Н.С. Хрущев. Политический портрет

Из всех потребностей советских  граждан самая основная — жилищная — в середине 50-х гг. была наиболее острой. Стало катастрофически тесно. В 1954 г. состоялся ряд совещаний, на которых было решено перейти к  строительству индустриальными  методами на основе серийного производства. Настоящий план городского развития впервые в советской истории был принят в 1957 г. С 1956 по 1963 г. в СССР было построено больше жилья, чем за предшествующие 40 лет.

Между 1957 и 1958 гг. Хрущев попытался  решить все новые проблемы и провел три реформы, на которые возлагал большие надежды. Они касались промышленности, сельского хозяйства и системы  образования и были далеко не бесспорны. Может быть, поэтому еще до принятия они широко обсуждались в стране. В советской истории был только один прецедент такого рода — обсуждение Конституции 1936 г. Однако эта мера не обеспечила успеха реформ — все они завершились частичным или полным провалом.

Гораздо значительнее на структуру  производства повлияли преобразования в сельском хозяйстве. При Хрущеве произошло сокращение числа колхозов и рост числа совхозов, то есть государственных хозяйств. Основная разница между совхозом и колхозом состояла во владении механическими средствами производства. Первые, как государственные хозяйства, располагали ими непосредственно, вторые — не имели права владеть ими. Они должны были пользоваться услугами государственных машинно-тракторных станций (МТС) в обмен на продукты производства. Хрущев предложил распустить МТС и передать технику в собственность колхозов. Таким образом, нарушалась одна из важнейших сталинских догм, по которой все важные средства производства должны находиться в руках государства. Эта инициатива была очень важной, так как усиливала самостоятельность крестьянского хозяйства. Ликвидация МТС была единственной экономической реформой Хрущева, которая пережила его. В этом смысле его правление имело важные последствия. Именно из-за своего радикального характера эта реформа не осталась простой реорганизацией, а потребовала более глубоких изменений. Покупка колхозом сельскохозяйственных машин расширила сферу рыночных отношений.

Третья реформа Хрущева  коснулась системы образования. Это была первая в мире попытка  решить проблемы, порожденные массовым образованием во всех развитых странах. В основе реформы лежали два мероприятия. Хрущев ликвидировал систему «трудовых резервов», то есть сеть военизированных училищ, существовавших на государственный счет. Они были созданы перед войной для подготовки квалифицированных рабочих. Их заменили обычными профессиональными училищами, в которые можно было поступать после седьмого класса. Средняя школа получила «политехнический» профиль, предполагавший сочетание образования с трудовой деятельностью, с тем чтобы учащийся получил представление об одной или нескольких профессиях. Прием в вузы был в основном зарезервирован для тех, кто имел стаж работы на предприятии или в сельском хозяйстве. На практике первая часть новой системы (ликвидация «трудовых резервов») была осуществлена за несколько лет, в то время как вторая часть осталась на бумаге. Ее проведение требовало значительных средств, которых не было. Школы не были оборудованы для обучения современным промышленным и сельскохозяйственным профессиям. Предприятия, вынужденные взять на себя эту задачу, не были готовы к неожиданной педагогической нагрузке. В конечном счете все остались недовольны, потому что новая система ухудшила общую культурную подготовку и не давала профессиональной. Эта часть реформы и была отменена после падения Хрущева.

Историческая заслуга  Н. С. Хрущева заключалась, прежде всего, в разоблачении культа Сталина, в  активных попытках демократизировать  общество и реформировать народно-хозяйственный  механизм, в большом внимании к  социальным проблемам, к человеку.

Как могло случиться, что  после Сталина к руководству  страной пришел Хрущев? Вроде бы Сталин сделал все, чтобы "очистить" партию от любых своих противников - подлинных и мнимых, "правых" и "левых". В 50-х годах передавалась из уст в уста якобы одна из его  фраз: "Есть человек - есть проблема, нет человека-нет проблемы". В  результате в живых остались, казалось бы, самые верные, самые надежные. Как же Сталин не различил в Хрущеве могильщика своего культа.

