Карибский кризис 1962 года

Несмотря на такие выводы, военная подготовка в СССР к возможному обострению международной обстановки продолжалась. Она охватила и Организацию Варшавского Договора. В первой декаде октября на территории Западного Приморья в Польше и в северной части Германской Демократической Республики были проведены учения под командованием польского министра обороны. В маневрах принял участие главнокомандующий Объединенными вооруженными силами ОВД

А.А. Гречко. Аналогичные  учения в первых числах октября прошли в Чехословакии с участием Советской  Армии и армий Чехословакии и  ГДР.

7 октября "Красная звезда" опубликовала статью о ракетных  войсках стратегического назначения  под многозначительным названием  "Стратегические - начеку". К 27 сентября войска на Кубе были  обеспечены боеприпасами по ведения  боевых действий сухопутными  войсками и военно-воздушными  силами в течение 10 суток и  военно-морским флотом - в течение  30 суток. Первая ядерная ракета  Р-12 была готова к бою 4 октября  1962 г., к 10 октября было 10 боеготовых  ракет, а к 20 октября - 20. Мотострелковые  полки заняли отведенные им  позиции. Три из них были  усилены дивизионом тактических  ракет "Луна" с ядерными боеголовками. Два полка ракет "Сопка" (34 единицы) и две ракетные зенитные  дивизии встали на боевое дежурство.¹⁸

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2 Открытая фаза  кризиса

 

С 22 октября началась открытая фаза Карибского кризиса. В 19.00 по вашингтонскому времени (в Москве было 23 октября, 3 часа) президент США обратился к  народу с заявлением о "карантине" Кубы. Мотивируя свое решение, Дж. Кеннеди  говорил: "...Скрытное, стремительное и необъяснимое развертывание коммунистических ракет в районе, который имеет особое, историческое значение для Соединенных Штатов и других государств Западного полушария, в нарушение советских заверений и как вызов политике США и других стран этого полушария, это внезапное, тайное решение о размещении стратегического оружия впервые в истории за пределами советской территории является преднамеренным изменением статус-кво, которое абсолютно неприемлемо для вашей страны... У нас впереди месяцы самопожертвования и самодисциплины, месяцы, которые будут проверкой нашей волн и нашей выдержки, месяцы, таящие в себе множество неожиданных бед и незаслуженных обвинений, которые заставляют нас быть начеку. Но главная опасность сейчас - ничего не делать".¹⁹ Согласно директиве Комитета начальников штабов (КНШ) США, для всех вооруженных сил с 23.00 22 октября вводилась боевая тревога № 3. Положение было настолько серьезным, что она вводилась и для космических сил, чего, как докладывала советская военная разведка, ранее не отмечалось. Одновременно началась подготовка к привлечению латиноамериканских ВМС к морской блокаде.

Кубинское руководство несколько  упредило действия американского президента. В 15.50 Ф. Кастро как главнокомандующий  Революционными вооруженными силами (РВС) отдал приказ о приведении войск  в полную боевую готовность. Было принято  также решение о всеобщей мобилизации  23 октября. Причем, комментируя это решение, кубинский лидер сразу же высказал мнение, что скоро начнутся переговоры, но Куба ни при каких обстоятельствах не допустит иностранных наблюдателей на свою территорию. В ходе мобилизации были развернуты в кратчайшие сроки 54 пехотные дивизии, 4 бригады, 17 отдельных батальонов, 20 кораблей, 118 зенитных батарей и 47 боевых самолетов. Общая численность РВС достигла 269203 человек (из них 169561 резервист).²⁰ Одновременно были сформированы подразделения народной обороны численностью 112320 человек.

23 октября президент США  подписал распоряжение об установлении морской блокады Кубы с 14.00 24 октября, заменив лишь в первоначальном тексте слово "блокада" на "карантин". Таким образом, советской стороне давалось время на принятие соответствующего решения. Советское правительство в заявлении от 23 октября характеризовало действия США как морскую блокаду и "беспрецедентные агрессивные действия". ²¹ Вместе с тем в заявлении просматривалась возможность будущих переговоров, заключавшаяся в предложении ликвидировать военные базы на иностранных территориях. Однако приказа об остановке советских кораблей, следующих на Кубу с военными грузами, не последовало. В тот же день, 23 октября, Хрущев направил послание Ф. Кастро, в котором заявление Кеннеди расценивалось как невиданное вмешательство во внутренние дела Кубы и провокационная акция против Советского Союза. Американское руководство, максимально используя преимущество первого хода, добилось поддержки своего шага в Североатлантическом союзе и ОАГ. Началась подготовка и воздушной блокады: была достигнута договоренность с Гвинеей и Сенегалом о запрете посадки советских самолетов на территории этих стран, а также начаты переговоры с западноевропейскими странами о воспрепятствовании полетам самолетов Чешской авиакомпании на Кубу.

