Куликовская битва

Возможно также, что одной  из весомых причин битвы на Куликовом  поле было не только независимое поведение  Дмитрия Ивановича, а ещё и  поражение карательного отряда под  командованием Бегича на реке Воже в 1378 году. Это событие вызвало  ярость правителя Орды Мамая. Окончательно утвердившийся в своих волжских владениях он стремился теперь восстановить в полном объеме власть Орды над  русскими землями, ослабевшую за годы внутри ордынской смуты. Разгром  на Воже показал возросшую силу московских полков и необходимость серьезной  подготовки похода. Фактически, от исхода сражения зависело все будущее русско-ордынских  отношений и обе стороны прекрасно  понимали это. У Мамая появился весьма серьёзный соперник, который имел достаточно силы, чтобы прекратить постоянные нашествия на Русь и добиться, наконец, свободы.

В силу сложившихся событий, и Золотая Орда, и Русь готовились к грядущей битве. Сведений об армии, собранной Мамаем крайне мало, однако известно, что кроме собственников  Золотой Орды в его войско входили  камские булгары, крымские армяне, черкесы, ясы, буртасы. Властитель Орды нанял  тяжелую «фряжскую» пехоту в генуэзских колониях Крыма, воинов с Северного  Кавказа. Встречается информация о  численности генуэзцев в 4 тыс. человек  и о том, что за участие в  походе Мамай расплатился с ними участком крымского побережья от Судака до Балаклавы. Согласно «Задонщине», под знамена Мамая встали девять орд и семьдесят князей. Значительную роль в мамаевом войске играли и  отряды Арапши, полководца Тохтамыша, которые в 1376 году перешли на сторону  Мамая. Точных данных о численности  армии Мамая нет, однако можно  предположить, что его силы были немногим больше, чем у Дмитрия  Московского. То есть около 40 тысяч  воинов [1].

Войско союзника Мамая, литовского князя Ягайло Ольгердовича было значительно  меньше, и скорее всего не превышало 6-7 тысяч человек.

Войско Олега Ивановича, князя Рязани, изъявившего Мамаю  покорность, во всем было схожим с войсками других русских княжеств, а по численности  вряд ли превышало 3-5 тысяч человек  [2].

Основная масса собранного Мамаем войска состояла из рядового кочевого населения, сформированного в отряды лёгкой, подвижной кавалерии, которая  весьма ловко действовала в степных  условиях. Что касается наёмных войск, несомненно, они не имели здесь  решающего значения, так как численность  их была невелика, хотя, конечно, нужно  отметить их хорошую выучку и довольно богатый опыт [3].

Известно, что у монголов была довольно сильная конница, но пехота была значительно слабее русской, так  как она не имела достаточной  подготовки.

Что касается армии Руси, то здесь ситуация была несколько  иного характера.

В 1371 году Дмитрию было всего 20 лет. Подготовить такое войско, чтобы Орда считала его опасным - дело не одного дня и не одного года [4].

Несомненно, что в отрочестве и в юности Дмитрий был окружен  мудрыми советниками, которых Сименон  наказывал слушать. Одним из блестящих  достоинств Дмитрия было умение слушать советников, выбирать нужное и полезное, не считаясь с амбициозными советниками. Одним из самых важных был Дмитрий Волынский-Боброк, герой Куликовской битвы, а пока военный советник князя. К Дмитрию Ивановичу Волынский явился на службу с двумя взрослыми сыновьями, стало быть, человеком в возрасте и с немалым военным опытом [1].

После женитьбы на сестре князя, воевода стал еще более дорог  князю.

Надо сказать, что развитие военного дела на Руси было бы невозможно без развития торговли и промышленности. Если судить по этому, то Орда сама себе рыла яму, так как своими постоянными  поборами она вынуждала Русь развивать  ремесла и торговлю. Чтобы платить  ханам ремесла и торговлю так  же поощряли и русские князья. То есть монголо-татарское иго, на первых порах разгромив экономику Руси, косвенно стало поощрять возрождение  экономической жизни и могущества Северо-Восточной Руси [2].

Предкуликовская эпоха в  русском военном деле была во многом реформаторской. Чтобы выработать тактику  схватки с Ордой нужно было прежде всего знать ее тактику  и взвесить, что противопоставить военному искусству Орды.

Московский князь Дмитрий, готовясь к решительной борьбе, известил всех русских князей о нависшей опасности  и призвал их объединить усилия для  борьбы с врагом. В это время  в Москву прибыли послы Мамая  требовать обычной дани и покорности. Дмитрий, по совету бояр и духовенства, одарил послов и от себя послал в  Орду с богатыми дарами Захария Тютчева  для переговоров о мире. Тютчев был довольно опытным дипломатом и, по-видимому, получил задачу выяснить силы и намерения противника, а  также следить за его действиями и своевременно сообщать в Москву об изменении обстановки. Ему удалось  известить Дмитрия о том, что  рязанский князь Олег и Ягайло присоединились к Мамаю для совместного  похода на Москву. Вскоре эти данные были подтверждены войсковой разведкой  русских [3].

