание, догматическое богословие, нравоучительное богословие.

 

 

Вторая треть XIX в. ознаменовалась революционным переворотом в  системе юридического образования. На наш взгляд, определяющее значение сыграли три фактора: систематизация российского законодательства, осуществленная под руководством М.М. Сперанского, изменение внутренней политики самодержавия и критика естественной школы права.

 

Как отмечалось выше, качественной подготовке юристов мешали разрозненность и запутанность законов. В 1830 г. вышло  в свет 45-томное Полное собрание законов  Российской империи, а к 1833 г. был  подготовлен 15-томный Свод законов  Российской империи. Юридическое образование  получило прочный фундамент в  виде системы норм позитивного права, позволявшей вырабатывать необходимые  юридико-технические практические навыки. Во второй четверти XIX в. правительство приложило усилия по распространению среди русских правоведов учения исторической школы права, идеология которой в полной мере отвечала интересам самодержавия в России. Стремясь перестроить отечественную юриспруденцию в ее духе, российское правительство организовало соответствующую подготовку кадров преподавателей юридических факультетов. В сентябре 1829 г. в Берлин на обучение к профессору Ф.К. Савиньи была отправлена группа способных молодых правоведов. Методология исторической школы права нашла в русском обществе благоприятную почву для распространения. Сам характер действовавшего законодательства толкал русских правоведов в направлении расширения историко-правовых исследований в рамках отраслевых юридических дисциплин.

 

Новый тренд юридического образования был хорошо виден  в университетском уставе 1835 г. Содержание профессиональной подготовки юристов  существенно перестраивалось. Студентам юридических факультетов полагалось изучать следующие науки: энциклопедия, или общее обозрение системы законоведения, российские государственные законы (законы основные, законы о состояниях, государственные учреждения), история и догма римского права, гражданские законы (общие, особенные, местные), законы благоустройства и благочиния, законы о государственных повинностях и финансах, законы полицейские и уголовные, начала общенародного правоведения (jus gentium)[17].

 

Суть изменений состояла в том, что юридическое образование  приобрело практический уклон. Это  выражалось, во-первых, в преобладании позитивного права в программах преподавания и, во-вторых, в минимизации  философской и исторической частей правоведения. Доля историко-теоретических  дисциплин составляла всего 29% от общего числа обязательных к изучению наук, тогда как на долю отраслевых дисциплин  приходился 71%. Теперь при подготовке юристов основное внимание уделялось  формированию знаний о действующем  законодательстве. Не случайно учебный  план юридического факультета в части  профессиональных дисциплин был  составлен по системе Свода законов  Российской империи, состоявшего из 15 томов. Первые два включали основные государственные законы, законы, учреждавшие  высшие и местные органы власти; третий том – уставы о службе, пенсиях. В томах с четвертого по восьмой содержались законы о  повинностях, налогах и финансах. Девятый том включал законы о  состояниях, десятый – законы гражданские  и законы о судопроизводстве гражданском. Далее (с одиннадцатого по четырнадцатый  том) шли законы о благочинии и  благоустройстве. Наконец, пятнадцатый  том включал Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках.

 

Смысл произведенного университетским  уставом 1835 г. преобразования в системе  преподаваемых юридических наук заключался в приближении теоретического правоведения к юридической практике, приведении его в соответствие с  действующим законодательством. Все это дает нам основание говорить о переходе к новой – утилитарной – модели юридического образования, целью которой была передача суммы знаний о действующем праве. Как писал П.Н. Милюков, «на юридическом факультете вводилось изучение существующего законодательства, с целью готовить студентов в юристы-чиновники».

 

Во-1х, юридическое образование в России окончательно стало национальным делом. До сих пор русская юриспруденция, во многом благодаря усилиям иностранных профессоров, держалась в пределах европейских правовых исследований. Теперь, когда отечественное законодательство стало основным предметом преподавания, влияние шло главным образом по доктринальным каналам.

 

В-2х, русское право стало предметом обстоятельного изучения и преподавания. А государственный аппарат как раз нуждался в кадрах, обученных работать с системой российского законодательства.

