Неофашизм

Единственное критическое  замечание в отношении этого  проекта издательства Роутледж касается слишком высокой цены пятитомника, который продается за 760 фунтов стерлингов или же 1370 долларов США.

Издание А. Феннер и Э.Д. Вайтца Фашизм и неофашизм включает пятнадцать высококачественных статей, относящихся как к гуманитарным, так и к общественным наукам по широкому кругу проблем, связанных со сравнительным исследованием фашизма. Оно могло бы послужить хорошым приложением к антологии Гриффина и Фельдмана.

Сборник включает статьи Эндрю  Хьюитта об идеологических позициях в дебатах о фашизме, Лутца Кепеника о культе личности и нацистской политике, Клаудио Фогу о соотношении итальянского фашистского стиля, изобразительных искусств и «пост-исторического» воображения, Клауса Бундгорда Христензена, Нильса Бо Поулзена и Петера Шарфф-Смита об отношении датского фашизма к войскам СС, Дагмар Херцоги о гендерном вопросе и секуляризация в нацистской Германии, Дитхэлма Проуа о «фантоме фашизма» в оценках насилия против иммигрантов сегодня, Дэвида Карролла о превращении фикции «расы» в своего рода реальность, Марии Букуры о новых радикальных движениях в Румынии, Йоахима Керстена об экстремистских молодежных группировках в объединенной Германии, Ивана Чоловича о футбольных фанатах и войне в бывшей Югославии, Торе Бьёрго о националистическом и расистском дискурсе в Скандинавии, Мишелья Виевёрка и Франклина Хью Адлера о различных аспектах крайне правого течения во Франции, Ричарда Голсана о роли Черной книги коммунизма для сравнительного изучения фашизма, Анжелики Феннер о фильме Фридера Шлайха Отомо.

Несмотря на то, что большинство  статей заслуживают внимания, претензия  редакторов на то, что вопрос, «в какой степени современные экстремистские правые связаны с классическим фашизмом»[33] определяет композицию сборника, кажется преувеличением.

Только некоторые статьи, — как, например, работа Проу, — вносят определенный вклад в поиск ответа на этот вопрос. В целом же, эти сами по себе хорошие исследования слишком многообразны для того, чтобы можно было проследить какую-то связующую нить. Том будет представлять интерес для высоко специализированной аудитории и может быть использован для дополнительного чтения при проведении семинаров, т.е. в комбинации с другой литературой, в которой поясняется исторический контекст. Однако, как таковое собрание статей Феннер и Вайтца кажется несколько случайным.

Подобную оценку можно  дать и впечатляющему переизданию  М.С. Нейбергом 26 важных журнальных статей из области историографии ненемецких разновидностей правого экстремизма. Последняя формула является, пожалуй, более подходящим заглавием для этого сборника, нежели фактическое название книги Фашизм. Этот термин для данной компиляции, отчасти неправильный, поскольку издание не полностью отражает актуальные тенденции, преобладающие определения и господствующие теории в области сравнительного изучения фашизма. Проблема здесь не только и не столько в том, что Третий Рейх рассматривается в другом сборнике книжной серии Джереми Блека Международная библиотека эссе по политической истории[34], в составе которой был опубликован Фашизм Нейберга, так что его том содержит всего лишь пару исследований, которые рассматривают нацизм среди других движений. Заголовок книги также не указывает на то, что ни одна восточно-европейская разновидность межвоенного фашизма и ни одна форма послевоенного фашизма не представлена отдельной статье в этом сборнике.

Также удивляет во введении Нейберга и выбора им статей из разных научных журналов то, что он, видимо, включает франкоизм в так называемое им «широкое определение фашизма»[35]. Рассматривать идеологию правления Испанией генералом Франко как фашистскую — классификация, с которой согласятся сегодня лишь немногие исследователи.

То же относится и к  решению Нейберга называть не только стремления Муссолини, но и его режим «тоталитарным»[36]. Хотя многие сравнительные изучения тоталитаризма ссылаются на одобрительное использование Муссолини этого понятия, политическая система Италии 1922-1943 гг. обычно не считается разновидностью родового понятия тоталитарного государства.

