Культура Франции в 17 веке

Содержание

Введение ……………………………………………………………………. стр. 2

1. Общественно-политическая мысль, наука и образование ……… стр. 3
1. Католицизм и его критика ………………………………….. стр. 3
2. Борьба абсолютистской и антиабсолютистской доктрин .. стр. 5
3. Наука ………………………………………………………… стр. 7
4. Образование ………………………………………………… стр. 8
2. Литература ………………………………………………………….. стр. 11
3. Театральное и музыкальное искусство …………………………… стр. 16
1. Театральное искусство ……………………………………. стр. 16
2. Музыкальное искусство …………………………………… стр. 17
4. Изобразительное искусство и архитектура ……………………. стр. 20

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Франция обладает огромным культурным наследием. Оно богато, разнообразно, отражает широкие региональные различия, а также влияние иммиграционных волн разных эпох. Франция дала цивилизации великих математиков, многочисленных философов, писателей, художников, Век просвещения, язык дипломатии, определённую универсальную концепцию человека и многое другое. Французский язык в течение многих веков был одним из основных международных языков, и в значительной мере сохраняет эту роль и по сей день. Длительные периоды своей истории Франция являлась основным культурным центром, распространяя свои достижения по всему миру. Во многих областях, как, например, мода или кинематограф, она до сих пор сохраняет лидирующие позиции в мире. В Париже расположена штаб-квартира ЮНЕСКО — Организации Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Общественно-политическая мысль, наука и образование.

     1.1 Католицизм и его критика.

Католическая церковь и во Франции XVII в. по-прежнему была важнейшим орудием охраны феодального порядка. Если вся жизнь простого человека протекала, с одной стороны, под контролем многочисленной местной бюрократии, то, с другой стороны, тот же крестьянин, а отчасти и горожанин, находились под неусыпным надзором и воздействием церкви, воспитывавшей народные массы в духе подчинения своим господам и королевской власти.

Незыблемость и непререкаемость  авторитета католической веры были, однако, в известной степени подорваны  существованием во Франции второй религии  в виде протестантизма, гугенотства, узаконенного Нантским эдиктом 1598 г. Наличие в стране двух допущенных законом вероисповеданий открывало щелку для скептицизма, ослабляло мощь католицизма. Поэтому Людовик XIV с 1661 г. начал серию мероприятий, имевших целью полностью ликвидировать гугенотство. Притеснения и бесправие заставляли одних гугенотов переходить в католицизм, других бежать из Франции. Поскольку эмигрировали преимущественно буржуа и ремесленники, это нанесло большой ущерб французской промышленности. В 1685 г. гугенотам был нанесен завершающий удар: Нантский эдикт был полностью отменен. Однако эта политика религиозной нетерпимости мало способствовала укреплению власти католицизма над умами французов. Гугенотские писатели из-за границы распространяли свои послания и сочинения, в которых бичевали с большой силой и абсолютизм и в католицизм.

Вообще влияние церкви на умы  французского общества заметно падало. Имевшие место во время народных движений довольно частые факты «кощунства», т. е. враждебного отношения к  религиозному культу, свидетельствовали  о том, что во французском народе появились зародыши атеизма. На этот очевидный факт кризиса религии  разные круги общества реагировали по-разному. Католическая церковь, иезуиты, двор, дворянство старались вызвать «католическое возрождение», подновить духовную силу католицизма, используя, в частности, такой метод воздействия на психику масс, как религиозная благотворительность. Дворянское «Общество святых даров», боровшееся всеми средствами, подобно иезуитам, с неверием и упадком «благочестия», создало сеть новых религиозных организаций в среде простого народа. Одна часть духовенства, поддерживаемая чиновной буржуазией, искала возрождения религиозного чувства народа путем обновления католицизма. Это направление — янсенисты (последователи голландского богослова Корнелия Янсена), сгруппировавшиеся вокруг монастыря Пор-Рояль под Парижем, было особенно резко заострено против иезуитов. Но янсенисты не приобрела сколько-нибудь широкого влияния в народе, оставаясь своего рода аристократической сектой. В то же время наиболее передовые французские философы XVII в.— Гассенди, Бейль и др., не порывая еще открыто с религией, сосредоточили уже внимание на обосновании материализма и религиозного скептицизма, т. е. оправдывали и косвенно обосновывали неверие.

Пьер Бейль (1647—1706), гугенот-эмигрант, прославился критикой религиозной нетерпимости и пропагандой религиозного скептицизма, который нашел наиболее яркое выражение в его знаменитом «Историческом и критическом словаре», являющемся первой энциклопедией нового времени.