В последние годы, незадолго  до кончины, Сталин подверг опале  Молотова и Микояна, готовя им, вероятно, такую же участь, какая постигла других руководителей, уничтоженных при  их помощи и поддержке. Создание на XIX съезде Президиума ЦК КПСС, заменившего  более узкое по своему составу  Политбюро, было шагом к "отстрелу" следующей генерации засидевшихся советников. Но Сталин - парадокс!- "не грешил" на Хрущева.

Старческое ослепление? Пожалуй, нет. Вероятно, Хрущеву каким-то образом  удалось притвориться человеком  вполне ручным, без особых амбиций.

Хрущев пришел к власти не случайно и одновременно случайно. Неслучайно потому, что он был выразителем  того направления в партии, которое  в других условиях и, вероятно, по-другому  оказалось представлено такими во многом несхожими деятелями, как Дзержинский, Рыков, Киров. Это были сторонники развития НЭПа , противники насильственных мер в промышленности или в сельском хозяйстве, а тем более в культуре. Несмотря на жестокие сталинские репрессии, это направление никогда не умирало. В этом смысле приход Хрущева был закономерным.

Но здесь был и элемент  случайности. Если бы Мельников столкнулся с Берией, если бы "сталинская гвардия" сплотилась в 1953 г., а не в июле 1957 г., не быть бы Хрущеву лидером.

И все же история сделала  правильный выбор. То был ответ на реальные проблемы нашей страны. Полуразрушенные  деревни, технически отставшая промышленность, острейший дефицит жилья, низший уровень населения, миллионы заключенных  в тюрьмах и лагерях, изолированность  страны от внешнего мира - не это требовало  новой политики, радикальных перемен. И Хрущев пришел именно так!- как надежда народа.

XX съезд партии стал  самым важным, гигантским шагом  Хрущева на пути к осознанию  невозможности жить и управлять  по старому, главным де-лом его жизни, обессмертившим его имя. В феврале 1956 г. на ХХ съезде ЦК КПСС культ личности Сталина был разоблачен.

Хрущев прочел свой сенсационный доклад о разоблачении культа личности Сталина на утреннем заседании 25 февраля. Во время чтения в зале отсутствовали  гости, как отечественные, так и  иностранные. Делегатам запретили  делать какие-либо записи. В конце  своей речи Хрущев так это объяснил: «Мы не можем допустить, чтобы  этот вопрос вышел за пределы кругов партии, в особенности же чтобы  он попал в печать. Вот почему мы его обсуждаем здесь, на закрытом заседании съезда. Нам следует  знать проблемы, мы не должны давать оружие в руки нашим врагам, не должны полоскать наше грязное белье  у них на глазах».

В чем же состояла огромная мощь доклада Хрущева «О культе личности и его последствиях», который  был частично принят 30 июня 1956 г. ЦК?

Во-первых, в докладе была нарисована страшная картина массовых репрессий против партийных, советских, хозяйственных работников, воен-ных, против целых наций и убедительно доказано, что инициатором, теоретиком и главным практическим организатором произвола и безза-кония явился Сталин.

Во-вторых, сказав, что в  руках Сталина сосредоточивалась  власть, Хрущев косвенно признал: по существу речь шла о единоличной тиранической диктатуре.

В-третьих, Хрущев привел убедительные факты, свидетельствующие, что Сталин был творцом культа собственной  личности, что он собственной рукой  вписывал в свою биографию обширные строки прославлявшие его.

В-четвертых, Хрущев объявил  ошибочным физическое уничтожение  участников партийных оппозиций. По существу, Хрущев вплотную подошел  к тому, чтобы признать не верным даже исключение из партии бывших ее идейных противников, осудивших свои прежние взгляды.

В-пятых, Хрущев убедительно  раскрыл вину Сталина в тяжелых  поражениях советских войск 1941 – 1942 гг., в разрыве отношений с Югославией, осложнении мировых отношений с  рядом других стран, в тяжелом  положении сельского хозяйства  после войны, в игнорировании  коллективности руководства, голом  администрировании, насаждении безынициативности, шаблона, страха, бюрократизации аппарата, «шпаргалочных» выступлениях даже на самых небольших совещаниях и заседаниях.