Подобные неверные классификации  не имели бы значения, если бы они  не влияли на общую оценку природы  фашизма Нейбергом в его введении. Там Нейберг заключает: «(В случае фашистской Италии. — А.У.), как и во многих других, даже тоталитарное правительство не привело к абсолютной революции (или, как большинство фашистов перефразировали бы, возрождению) социальных отношений, к чему стремились многие фашисты. Антонио Казорла-Санчес (в своем очерке о режиме Франко в этом сборнике. — А.У.), делает такое же заключение на политическом уровне. Несмотря на риторику испанских националистов, что они изменят неэффективную и коррумпированную систему, которая традиционно управляла Испанией, эта статья показывает удивительный континуитет в деятельности правительства, особенно на местном уровне. Такие заключения ставят под вопрос точку зрения о неизбежности политических перемен в фашистских режимах, нисходящих от правящих кругов государства»[37].

В то время как последний  вывод, возможно, сам по себе имеет  место, его иллюстрация могла  быть более убедительной, если бы Нейберг, например, принял во внимание понятие «пара-фашизм», введенное Гриффином, отсутствие работ которого, кстати, заметно в этом издании. (Нейберг кратко упоминает Гриффина в своем введении, но не включил его как участника дискуссии с собственной статей). Гриффин предложил термин «пара-фашизм» для обозначения ряда режимов тридцатых и сороковых годов XX века, в том числе Испанию генерала Франко, которые подражали итальянскому и германскому фашизмам, но, будучи антидемократичными и националистическими, все же не руководствовались истинно палингенетическими идеологиями и действительно революционными стремлениями[38].

При всей критике важно  подчеркнуть, что статьи, переизданные в Нейбергском издании, за редким исключением, высокого калибра.

В том вошли исследования Уолтера Л. Адамсона о модернизме и итальянском фашизме, Гилберта Аллардайса о необходимости «дефляции» понятия фашизм, Эмилио Джентиле о фашизме, как политической религии, Роберта О. Пакстона о пяти стадиях развития фашизма, Роберто Виварелли об интерпретациях происхождения фашизма, E. Спенсера Вельхоффера о роли факторов классовая принадлежность, гражданское общество и рациональный выбор в успехах фашизма в межвоенной Италии, Казорла-Санчеса о локальной политике в процессе становления режима Франко, Александра дe Гранда о женщинах во время итальянского фашизма, Маура E. Хаметца о межвоенном итальянском антисемитизме, Стефано Лукони о расовом законодательстве Муссолини 1938 года, Стенли Г. Пэйна о фашизме и правом авторитаризме на Иберийском полуострове, Сары Шатц о Второй испанской республике, Джона Бингхема об определении французского фашизма, Джон Хелльмана о подъеме французского фашизма, Николаса Хилльмана о послевоенном британском фашизме, Вильяма Д. Ирвина о французской лиге Croix-de-Feu (Огненный Крест), Дейва Рентона о британской фашистской идеологии, Г.С. Веббера о Британском Союзе фашистов, Питера Х. Аманна об американском фашизме 1930-х годов, Филиппа А. Бина об итальянском фашизме и итало-американской идентичности, Орацио Сикарелли о межвоенном Перу, Питера Дууса и Даниеля И. Окимото об отношении фашизма к межвоенной Японии, Хейма Антонио Этхепара и Хамиша И. Стюарта о нацизме в Чили, Маркуса Кляйна о чилийском фашизме и Народном фронте, и Риккардо Сильва Зайтенфуса об итальянском фашизме и Бразилии.

Однако я не уверен, что  я рекомендовал бы эту книгу в  первую очередь, если бы меня спросили, как лучше потратить 135 фунтов стерлингов — розничная цена сборника —  для получения хорошего обзора о  положении дел в современных  сравнительных исследованиях фашизма. Сборник Нейберга, даже в большей степени, чем компиляция Феннерса и Вайтца, нуждается в дополнении другими книгами и статьями по теме, для того, чтобы стать полезным для студентов, заинтересованных в получении адекватного впечатления о недавних достижениях в сравнительном изучении межвоенного правого экстремизма.