Бернар Фонтенель (1657—1757) всю свою долгую жизнь был горячим пропагандистом науки, борцом против невежества и суеверий. Его популярные работы вроде «Бесед о множестве миров», написанные с большим остроумием и литературным блеском, во многом предвосхищают просветительские идеи энциклопедистов, а его философские труды, направленные против идеалистических воззрений в естествознании, подготовили победу механистического материализма в научной литературе эпохи Просвещения.

Наконец, из недр народа вышел деревенский  священник Жан Мелье (1664—1729), сумевший в начале XVIII в. дать уже цельную философскую систему атеизма и материализма.

 

1.2. Борьба абсолютистской и антиабсолютистской  доктрин

Господствующий класс феодалов пытался в противовес буржуазным оппозиционным идеологам выставить  свою официальную политическую программу. Абсолютистская доктрина наиболее ярко развита в сочинениях самого Людовика XIV. По его учению, подданные обязаны  повиноваться королю, как богу, ибо  власть короля как бы олицетворяет перед остальными людьми власть бога. Не только правом, но и обязанностью короля является суровое подавление всякого сопротивления, всякого  признака непослушания. Первые, даже самые  незначительные поблажки «простонародью»  — это уже признак политической слабости. Народ никогда не удовлетворится уступками, и поэтому король, едва лишь встав на путь уступок, уже окажется на наклонной плоскости, которая  рано или поздно приведет его к  катастрофе. Следовательно, утверждал  Людовик XIV, только неограниченная власть короля и абсолютное бесправие подданных  обеспечивают прочность и величие  государства.

Несколько иначе, более завуалированно, с помощью богословской аргументации, обосновал абсолютистскую доктрину епископ Боссюэ в книге «Политика, извлеченная из священного писания».

Возражая идеологам абсолютизма, анонимный автор памфлета «Вздохи  порабощенной Франции», выпущенного  в Голландии в 1689 г. (есть предположение, что автором этого памфлета был  гугенотский публицист Жюрье), писал, что французский народ «сохраняет в сердце желание сбросить иго, и это является зерном восстания. Чтобы народ примирился с насилием над ним, ему проповедуют о власти королей. Но как бы ни проповедовали, как бы ни говорили народу, что суверенам все дозволено, что им следует повиноваться, как богу, что у народа нет иных средств против их насилий, кроме как молиться и прибегать к богу, — в глубине души никто этому не верит».

Бессилие абсолютистской пропаганды, очевидное для множества мыслящих современников, порождало теории, в  той или иной форме признающие значение народа. Передовые мыслители XVII в. Клод Жоли (1607—1700) и Пьер Жюрье (1637—1710) разрабатывали теорию народного суверенитета. Когда люди находились в естественном состоянии, писали они, не существовало власти человека над человеком; королевская власть произошла из договора короли с народом, и народ имеет право через своих представителей ограничивать действия короля. Некоторые мысли Жюрье, идейного лидера французских протестантов, предвосхищают теорию общественного договора Руссо.

Абсолютистская доктрина утверждала, что вся собственность французов в конце концов есть собственность короля и что он имеет право взять ее, когда ему нужно, путем налогов. Идеологи буржуазии развивали в противовес абсолютистской доктрине учение о святости и неприкосновенности частной собственности.

Впрочем, против абсолютистской доктрины выступали и некоторые представители  дворянства, обеспокоенные признаками надвигавшейся катастрофы. Эти авторы расходились с абсолютистской доктриной  в оценке внутриполитического положения  Франции. Людовик XIV считал еще в 60-х  годах, что после подавления Фронды во Франции нет и не может быть сколько-нибудь серьезного общественного сопротивления абсолютизму. Но уже в конце XVII в. нельзя было не видеть, что, напротив, абсолютная монархия  едва справляется с оппозицией — отсюда дворянская критика абсолютизма с позиций спасения основ существующего порядка — путем ли уступок новым веяниям (Вобан, Буленвилье, Фенелон) или путем попятного движения к феодальной старине (герцог Сен-Симон).

Другая группа авторов представляла буржуазную оппозицию абсолютизму. В их критике неизмеримо больше подлинного идейного новаторства, вольнодумства, дерзания, но все же и они далеко не революционеры; идеи, таившиеся в народных движениях, отражены ими в явно смягченном и урезанном виде. Например, автор «Вздохов порабощенной Франции» жестоко бичует абсолютизм Людовика XIV, но в конечном счете все-таки только за то, что абсолютизм неминуемо породит народную революцию вроде английской, с «отсечением королю головы» и «разнузданностью»; чтобы избежать этого «несчастья», автор призывает, пока не поздно, ликвидировать абсолютизм и образовать конституционную монархию сверху, путем бескровного переворота, наподобие английского классового компромисса 1688 г.

 

3. Наука.

