Каролина как общегерманский свод уголовного процесса и уголовного права

Содержание

 

 

 

 

Введение

 

Германское средневековое  право отличалось исключительной пестротой  и партикуляризмом, так как основная масса правовых норм, регулировавших важнейшие сферы общественной жизни, издавалась не в общеимперском масштабе, а на уровне различных территориальных образований.

Серьезное воздействие  на унификацию германского права  оказал процесс рецепции римского права, особенно наглядно проявившейся в XIV – XVI вв.

К концу XV столетия положение  уголовного права и правосудия было в плачевном состоянии. За отсутствием  кодификации путаница была такова, что отсылка дел для постановления  приговора и для получения  низшим судом поучения от высшего, более знакомого с правом, была обычным и необходимым явлением. Все дело правосудия, направленное к тому, чтобы посредством пытки получить от подсудимого сознание в преступлении, зачастую приводило к произволу и подсчитывании формальных доказательств. О правах подсудимого не было и речи. Сознание этих недостатков вело к попыткам кодифицировать и отчасти создать новые нормы уголовного права и процесса.

«Каролина», уголовно-судебное уложение феодальной Германии, положила начало общему германскому уголовному праву, в отличие от римского права, имевшего применение в разных немецких странах, и от партикулярного права отдельных государств.

В данной работе выделено 3 главы. В первой главе дается общая  характеристика «Каролины» как общегерманского  свода уголовного процесса и уголовного права. Во второй главе рассматривается процессуальная часть уголовно-судебного уложения. В третьей главе описываются основные черты уголовного права, преступления и наказания.

 

1. Общая характеристика общегерманского уголовного законодательства

 

Важный вклад в создание общегерманских принципов уголовного права был внесен в 1532 году изданием уголовного и уголовно-процессуального  уложения Карла V («Каролины»). Изданная как общеимперский закон, «Каролина» провозглашала верховенство имперского права над правом отдельных земель, отмену «неразумных и дурных» обычаев в уголовном судопроизводстве в «местах и краях». Вместе с тем она допускала сохранение для курфюрстов, князей и сословий их «исконных и справедливых обычаев». Однако поскольку уложение вполне соответствовало как политическим интересам княжеской верхушки, так и современным требованиям уголовного права и процесса, оно было общепризнано в качестве источника права во всех землях. На основе «Каролины» образовалось общее немецкое уголовное право.¹ Название «Каролина» происходит от латинского перевода уложения, названного Constitutio Crimmalis Carolina.

В уложении имеются заимствования из итальянской юриспруденции, а также из сходных по назначению судебников, в частности Бамбергского (1507 г.) и Бранденбургского (1516 г.) уложений, именуемых в этой связи соответственно «матерью Каролины» и «сестрой Каролины».²

Структурно «Каролина» состоит из преамбулы, предисловия к уголовно-судебному уложению и двухсот девятнадцати статей, пронумерованных римскими цифрами от I до ССХIХ.

Некоторые статьи сгруппированы  и имеют общий заголовок. Отдельные  статьи разбиты на параграфы. Все  статьи собраны в тематические разделы. Таким образом, общая структура «Каролины» выглядит следующим образом:

1) Преамбула [от имени Карла V];

2) Предисловие к уголовно-судебному уложению;

3) [раздел без подзаголовка] (статьи I – XXXII) – общие положения судопроизводства;

4) О доказательствах, относящихся к отдельным видам преступлений: в каждой статье указаны доброкачественные доказательства подобных преступлений, достаточные для допроса под пыткой (статьи XXXIII – XLVII);

5) Каким образом те, что на допросе под пыткой сознаются в преступлении, должны быть затем вне пытки и понуждения допрошены о прочих обстоятельствах (статьи XLVIII – СХХIХ);

6) Далее следуют статьи об иных злостных убийствах и о наказаниях совершителей таковых (статьи СХХХ – CLVI);

7) Далее следуют некоторые статьи о краже (статьи СLVII – СХСII);

8) Заметь нижеследующие заключительные части всякого приговора (начинается раздел с отдельных параграфов, статьи СХСIII – СХСVII);

9) Заметь нижеследующие заключительные части всякого приговора (СХСVIII – ССХIХ).

Хотя это структурно не выделено, но начиная со статьи СLХХVI вновь идут общие положения о  судопроизводстве (о некоторых особенностях субъектов преступления, о протоколировании, о судебных издержках и пр.)