В-шестых, Хрущев похоронил  миф о «великой дружбе» Ленина и Сталина, доведя до сведения делегатов  тщательно скрываемое в течение  многих лет от партии и народа предложение  Ленина о смещении Сталина с поста  генсека, а также письмо Ленина Сталину  с требованием, чтобы Сталин принес извинения за оскорбление Крупской, и угрозой, что в противном  случае он порвет со Сталиным отношениями.

Доклад Хрущева был  гигантским, но лишь первым шагом на сложном пути низвержения идолов и догм. Время наложило на эти  документы свой глубокий отпечаток. С позиции современной посттоталитарной эпохи, с высоты нашего уровня общественных наук ясно видны историческая ограниченность, узость, неполнота, субъективизм многих положений рассматриваемых материалов. Современные критики обвиняют Хрущева в том, что его речь на ХХ съезде была лишь важным инструментом в борьбе за личную власть. Существует точка зрения, согласно которой у Хрущева не было никакого права возлагать всю ответственность за репрессии на Сталина, в то время как он сам приложил к ним руку. Значит, если Хрущев и не упомянул о своей роли в терроре, то он и не обвинил никого из своих коллег по Президиуму. Это нельзя объяснить лишь страхом перед ответственностью. Хрущев, сделав достоянием глас-ности конкретные факты и цифры репрессий, не объяснил их подлинные причины, не сказал, кто же должен нести за них ответственность.

3 Глава В октябре 1964 г. Хрущев был освобожден от всех партийных и государственных постов и отправлен на пенсию в полной изоляции. Хотя это удивило весь мир, его падение было лишь финалом длительного процесса. Хрущев так и не оправился от поражений конца 1962 — первой половины 1963 г.: карибский кризис, неудачи в сельском хозяйстве, идеологическое контрнаступление и разрыв с Китаем. Казалось, формально его власть оставалась такой же полной, но в последний год его правление было совершенно неэффективным. Невозможно назвать ни одного дела, оставившего бы заметный след в обществе. Нельзя сказать, что внезапно исчезла его способность проявлять инициативу, но она оказалась более, чем когда-либо, противоречивой и слабой. Формально на все его действия реагировали с должной почтительностью, но их молча и упорно саботировали как в центре, так и на периферии. Его популярность резко упала во всех слоях общества. Критика и недовольство им широко распространялись, естественно, не в печати, но во все более широких общественных и частных кругах.

Самые разные обвинения составили  толстое досье, которое было ему  предъявлено в момент сведения счетов. Обвинения касались внутренней и  внешней политики, а также его  стиля руководства, который считали  слишком авторитарным. Ему инкриминировали  многое, начиная с предложений  урегулировать немецкий вопрос путем  прямого сближения с боннским правительством и до конфликтов с  Академией наук из-за выборов новых членов. Эти события, слухи о которых позднее широко распространились, может быть, и помогают воссоздать обстановку, в которой стало возможным его смещение, но все равно не разъясняют тех обстоятельств, которые заставили его коллег по Президиуму ЦК действовать совместно, чтобы избавиться от него.

Многие исследователи  считают решающим обстоятельством  планы, которые сам Хрущев подготовил для нового Пленума ЦК, намеченного на ноябрь 1964 г. Об этих планах мы знаем очень мало — Хрущев не успел изложить их. Известна только часть, касающаяся новой реорганизации сельского хозяйства, так как он говорил о ней публично. Мы не знаем, думал ли он, как подозревали, о более значительном изменении соотношения сил в верхах партии, чтобы преодолеть возобновившееся сопротивление своей политике и необоснованной попытке завоевать большую личную власть. Действительно, когда летом Хрущев выступил с серией речей, подготавливая ноябрьский Пленум ЦК, другие руководители стали создавать пустоту вокруг него. Это почувствовал во время своей последней поездки Пальмиро Тольятти, который, хотя он и поехал в Москву по настойчивому приглашению именно затем, чтобы встретиться с Хрущевым, не сумел даже увидеть его.