Тогда как сборник Нейберга дает в целом искаженное впечатление о текущем состоянии международных изучений фашизма, монография А. Бауэркемпера Фашизм в Европе, 1918-1945 гг., выполняет, то, что обещает ее заголовок и может быть рекомендована, как рентабельная инвестиция для получения краткого, но многостороннего и достоверного обзора классического европейского фашизма. Глубокое знание Бауэркемпером своей темы и внятное описание всех значимых тем и вопросов в изучении межвоенного фашизма так же, как и привлекательная розничная цена издательства Реклам в размере 5,40 евро, делает эту небольшую по размеру, но содержательную книгу значительным вкладом во введение «фашизма», как широко используемого родового понятия, в немецкие исторические и политические науки. Это почти идеальный учебник, который имеет хороший баланс между обсуждением концептуальных проблем и объяснительных теорий, с одной стороны, и эмпирическим анализом, с другой.

Данная монография справляется  с задачей адекватного рассмотрения всех значительных представителей межвоенного европейского фашизма, не забывая при этом рассказать в отдельной главе, об одном из наиболее показательных и потрясающих эпизодов из истории фашизма — попытке создания фашистского интернационала. И только после того, как подчеркнуть свое восхищение содержанием и стилем этой очень полезной работы Бауэркемпера, я рискну сделать маленькое замечание по поводу критики Бауэркемпером гриффиновского определения фашизма. Даже эта ремарка относится в меньшей степени лично к Бауэркемперу, а скорее к одной из общих тенденций среди историков, изучающих фашизм, которых он представляет.

Бауэркемпер воспроизводит здесь суть многих нападений на Гриффина, в которых утверждается, что британский историк якобы претендовал на всеобъемлющую интерпретацию фашизма как исторического феномена путем сосредоточения на фашистской идеологии, и ее определения как «палингенетический ультранационализм». Это, насколько мне известно, не являлось целью гриффиновской характеристики фашизма. Его дефиниция создавалась лишь как инструмент для идентификации тех эмпирических феноменов, которые должны изучаться под заглавием «сравнительный фашизм», к примеру, для того, чтобы отличать фашистские группировки от нефашистских форм радикальной правой политики (напр., от ультра-консерватизма или религиозного фундаментализма). И только в виде этой простой цели — выбор, какие собственно реальные политические явления должны рассматриваться исследователями, изучающими фашизм, и какие нет — Гриффин предложил сфокусироваться на фашистской программе и картине мира. А то, что для полного осмысления и объяснения фашизма важны и другие элементы, кроме идеологии (психология, традиции, экономика, международный контекст, институциональные ограничения, политические возможности и т.п.), насколько мне известно, не только не оспаривается Гриффином, а продемонстрировано в главах семь «Психо-исторические основы родового фашизма» и восемь «Социально-политические предпосылки успеха фашизма» его основополагающей монографии 1991 г.[39] Если бы подход Гриффина был действительно настолько наивен, как это представляют некоторые из его критиков, то почему эти критики тратили столько времени, энергии и чернил на нападки на его теорию?

Например, Бауэркемпер, возможно, справедливо критикует Гриффина за его «фиксацию на фашистской идеологии»[40]. Но я был, например, не в состоянии выделить — кроме ссылки на прототипичный итальянский фашизм — критерии, согласно которым Бауэркемпер решил включить определенные эмпирические явления (партии, движения, режимы) в свое исследование, а другие — нет. Он детально обсуждает различные определения фашизма, пишет много освещающего о сущности и динамике фашизма; однако, я не мог проследить ход его мыслей, почему тот или иной феномен должен быть назван фашистским, а другой — нет. Видимо, Бауэркемпер здесь полагался в своем выборе объектов исследования на авторитетный, но неформальный консенсус ряда выдающихся исследователей старшего поколения (например, вышеупомянутые Мосс, Джентиле, Линц, Пэйн) о том, какие движения и режимы представляют собой разновидности родового фашизма — соглашение, которое существовало еще до Гриффина. Однако, эта неформальная договоренность было также исходным пунктом для Гриффина и даже сделана темой некоторых из его публикаций[41].

Несмотря на это, как мне  кажется, небольшое противоречие, выход  в свет, цена и большой тираж  книги Бауэркемпера в Германии могут только приветствоваться, и должны положить конец господствующему в германской историографии «особому пути» продолжающегося отторжения понятия «фашизм», как родового понятия.