Каролина написана по принципу: «Не может быть признано преступлением то, что не является преступлением по римскому праву  и по действующим законам». Дается перечень преступлений, их классификация, варианты совершения одного и того же преступления и в соответствии с этим изменение меры наказания.

Указывается, что «в настоящем  Нашем Уложении не могут быть упомянуты  и описаны все непредвиденные случаи судебных решений и наказаний» и поэтому судьям и судебным заседателям предписывалось во всех «непредвиденных и непонятных случаях» обращаться за указаниями по толкованию уложения к законоведам в высших школах, городах, общинах. Запрещалось в качестве наказания назначать смертную казнь, если это не соответствовало указанному в Кодексе виду наказания. Судьям разрешалось подвергать преступника «телесным и увечащим наказаниям, с тем, … чтобы наказанному была сохранена жизнь».

В постановлениях, касающихся материального права, заметно стремление к примирению субъективного начала римского права с объективным – германского; это обнаруживается в наказуемости, но в меньшей мере, покушения и пособничества, и в особом указании на умысел как необходимый признак преступления. Главным родом наказания служит смертная казнь.³

Карательные меры «Каролины» отличаются жестокостью.⁴ Указывается достаточное количество форм смертной казни. Каждая из этих форм соизмерялась с тяжестью совершенного преступления и назначалась «согласно добрым обычаям каждой страны». Иногда настоятельно рекомендовалось применять более жестокую меру наказания «ради вящего устрашения».

«Каролина» не была предназначена к полной замене римского права; во многих статьях этого уложения подтверждается его действие, в других статьях сделана ссылка на мнения юристов, которые должны давать заключения, руководствуясь римскими источниками. «Каролина» не уничтожила и значения партикулярного законодательства отдельных стран; она содержит в себе так называемую сальваторную клаузулу о том, что издаваемым уложением не уничтожаются «разумные» обычаи, которыми князьям, курфюрстам и сословиям предоставляется руководствоваться в последующем.

 

2. Основные черты уголовного  процесса

 

«Каролина» ознаменовала утверждение нового вида уголовного процесса. В период раннего феодализма в Германии применялся обвинительный (состязательный) процесс. Не было разделения гражданского и уголовного видов процесса.

В XIII – XIV вв. частноправовой принцип преследования начинает дополняться обвинением и наказанием от имени публичной власти. Изменяется система доказательств. В конце XIII в. был законодательно упразднен судебный поединок. Однако окончательное утверждение нового, следственно-розыскного (инквизиционного) уголовного процесса происходит в Германии в связи с рецепцией римского права.

«Каролина» сохранила некоторые черты обвинительного процесса. Потерпевший или другой истец мог предъявить уголовный иск, а обвиняемый – оспорить и доказать его несостоятельность. Сторонам давалось право представлять документы и свидетельские показания, пользоваться услугами юристов. Если обвинение не подтверждалось, истец должен был «возместить ущерб, бесчестье и оплатить судебные издержки» (ст. XIII). Однако эти права сторон были связаны многими формальными ограничениями, а обвиняемый находился в более ущемленном положении.⁵

Был закреплен принцип выборности судей, согласно которому все судьи и судебные заседатели должны были выбираться из «мужей набожных, достойных, благоразумных и опытных, наиболее добродетельных и лучших из тех, что имеются и могут быть получены по возможностям каждого места».⁶

Рекомендовалось на роль судей выбирать дворян и ученых. Участие дворян в совершении, «отправлении правосудия» считалось почетным, достойным уважения делом. И поэтому они должны были «самолично участвовать … в качестве судей и судебных заседателей».⁷

Основная форма рассмотрения уголовных дел в «Каролине» – инквизиционный процесс. Обвинение предъявлялось судьей от лица государства «по долгу службы». Следствие велось по инициативе суда и не было ограничено сроками. Широко применялись средства физического воздействия на подозреваемого. Непосредственность, гласность судопроизводства сменились тайным и преимущественно письменным рассмотрением дела.

Основными стадиями инквизиционного процесса были дознание, общее расследование и специальное расследование. Задачей дознания было установление факта совершения преступления и подозреваемого в нем лица. Для этого судья занимался сбором предварительной тайной информации о преступлении и преступнике. Если суд получал данные о том, что кто-либо «опорочен общей молвой или иными заслуживающими доверия доказательствами, подозрениями и уликами», тот заключался под стражу. Общее расследование сводилось к предварительному краткому допросу арестованного об обстоятельствах дела, в целях уточнения некоторых данных о преступлении. При этом действовал принцип «презумпции виновности» подозреваемого. Наконец, происходило специальное расследование – подробный допрос обвиняемого и свидетелей, сбор доказательств для окончательного изобличения и осуждения преступника и его сообщников.