 

В ходе судебной реформы 1864 г. завершилось отделение судебной власти от административной. Право окончательно определилось как самостоятельная и достаточно специфическая сфера социальной практики. В итоге деятельность юристов стала отдельной сферой социальной практики. Проведение реформ поставило задачу еще более усилить подготовку юридических кадров.

 

Все это отразилось на модели юридического образования. На смену  утилитарному пришло фундаментальное юридическое образование, целью которого было формирование и передача систематизированного научного знания. Если прагматизм утилитарной модели имел очевидную социальную значимость и выражался в стремлении к жестко дифференцированному профессиональному образованию, ориентированному на государственные и общественные потребности, то фундаментальная концепция определялась императивом знания как такового, его ценности безотносительно к практической пользе и прикладному применению. Как отмечали современники, «систематичность – главная задача теоретического образования. Практическое образование, направляя и сосредотачивая ум на отдельных случаях большей частью разнородных, делает образование казуистичным, способным останавливаться лишь на частностях, без обобщения однородных явлений».

Необходимо так же отметить, что  русская высшая юридическая школа следовала континентальной традиции преподавания права. Центром изучения была правовая теория, или, другими словами, «право в книгах», научная юриспруденция[31]. Основное время уделялось изучению фундаментальных юридических дисциплин, а также культурообразующих курсов. При этом заметный акцент делался на историческом подходе, что детерминировало особое место истории в учебных планах юридических факультетов и вузов. Юридическое образование характеризовалось междисциплинарностью и многофункциональностью. Оно опиралось на дедуктивный метод и восходило от общих принципов к частному случаю[32].

 

Меньшее внимание отводилось на преподавание специальных курсов. В итоге подготовка юристов носила родовой, а не специализированный характер. По содержанию навыков, которые прививались  в процессе обучения, получался юрист-теоретик или юрист-судья. Аналогичный тип  юриста готовился в Германии. А  во Франции, наоборот, юридическое образование  ориентировалось на подготовку юриста-практика, или, как его называли, юриста-адвоката.

 

 

 

Царствование Александра III известно как эпоха контрреформ. В 1884 г. был принят новый университетский  устав, существенно ограничивший автономию  вузов и отражавший в полной мере консервативную политическую линию. Это  сразу сказалось на содержании университетского юридического образования. Правительство  немедленно стало ограничивать преподавание по общим гуманитарным дисциплинам, что автоматически влекло за собой  усиление практически ориентированной  подготовки.

 

Традиционно исследователи  все эти перемены оценивали однозначно негативно. Нам представляется, что  эти выводы основаны скорее на изучении формальной стороны, которая, естественно, более политизирована. Знакомство с  изменениями в содержании юридического образования позволяет скорректировать  устоявшиеся оценки и увидеть  положительные стороны реформы. Практика того времени требовала  юриста, не только имеющего теоретические  знания, но и подготовленного к  профессиональной работе в конкретной сфере и обладающего практическими  умениями и навыками. Юристу недостаточно было быть просто ученым или теоретиком. Не случайно именно с конца XIX в. профессиональное сообщество впервые стало проявлять  интерес к содержанию и технологии подготовки юристов.

 

Серьезной критике со стороны  практиков подготовка юристов подверглась  в 1880-е гг., когда начались подготовительные работы к новым судебным реформам. В частности, отмечалось, что «гражданское правосудие составляет чуть ли не самое слабое место судебного строя, а низкий уровень цивилистического образования судебных деятелей признавался одним из главных его недостатков». Министерство юстиции указывало, что «юридическое образование значительной части наших судей не вполне удовлетворительно», что «ошибки в судебной деятельности сделались обыкновенным явлением». Н.В. Муравьев, анализируя статус кандидатов на судебные должности, также обращал внимание на «недостаточную подготовку» выпускников университетов. Им во время стажировки приходилось «переучиваться и доучиваться».