Тем временем русские люди, конные и пешие, разными путями стекались  в Москву. Снаряжение и вооружение ратников различалось в зависимости  от достатка: более богатые и знатные  ехали на добрых конях, были одеты  в кольчуги, с нагрудниками и наручниками, имели шишаки, круглые щиты, мечи, колчаны со стрелами и луки; бедные ратники шли с топорами, копьями, кистенями или палицами.

Когда же народу стала ясна цель - защита не просто территории, а  принципа, на котором надо было строить  быт и этику, мировоззрение и  эстетику, короче, все, что ныне называется оригинальным культурным типом, - то все, кому это было доступно, взяли оружие и пошли на защиту всего того, что было им так дорого. Только новгородцы уклонились от участия в общерусском  деле. Люди жертвовали на общее дело деньги, запасы, посуду; всякий давал, что  мог [1].

Дмитрий Иванович не терял  времени даром. Срочно были разосланы  гонцы, в Коломне на 15 августа, на Успение Пресвятой Богородицы был  объявлен сбор войск.

Получив сведения об этом и  учитывая поражение на р. Вожа, Мамай  послал к Дмитрию своего посла  для мирных переговоров. Он потребовал дань, превосходившую ту, о которой  договаривался раньше. Дмитрий предложил  дань в размере прежней договоренности, но Мамай не согласился.

Церковный деятель Сергий Радонежский благословил Московского  князя, предрёк ему победу и отправил с ним в поход двух богатырей–иноков Пересвета и Ослябю. С этого  момента действия Дмитрия Донского приобретают мессианский характер, цель воинских деяний русских –  защита православной веры.

Еще до сбора в Коломне  в Москве собралось значительное войско. Помимо собственно московских сил, сюда прибыли войска Белозерских  князей — Федора Романовича и Семена Михайловича, князя Андрея Кемского из села Кемь к северу от Белого озера, князя Глеба Карголомского из села Карголома к юго-востоку  от Белоозера, Андожских князей, Ярославских  — князя Андрея Ярославского, князя  Романа Прозоровского, князя Льва Курбского. Никоновская летопись упоминает  также князя Владимира Андреевича Серпуховско-Боровского, князя Дмитрия  Ростовского, посланца Великого Тверского  князя Ивана Всеволодовича Холмского, прибыли устюжские князья и другие, не названные по именам военачальники. Таким образом, в Московском княжестве  образуются огромные силы, которые  направлены на борьбу против монголо-татар  [1].

Известно также, что при  Дмитрии Ивановиче значительно  увеличилось постоянное войско великого князя - “двор”. К XIV веку в Европе вполне оценили забытую в раннем средневековье  силу пехоты. Однако дело здесь не только в забвении. Феодалы всячески отстраняли плебеев от участия в военном деле из опасения, что вооруженные простолюдины поднимутся против их власти [2].

Пехота возродилась в  городах по инициативе городских  властей и против феодалов. Предкуликовская  эпоха в русском военном деле была во многом реформаторской. Чтобы  выработать тактику схватки с  Ордой нужно было прежде всего  знать ее тактику и взвесить, что  противопоставить военному искусству  Орды. Первая тактическая задача это  конечно же отразить стрелковый удар борьбы, ее решили просто: против стрелков надо выставить стрелков же. К началу XIV века самострел на Руси получил  массовое распространение, имеются  также косвенные доказательства того, что на Руси в XIV веке арбалет  стал главным стрелковым оружием. Здесь  встает вопрос вооружения и обучения Московского войска арбалетами, этот вопрос вплотную увязывается с развитием  ремесел Москвы. Однако, вслед за стрелковым ударом, в случае неослабевающего  сопротивления, Орда переходила к фронтальной  атаке в конном строю; значит, нужно  предотвратить конный бой и навязать Орде пеший. Конные полки выступали  здесь в роли охранения флангов, сторожевого и резервного полков [1].

Для отрабатывания всех тактических  приемов Дмитрию требовалось  время.

Не сразу, но Дмитрию всё  же удалось собрать под свои знамена  войска из других русских княжеств. Привели ему на помощь свои полки  и литовские князья, сводные братья Ягайло: Андрей Ольгердович Полоцкий и Дмитрий Ольгердович Брянский. Есть версии, что союзником Дмитрия  был и хан Белой Орды Тохтамыш, ненавидевший Мамая. По разным оценкам  войско Руси насчитывало от 50-60 до 300-400 тысяч русских воинов. Однако наиболее вероятным всё же является цифра  в 50 тысяч воинов. Впрочем, даже пятидесятитысячное войско считалось в те годы колоссальным. Столь же сложно оценить и численность  войск Мамая. Вероятнее всего  силы были примерно равны или перевес  был на стороне татар примерно 3:4 [2].