Специальное расследование  являлось определяющей стадией инквизиционного  процесса, которая заканчивалась  вынесением приговора. Это расследование  основывалось на теории формальных доказательств. Они были подробно и однозначно регламентированы законом. Для каждого преступления перечислялись виды «полных и доброкачественных доказательств, улик и подозрений».⁸ К общим подозрениям и доказательствам относились: общее мнение окружающих о человеке, людская молва, слухи; случай, когда человека видели или застали в подозрительном, по общему мнению, месте; случай, когда виновного видели на месте преступления, но его не удалось опознать⁹ («то должно расследовать, не обладает ли подозреваемый таким же обликом, одеждой, вооружением, лошадью или чем прочим, что было вышеуказанным образом замечено за виновным»)¹⁰; общение обвиняемого с совершавшими преступления; наличие у обвиняемого повода совершения преступления; обвинение пострадавшего, находящегося на смертном одре, подтвержденное присягой; бегство подозреваемого (ст. ХХV); неожиданная смерть противника, врага, недоброжелателя обвиняемого (ст. XXVI).

Но ни одно из этих доказательств  не могло считаться «доброкачественным»  в отдельности. Только наличие хотя бы нескольких из таких доказательств могло приниматься во внимание.

К общим доказательствам, каждое из которых могло служить поводом  для ареста, относились: обнаружение  на месте совершения преступления вещи, принадлежавшей обвиняемому (ст. ХХIХ); показания «одного единственного доброго и безупречного свидетеля» (ст. ХХХ); показания преступника, в которых он называет имя пособника, сообщника (ст. ХХХI); рассказ самого обвиняемого о готовящемся преступлении, либо его угрозы совершить преступление (ст. ХХХII).

«Доброкачественными» доказательствами являлись: окровавленная одежда обвиняемого, наличие у него оружия, предметов, которые ранее находились у потерпевшего или убитого человека (ст. ХХХIII); участие подозреваемого в открытой драке, нанесение им ударов убитому человеку (ст. XXXIV); наличие у обвиняемого неожиданного богатства, после произошедшего преступления (ст. XLIII); подозрительное поведение обвиняемого (XLII).¹¹

Вместе с тем по общему правилу все доказательства, улики и подозрения не могли повлечь за собой окончательного осуждения. Оно могло быть вынесено только на основании собственного признания или свидетельства обвиняемого (ст. XXII). Поскольку такое признание далеко не всегда могло быть получено добровольно, инквизиционный процесс делал основной упор на допрос под пыткой. Таким образом, целью всего сбора доказательств фактически становилось отыскание поводов для применения пытки.

Формально применение пытки  было связано с рядом условий. Так, пытка не должна была применяться, пока не будут найдены достаточные доказательства и «подозрения» в совершении тем или иным лицом преступления. Достаточными доказательствами для допроса под пыткой являлись показания двух «добрых» свидетелей. Если имелся только один свидетель, это считалось полудоказательством и «подозрением». Только несколько «подозрений» по усмотрению судьи могли повлечь применение пытки. Характерно, что среди «подозрений» указывались также «легкомыслие и дурная слава» человека, его «способность» совершить преступление (ст. XXV).¹² Предписывалось, чтобы арестованному не рассказывалось об обстоятельствах преступления, которое ему инкриминируется, чтобы не дать ему возможности обдумать защиту, тем легче запутать и добиться признания или оснований для допроса под пыткой. Требовалось, впрочем, немногое: «Если заметят, что подозреваемый держится потаенно, необычным и опасным образом около тех лиц, в измене коим он подозревается, и если он ведет себя так, как будто он им верен... то сие является доказательством, достаточным для применения допроса под пыткой».¹³ Признание под пыткой считалось действительным также при наличии определенных условий. Таким являлось признание, полученное и записанное не во время пытки, а после ее окончания, повторенное не менее чем через день вне камеры пыток и соответствующее другим данным по делу. «Каролина» требовала соблюдения всех условий допроса под пыткой, провозглашая, что за неправомерный допрос судьи должны нести наказание и возмещать ущерб.