Мишель Фуко. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук

В XIX веке прервалась чистая хроника событий, чистая память о прошлом, населенная лишь индивидами и случаями, и в истории стали искать общие законы развития. На самом же деле не было истории более озабоченной поиском всеобщих постоянных законов, нежели история классического века, когда мир и человек в едином движении составляли плоть единой истории. Начиная с XIX века обнаруживается прежде всего человеческая историчность —  человек, как таковой, зависит от обстоятельств.

Человек при этом неисторичен: время  приходит к нему извне, он становится объектом истории в результате наложения друг на друга истории живых существ, истории вещей, истории слов. Он подчинен их собственным событиям. Тот, кто говорит на языке, кто трудится и потребляет в экономии, кто живет своей человеческой жизнью, — это и есть сам человек, а значит, он имеет право на столь же положительное развитие. Таким образом, историчность, присущая человеку, позволяет ему приспособляться к среде и эволюционировать.

Существует историчность человека, история его самого,которая служит обоснованием всех других историй.

Гуманитарные науки связывают  один эпизод культуры с другим, они  соотносят тот культурный эпизод, который породил их, с самим  собою.

Человек в своей позитивности всегда выявлялся, будучи тотчас ограничен безграничностью Истории.

Различные позитивности, порожденные  Историей и в ней разместившиеся, могут сообщаться друг с другом, облекать друг друга в форму познания, высвобождать покоящиеся в них содержания.

Все то, что уже было некогда  осмыслено, еще будет подвергаться дальнейшему осмыслению в мысли, которой пока еще нет.