Внешне смещение Хрущева  проходило почти так же, как  и безуспешная попытка его  смещения, предпринятая Булганиным, Молотовым  и Маленковым в 1957 г., но внутренние различия были глубокими. Похожим был  и характер операции, решенной и  осуществленной в основном внутри Президиума ЦК. Однако на этот раз противники Хрущева  сумели воспользоваться положениями  Устава партии. Они тайно решили созвать ЦК. Основным автором операции, насколько можно судить сейчас, был  Суслов, защитник государственной идеологии  от нападок Хрущева. Обращение к  ЦК потребовало предварительных  консультаций если не со всеми его  членами, как утверждали, то по крайней  мере с большинством из них.Тот факт, что Хрущев не узнал об этом, свидетельствует о большой шаткости его политического положения.

Первый секретарь ЦК КПСС отдыхал на Черноморском побережье  в конце сентября, в то время  как в Москве готовилось его устранение. Президиум ЦК собрался в его отсутствие на расширенное заседание 12 октября (по другим источникам — 11-го), чтобы  решить вопрос о его смещении[5]. Хрущева  вызвали в Москву только 13 октября, когда основные резолюции были уже  приняты. Его доставили в столицу  на военном самолете, привезли прямо  в зал, где еще заседал Президиум  ЦК, и сообщили ему о согласованном  решении освободить его от основных постов. Как и в 1957 г., в первый момент намеревались оставить его в  составе ЦК на второстепенных ролях. Однако отказ Хрущева подчиниться  приговору вынудил его коллег к жесткости. Только ночью его  заставили подписать заявление  об отставке.

14-го в Москве был  созван Пленум Центрального Комитета, заслушавший доклад Суслова. Практически  обсуждения не было, и заседание  длилось лишь несколько часов. Обе должности, совмещаемые Хрущевым с 1958 г. (Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров), были разделены, и было принято решение, что их не должен больше занимать один человек. Они были отданы наместникам Хрущева в обеих организациях: Брежневу — в Секретариате ЦК КПСС, Косыгину — в правительстве. Эта новость стала известна поздно ночью 15 октября и была опубликована в печати утром 16-го. В официальном сообщении говорилось об отставке из-за преклонного возраста и ухудшившегося состояния здоровья[6].

Преемники Хрущева были довольно сдержанны, давая объяснения как  внутри страны, так и иностранным  гостям, которые получили только официальную  версию, дополненную обещанием не менять /526/ политического курса. Это  были в основном представители других компартий, озабоченные тем, что  это решение может означать также  критику и пересмотр антисталинских действий Хрущева. Членам КПСС была направлена более подробная информация, в  которой довольно критически оценивалась недавняя деятельность Хрущева. Однако и они не имели права на исчерпывающий анализ подлинных причин кризиса. Если Хрущев в свое время не скрывал подробностей крупных политических столкновений, сопровождавших его путь к власти, то его преемники предпочли хранить в тайне то, что привело их к высшим государственным постам. Несмотря на то, что Суслов выступил в главной роли, его положение в руководстве партии не изменилось — он остался главным идеологом, которым был уже давно.

Одному видному посетителю из Азии, который спрашивал, почему не было открытого и подробного анализа  правления Хрущева, было сказано, что  страна не выдержит еще одного XX съезда[.Это объяснение кажется по меньшей мере неполным. Действительно, уже в отношении Сталина было трудно отделить его личную ответственность и за хорошее, и за плохое от ответственности его близких сотрудников, включая и самого Хрущева. Было бы еще труднее объяснить смещение Первого секретаря, потому что все остальные советские лидеры публично поддерживали и одобряли основные его решения, причем его политика была такой, что у них не было теперь смягчающих обстоятельств в виде методов, которыми Сталин расправлялся со своими критиками. Однако поведение новых руководителей обусловливалось и иными, менее эгоистическими мотивами.