В 17-18 столетии большой шаг  вперёд делает наука. Появляются новые  школы и течения в медицине, развивается анатомия, хирургия, акушерство. Изобретение микроскопа позволило  проникнуть в такие тайники жизни, которые были совершенно скрыты от невооружённого глаза исследователя. Был открыт капиллярный кровоток, а открытие семенного живчика  одним ударом положило конец всем существовавшим до той поры фантастическим теориям о зарождении жизни. 
В 18 столетии учёные окончательно изгнали мистический элемент из медицины, как из натуралистической науки, что позволило пользоваться такими дополнительными источниками, как физика, химия и математика. 
В химии важную роль играла флогистическая теория Эрнста Сталя, который исходил из того соображения, что сгорание всевозможных веществ зависит от содержания в них "флогистона" Таким образом, это было уже предчувствие кислорода. Позднее его открыл Пристлей, после чего Лавуазье дал окончательное и правильное разъяснение процесса горения. 
В экономике тоже наметились серьёзные перемены. Оковы цеховых стеснений спадали с Франции, уступая место промышленным предприятиям. Руководящая роль принадлежала теперь купцам-промышленникам, которые владели сырьём. Имелись во Франции и чисто государственные предприятия, так называемые "королевские мануфактуры", по меркам того времени довольно крупные. К ним относились металлургические заводы в Лионе и Бресте, ковровые мануфактуры в Бове, знаменитые "Гобелены" в Париж. Особенной славой на мировом рынке пользовались французские ткани и ножи. 
В культурной жизни Франция также не уступала другим странам. Синонимом французского Просвещения стало имя Вольтера - литератора, драматурга, публициста, историка и философа. Нельзя обойти вниманием также философа и писателя Дени Дидро, женевского мыслителя Жана Жака Руссо, которого несколько позже, в период Французской революции, якобинцы провозгласят своим учителем и идейным предшественником, Огюстена Карона, известного под псевдонимом Бомарше, автора смешных и социально-острых пьес, благодаря которым он чуть не попал в Бастилию.

 

4. Образование.

Что лежало в основе воспитанности  и образованности людей того времени? Людовик XIV за долгое время своего царствования был озабочен этим вопросом не меньше, чем всеми остальными. Причем это  касалось не только его придворных, но и всего населения.

Если знание правил хорошего тона формировало хорошие манеры, то забота о логике, чувстве меры и вкусе  способствовала развитию науки и  языка. Дело в том, что к середине XVII века элита (дворяне и буржуа, окончившие коллежи или получившие домашнее образование) уже больше века говорила на «языке Луары» охотнее, чем  на «языке Сены»: Клод Фавр де Вожла разрабатывал и формулировал правила этого языка, который оттачивали и обогащали в замках и кабинетах министров.

Король и его чиновники говорили только на французском языке; а вот  управители краев, где жили, например, бретонцы и баски, говорившие на провансальском языке, чиновники в Эльзасе, члены  других лингвистических «семей» постоянно переводили на местный диалект документы и даже написанные неразборчивым почерком записочки из разных инстанций. И получается, что к царствованию Людовика XIV в королевстве не было лингвистического единства. И язык «истинно французский» был в ходу лишь в Иль-де-Франсе. Но к концу царствования Людовика XIV уже в двухстах городах были свои коллежи и, к примеру, 80 процентов приходов епархии Монпелье имели свои школы. Людовик XIV сам поощряет малые школы. Необразованность больше не считается хорошим тоном.

Король стремился к образованности не только своего сына и дворянства, но и всех подданных. Буржуа теперь уже не были более образованными, чем дворяне. Современные коллежи  – особенно иезуитские – уже  воспитали три поколения детей  дворян и разночинцев.

В этот век «тонкость ума присуща  не только писателям, но и людям шпаги, и аристократам, не отличавшимся большой  образованностью при последних  королях, – писал Буур. – У нас еще есть герцоги, графы и маркизы, отличающиеся тонкостью ума и весьма эрудированные, которые одинаково хорошо владеют пером и шпагой, способны создать балет и написать исторический трактат, разбить лагерь и построить армию в боевом порядке для сражения. В государстве, в котором ум это инструмент, позволяющий сделать карьеру, благовоспитанный человек имеет право показать свою образованность и свой ум».

Буур нисколько не лукавит, и доказательством его слов являются судьбы многих исторических деятелей той эпохи. К примеру, фрондер Франсуа VI, герцог де Ларошфуко знаменит и как автор «Максим» и «Мемуаров». Другим ярким примером является Жан-Франсуа-Поль де Гонди, кардинал де Рец, он тоже был не только мятежником, но и замечательным литератором. Подобно им, свои воспоминания о прожитом стремились оставить и многие другие знатные представители Великого века: мадам де Севинье, Лапорт, Сен-Симон, мадам де Меттвиль, маркиза де Ментенон и многие другие. Исключением не стал и Людовик XIV.