 

Показательно письмо министра юстиции от 28 февраля 1902 г., отражавшее устойчивые настроения в профессиональной среде. В нем обращалось внимание на неподготовленность к практической деятельности лиц, окончивших юридические факультеты. Министр указывал, что молодые юристы не только не имеют достаточной общей подготовки, но и слабо знакомы с действующим русским законодательством. Кроме того, прямо говорилось о недостатке практических сведений у выпускников юридических факультетов.

 

Нельзя игнорировать и  влияние установок юридического мышления. Во второй половине XIX – начале XX в. в российской юриспруденции в целом доминировали идеи юридического позитивизма. Б.Н. Чичерин отмечал: «Позитивизм привел к упадку во второй половине XIX в. философии права, которая ранее занимала выдающееся место в ряду юридических наук и была одним из важнейших предметов преподавания в университетах».

 

Согласно уставу 1884 г. на юридическом факультете сократилось  число кафедр. Теперь вместо ранее  существовавших 13 кафедр полагалось 12: римского права, гражданского права  и гражданского судопроизводства, торгового  права и торгового судопроизводства, уголовного права и уголовного судопроизводства, истории русского права, государственного права, международного права, полицейского права, финансового права, церковного права, политической экономии и статистики, энциклопедии права и истории  философии права.

 

Оценивая устав 1884 г., следует  помнить, что в нем впервые  представлена попытка ввести свободу  преподавания и слушания лекций по немецкому образцу. Согласно уставу факультет мог разработать несколько  учебных планов и предложить их на выбор студентам. Предполагалось параллельное чтение курсов и ведение практических занятий. Отменялись переходные экзамены, и вводился независимый от университета государственный экзамен.

 

По сути, устав заложил  основы предметной системы преподавания, но применить все это на практике не удалось. Уже в первые годы фактически был восстановлен порядок, действовавший при старом уставе. Таким образом, сложилась централизованная система управления университетом, исключавшая автономию; профессура непосредственно подчинялась университетскому начальству и министерству. Кроме того, усиливался надзор за студентами, и восстанавливалась курсовая система.

 

В таком формате университетский  устав действовал до 1905 г. В период революции правительство пошло  на уступки и ввело «Временные правила об управлении высшими учебными заведениями ведомства Министерства народного просвещения», которые восстановили выборность ректора, деканов и профессоров. Однако с 1910 г. вновь был восстановлен устав 1884 г., действовавший до 1915 г. Либерально настроенный министр народного просвещения П.Н. Игнатьев с января 1915 г. начал готовить возвращение к уставу 1863 г., но не успел завершить эту работу.

 

В начале XX в. некоторые перемены коснулись процесса освоения предметов. Речь идет о переходе в 1906 г. к предметной системе. Ее главная особенность заключалась в том, что студенту предоставлялась возможность самостоятельно выстраивать свою образовательную траекторию в пределах, указанных учебным планом и программами курсов, сообразно своим наклонностям и научным интересам. Студент сам определял порядок изучения предметов. Факультет мог только предложить студенту учебный план, который предусматривал наиболее целесообразный порядок обучения. Но уже через несколько лет университеты стали отходить от предметной системы, внося элементы курсовой.

 

В начале XX в. сохранился заданный уставом 1884 г. перевес отраслевых дисциплин. В том же Московском университете в 1915/1916 учебном году на долю теоретико-исторических и общих гуманитарных дисциплин приходилось всего 40% от общего числа основных предметов[46]. Исходя из этого мы считаем, что устав 1884 г. удачно сочетал фундаментальное и утилитарное начала в юридическом образовании. Умеренный утилитаризм в сочетании с регулируемой (ограниченной) свободой преподавания и обучения стал наиболее устойчивой моделью высшего юридического образования в дореволюционной России.

 

Обобщая результаты научных  исследований, можно сделать вывод  о сложившейся в Российской империи  модели подготовки юристов, выделить ее наиболее существенные признаки, определить те исходные позиции, с которых начиналось советское юридическое образование.

  Во-первых, в дореволюционной  России преобладала подготовка  юристов в рамках государственного  образования; формирующаяся в  конце XIX века «вольная школа»  занимала второстепенные позиции.