То что «фиксация» Гриффина на идеях может быть адекватным подходом не только по прагматическим причинам, а его интерес к послевоенным развитиям (также часто критикуемому историками межвоенного периода, в том числе Бауэркемпером) заслуживает внимания, иллюстрируется в новой монографии Волина Искушение неразумом. Являясь крупным вкладом в современную интеллектуальную историю, труд Волина анализирует различные политические последствия идей и образов мышления Джозефа де Майстре, Иоганна Готтфрида Хердера, Артура де Гобино, Фридриха Ницше, Освальда Шпенглера, Карла Шмитта, Карла Густава Юнга, Мартина Хайдеггера[42], Ханса-Георга Гадамера, Жоржа Батай, Мориса Бланшо, Жака Деррида, Мишеля Фуко и Жана Бодрияра.

В двух «политических экскурсах» Волин указывает, как идеи этих и  других авторитетных мыслителей, которые  так или иначе ставили под  вопрос такие основные западные ценности, как рационализм и права человека, перед Второй мировой войны через  немецкую «консервативную революцию» влияли и до сегодняшнего дня через  европейских так называемых «новых правых» влияют на правоэкстремистские  партии, как и на политический мэйнстрим. Волиновское использование термина «фашизм» в заглавии книги, правда, может иногда ввести в заблуждение, поскольку только некоторые из протагонистов его великолепного исследования были полностью определившимися фашистами. Тем не менее, его труд — ценное дополнение не только к истории идей, но и к сравнительному изучению фашизма. Работа содержит множество ярких примеров, иллюстрирующих, почему и как идеи имеют последствия, в целом, и каким именно образом анти-рациональные и анти-демократические мысли видных интеллектуалов могут использоваться право-экстремистскими движениями, чтобы оправдать политический авторитаризм, этнические чистки и государственное насилие, в частности[43].

Таким образом, книга является ценным вкладом не только в культурологию и историю наук, но также может быть использована в семинарах по экстремистской политике. Она убедительно разоблачает положение о том, что идейные источники крайнего национализма и фундаментализма как в межвоенной, так и в послевоенной Европе могут быть найдены лишь среди маргинальных ученых и публицистов. Труд Волина иллюстрирует, как некоторые тенденции анти-гуманизма XIX и XX веков сыграли свою роль, и, частично, все еще функционируют, как катализаторы распространения аскриптивных взглядов на сущность человека и радикально правых идеологий.

Хотя монография Штефана Бройера Национализм и фашизм кажется на первый взгляд похожей на книгу Бауэркемпера, в ней представлен проект несколько другого направления. Исследование Бройера было, видимо, разработано как альтернатива или своего рода реплика классическому произведению Эрнста Нольте Фашизм в своей эпохе 1963 г.[44], в котором внимание также акцентировалось на ультранационализмах Франции, Италии и Германии в тех же межвоенном и военном периодах. Книга Бройера содержит не что иное, как новую интерпретацию классического фашизма и представляет, помимо большого количества эмпирических данных и объёмной типологии разновидностей национализма, новое оригинальное определение фашизма. Как и предыдущие исследования Бройера[45], данная работа — насыщенный и информативный текст, полный разоблачающих деталей, увлекательных наблюдений и интеллигентных трактовок, читать которого — одно удовольствие. Исследование начинается со всестороннего обсуждения понятия национализма и, исходя из этого, развивает познавательную типологию его различных форм. Эта часть сама по себе является ценным вкладом в уже существующую литературу по национализму, поскольку проведенные Бройером различия между разными типами и подтипами национализма (либеральный национализм, национализм левого и правого толка и т.д.) развивают основу для расшифровки парадокса разнообразных функций, которые националистические идеологии выполняли в разные периоды новейшей мировой истории и в различных регионах мира. Бóльшая часть исследования содержит хорошо структурированные разделы о развитии и природе фашизма во Франции, Италии и Германии перед Первой мировой войной и в период между мировыми войнами. Объединив большое количество первичных и вторичных источников, Бройеру удалось предоставить превосходный обзор этих фашистских движений.

В то время, как эмпирическая часть исследования состоит из множества  полезных наблюдений и стимулирующих  интерпретаций, его основная теоретическая  идея — новое осмысление родового фашизма, наверное, найдет немного сторонников. Такое противоречие напоминает другую важную работу Бройера, Анатомия консервативной революции[46], которую также приятно читать, но которая, в конечном счете, внесла лишь небольшой вклад в развенчание понятия «консервативной революции», к чему Бройер явно стремился.