Русское войско в количестве 20 — 25 тысяч вышло из Москвы в  Коломну по трем дорогам. Колонны  выходили из Кремля через Никольские, Фроловские и Константино-Еленинские ворота. Из других княжеств прибыло 25-30 тысяч воинов. Несколько позже  к ним присоединились псковские  и брянские дружины под командованием  двух литовских князей — братьев  Ягайло. По разным причинам не было полков смоленских, нижегородских, новгородских и рязанских. Ополчение состояло из князей, бояр, духовенства, купцов, ремесленников  и вооруженных холопов, то есть из всех слоев населения. Русская конница  по численности не уступала пехоте. В ее состав уже входили отдельные ударные соединения тяжелой кавалерии — "кованая рать" [3].

В Коломне, на Девичьем поле, согласно «Сказанию», Дмитрий Иванович на смотре войска назначил главнокомандующих  в полки. 20 августа войско двинулось  северным берегом Оки на запад  к устью Лопасни. Русские воеводы  во главе с Дмитрием, как и до этого, действовали быстро и энергично, по плану, заранее разработанному. Первым из Коломны вышел с частью войск  главнокомандующий великий князь  Дмитрий Иванович. В пути с ним  соединились остаточные отряды, а  также Тимофей Васильевич Вельяминов. Через несколько дней, 27-28 августа, всё войско переправилось на южный  берег Оки, при впадении в неё  реки Лопани. У места переправы  Дмитрий Иванович оставил Тимофея  Васильевича – он должен был встретить  и привести ещё не подошедшие «пешие рати или конные».

Путь многочисленного  войска на встречу с Мамаем свидетельствует  о высоком стратегическом искусстве  русских полководцев [1].

Будучи уже к югу  от Оки, Дмитрий Иванович послал «стражей». Это были Семён Мелик, Игнатий  Крень, Фома Тынин, Пётр Горский, Карп Александров  и другие воины.

Когда полки продвигались далее к Дону, воины из отряда Мелика доставили «языка». Пленник, один из приближенных к Мамаю, рассказал, что татары стоят на Кузьминой  гати, но Мамай не спешит, ожидая присоединения  литовских и рязанских сил. Однако известно, что Олег так и не выступил. Возможно, он решил придерживаться нейтралитета. Мамай ничего не знал о движении войск московского  князя и не ожидал их встретить. Таким  образом, у Дмитрия Ивановича  был ещё один козырь [2].

Еще до сражения Дмитрию  удалось взять в свои руки стратегическую инициативу, что позволило не дать соединиться силам противника и  навязать Мамаю поле битвы, исходя из собственных тактических соображений. Пожалуй, все это во многом предрешило ход кампании.

Отметим некоторые особенности  навязанного Мамаю поля битвы, то есть Куликова поля. Местность зажата между Доном и Непрядвой, то есть любой глубокий обход русских  войск, в том числе и удар в  тыл, оказывается невозможен. Более  того, чтобы предупредить такое развитие событий или нейтрализовать возможный  подход с тыла литовского войска, Дмитрий  Иванович после переправы через  Дон приказывает сжечь мосты. Не исключено, что в тылу русских войск были разосланы разведчики, задачей которых было вовремя заметить подобные намерения противника. В случае же попытки отрядов врага перейти реку, что, очевидно, было бы само по себе сложно (можно предположить, что местность по берегам была заболочена в ту эпоху), такую попытку можно было бы отбить не слишком значительными силами, и эту роль вполне мог бы сыграть один из резервов.

Фактически, Дмитрий Иванович навязал Мамаю игру по своим правилам. В сторону русских поле значительно  сужается, а это значит, что ордынцы  не имели возможности для манёвров, мешали друг другу и нарушали строй, в то время как русские полки  могли свободно и обороняться  и наступать [1].

Русское войско подошло к  Дону 6-го сентября. Великий князь  Дмитрий и его сподвижники  долго совещались по поводу того, переходить им реку или же оставаться на её северном берегу и ждать подхода ордынского войска. Одни высказывались за то, чтобы  переправиться на западный берег, другие возражали против этого, опасаясь, что  русским буду противостоять огромные ордынско-литовско-рязанские силы. Но большинство русского воинства было за переправу через Дон и решительную  борьбу с врагом. Великий князь  присоединился к этому мнению. «Братья, - сказал он, - честная смерть лучше злой жизни! Лучше бы не выступать  вовсе против язычников, нежели возвратиться, ничего не совершив. Перейдём же все  в этот день за Дон…» [2].

В принятом князе решении  проявились его глубокая вера в несокрушимую мощь русского народа и непреклонная воля к победе.

Князь приказал искать удобные  броды для конницы и строить  мосты для пехоты. После переправы  мосты были уничтожены, дабы не допустить  удара литовских и рязанских  войск в спину [3].

Накануне битвы, 6 или 7 сентября, воины под командованием Семёна Мелика столкнулись в районе Гусиного брода с передовыми отрядами Мамая. Мелик предупредил великого князя  о приближении ордынских войск  и посоветовал ему поскорее построить  полки к бою. За день до битвы армия  была построена в боевой порядок  [1].