Сразу после речи президента американские войска начали выдвижение к районам сосредоточения десанта. В его первом эшелоне должны были участвовать 17 тыс. солдат и офицеров, в том числе 14 тыс. парашютистов. Для поддержки десанта во Флориде  сосредоточивалось около 750 боевых самолетов. Для их снаряжения было приготовлено 144 тыс. обычных бомб и 3,7 тыс. напалмовых. По данным американской разведки. 24 октября  на Кубе имелось до 30 ядерных ракет  и 20 бомбардировщиков Ил-28.²² Для американского руководства явились неожиданностью сведении о наличии советских боевых частей на острове. На центральном командном пункте ВМС США утром того же дня были отмечены снижение скорости и изменение направления движения судов, следовавших курсом на Кубу. Вечером 24 октября и.о. Генерального секретаря ООН У Тан в своем письме главам СССР и США предложил план урегулирования конфликта: Соединенным Штатам следовало отказаться от карантина, а Советскому Союзу - воздержаться от поставок наступательного оружия.

25 октября наметились  первые признаки ослабления напряженности.  Утром линию морского карантина  беспрепятственно пересекли советский  танкер "Бухарест" и пассажирское  судно ГДР со студентами на  борту. В тот же день 12 из 25 судов,  следовавших на Кубу, повернули  назад. На первый план выдвинулся  вопрос о дипломатическом преодолении  кризиса. Публичный же ход американцы  сделали первыми. Утром 25 октября  весьма влиятельный в высших  политических кругах американский  публицист У. Липпман опубликовал статью, где поставил вопрос об "обмене американских ракет в Турции на советские на Кубе. Официально же обе стороны подтвердили У Тану согласие принять меры по предотвращению столкновения на море. В то же время Комитет начальников штабов вооруженных сил США принял проект предложений министру обороны, в котором предусматривалась готовность к нанесению полномасштабного воздушного удара через 12 часов после приказа, и к реализации плана 316-62 через семь дней. Стремясь максимально использовать время, представитель США в Совете Безопасности ООН попытался добиться от представителя СССР официального признания факта размещения ядерных ракет на Кубе, для чего были представлены аэрофотоснимки вспомогательного оборудования для ракет на боевых позициях. Учитывая события дня, этот шаг носил чисто пропагандистский характер и был малоконструктивен.

26 октября режим морского  карантина оставался в силе. Было  остановлено ливанское судно,  зафрахтованное СССР. После его  осмотра американской досмотровой  группой оно было пропущено.  Этим подчеркивалось, что не пропускается  только "наступательное оружие", а досмотру подвергся не советский  корабль. Однако в середине  дня на брифинге в государственном  департаменте было заявлено, что  "последующие действия будут  оправданны", если советские ракеты  не будут вывезены с Кубы. Ф.  Кастро оценил это заявление  как предваряющее ультиматум, невыполнение  которого может привести к  вторжению через 48 часов. Он  отдал приказ с 27 октября открывать  огонь по самолетам США, нарушающим  воздушное пространство Кубы, о  чем было официально заявлено, Вечером 26 октября в штабе ГСВК  состоялось совещание кубинского  военно-политического руководства  и командования советских войск.  На нем были заслушаны доклады  командиров советских частей  о готовности к боевым действиям.  Все части, включая ракетные, были  готовы к бою. По результатам  совещания главнокомандующий ГСВК  Плиев докладывал в Москву: «По  мнению кубинских товарищей, удар  авиации США по нашим объектам  на Кубе следует ожидать в  ночь с 26 на 27.10.62г. или с рассветом  27.10.62г. ...Принято решение в случае  удара по нашим объектам со  стороны американской авиации  применить все имеющиеся средства ПВО».²³

В Вашингтоне 26 октября в 13.30 советник советского посольства А.С. Фомин передал через корреспондента американской радиовещательной компании Дж. Скали следующие предложения американскому руководству: СССР готов вывести ракеты; на Кубу больше не будет поставляться наступательное оружие; США обязуются нападать на Кубу. Вопрос о приостановке поставок ракет на Кубу был официально закреплен в письме Хрущева: "Я Вас заверяю, - писал он, - что на тех кораблях, которые идут на Кубу, нет вообще никакого оружия. То оружие, которое нужно было для обороны Кубы, уже находится там".

Следующий день, 27 октября 1962г., мог завершиться ядерной катастрофой. Как докладывал советский военный представитель в Гаване, рано утром, в 3.00, Ф. Кастро посетил советское посольство и информировал о получении накануне послания президента Бразилии, в котором говорилось, что в случае отказа Кубы демонтировать ракетные установки в течение 48 часов США их уничтожат. В тот же день по приказу заместителя командующего ГСВК по ПВО был сбит американский разведывательный самолет У-2. По получении этого известия президент США провел совещание, на котором не поддержал предложения о немедленном авиационном ударе по Кубе. Подводя итоги обсуждения, он заметил, что его беспокоит не первый шаг в эскалации, а то, что обе стороны пойдут на четвертый и пятый, но не дойдут до шестого, так как его будет некому сделать.²⁴

После совещания брат президента Роберт Кеннеди посетил посольство СССР и информировал о том, что  после инцидента с У-2 обстановка усугубилась, на президента США оказывается  сильный нажим, чтобы тот отдал  приказ отвечать огнем на огонь. "Согласие же на ответный огонь, - сказал Р. Кеннеди, - может привести к цепной реакции не только в Карибском регионе, но и в Европе. А это приведет к ядерной войне".²⁵ Далее американский представитель заявил о готовности США и стран Западного полушария дать заверения в том, что вторжение на Кубу не состоится, если будут демонтированы советские ядерные ракеты. "Нынешняя серьезная ситуация, к сожалению, складывается таким образом, что времени для решения всего вопроса остается весьма мало. К несчастью, события развиваются слишком быстро. Просьба ответить завтра, - подчеркнул Р. Кеннеди, - это именно просьба, а не какой-либо ультимативный срок. Президент надеется, что глава Советского правительства его правильно поймет".²⁶

Телеграмма со столь важной информацией пришла в Москву из-за разницы во времени лишь 28 октября. Она была обсуждена на заседании  Президиума ЦК КПСС, собравшегося, вероятно, в полном составе. Советское руководство  понимало остроту момента и приготовило  быстрый ответ. В связи с нехваткой  времени было принято неординарное решение. Послание советского правительства  передали открытым текстом по радио. В нем подтверждалась готовность демонтировать ракеты в обмен  на отказ вторгнуться на Кубу. B то же время в послании говорилось: "Если мы делаем практические шаги и заявляем о демонтаже и эвакуации соответствующих средств с Кубы, то, делая это, мы одновременно хотим создать уверенность у кубинского народа в том, что мы находимся вместе с ним и не снимаем с себя ответственности за оказание помощи кубинскому на роду".²⁷

Ответ Кеннеди не заставил себя ждать: "Я сразу же отвечаю  на Ваше послание от 28 октября, переданное по радио, хотя я еще не получил  официального текста, так как придаю огромное значение тому, чтобы действовать быстро в целях преодоления кубинского кризиса. Я думаю, что Вы и я при той огромной ответственности, которую мы несем за поддержание мира, сознавали, что события приближались к такой черте, за которой они могли выйти из-под контроля. Поэтому я приветствую Ваше послание и считаю его важным вкладом в деле обеспечения мира".²⁸ На этом открытая фаза кризиса окончилась. Но перед его субъектами стояла не менее сложная задача - завершить кризис.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.3 Завершающий  этап

 

Кубинское руководство узнало о советско-американском компромиссе  из сообщения Московского радио  утром 28 октября. Советское посольство в Гаване не могло подтвердить, является ли текст этого сообщения официальной  версией. Только ближе к полудню  Ф. Кастро было передано короткое послание Хрущева, в котором ему рекомендовалось  не идти на поводу своих чувств. Вечером 28 октября кубинский лидер публично изложил позицию Кубы из пяти пунктов  по преодолению Карибского кризиса. Ф. Кастро заявил, что для этого  должны быть прекращены экономическая  блокада, все подрывные действия, пиратские нападения, нарушения  воздушного и морского пространств, а также эвакуирована американская база в Гуантанамо.

Как видим, советско-американский компромисс позволил завершить глобальный кризис в отношениях между СССР и  США, но не ликвидировал ни глобальный, ни региональный конфликт. Об этом писал  Хрущев в своем послании американскому  президенту, переданном ему 29 октября. В послании говорилось: "Г-н Президент, кризис, который мы с Вами пережили, может вновь повториться. Это  говорит о том, что надо решать вопросы, в которых заложено слишком  много горючего материала. Конечно, решать не сейчас, видимо, требуется  некоторое время, чтобы остыли страсти. Но откладывать решение этих вопросов нельзя, так как продолжение такого положения таит в себе много неизвестного и опасного".²⁹ А пока предстояло завершить кризис с учетом интересов всех непосредственно затронутых им сторон. США стремились поскорее вытащить советскую ядерную "занозу". СССР, соглашаясь с этим, намеревался сохранить союзническую Кубу. Куба же боролась за ликвидацию возможности возникновения подобных кризисов. Решить эти задачи предстояло за столом переговоров. От Советского Союза в них приняли участие А.И. Микоян и заместитель министра иностранных дел В.В. Кузнецов. С американской стороны переговоры вели представитель в ООН Э. Стивенсон и сотрудник госдепартамента Маккоун. Послекризисное урегулирование сфокусировалось на решении трех проблем: оформление гарантий ненападения на Кубу; контроль за выполнением советских обязательств о вывозе "наступательного оружия"; снятие "морского карантина" Кубы.