В
начале периода русская православная
церковь представляла собой большую
силу, не только поддерживающую государство,
но и соперничающую с ним. В условиях ордынского
ига церковь сумела сохранить свои экономические
и политические позиции. Монголо-татары
не собирались обращать Русь в свою веру.
Они предпочли управлять ею через привычное
для народа православие. Очень скоро православные
митрополиты договорились с Ордой, получили
от ханов ярлыки, закреплявшие привилегии
церкви ничуть не меньшие, чем они имели
от русских князей. Однако по мере подъёма
движения за освобождение русского народа
лучшие силы православной церкви становились
на путь борьбы с монголо-татарами. Рядовые
монахи и руководители церкви вставали
в ряды бойцов за освобождение России.
Церковь
в лице митрополичьего дома, епископских
кафедр, крупных монастырей и городских
соборов обладала огромным имуществом,
в первую очередь земельным, выступая
в качестве феодала. Вместо десятины, которой
она была наделена ещё при крещении Руси,
церковь в Московском государстве получила
иные источники доходов: поступления от
определённых статей княжеских доходов
- городских торговых, таможенных, судебных
пошлин.
Экономическое
и экологическое могущество позволяло
церкви чувствовать себя независимой
от государства и даже добиваться
приоритета над ним. Однако к концу
периода русским князьям удалось взять
верх. В обмен за сохранение в неприкосновенности
её земельных имуществ церковь признала
верховенство светской власти. Противоречивым
было и отношение церкви к централизации
Русского государства. Существовали силы,
которые препятствовали этому процессу,
но были и горячие сторонники укрепления
единства Руси.
В
организационном отношении церковь
представляла собой сложную систему.
Во главе её стоял митрополит. В 1448 г. русская
церковь самовольно стала автокефальной,
т.е. самостоятельной по отношению к вселенскому
патриарху, сидевшему в Византии. Вся территория
подразделялась на возглавляемые епископами
епархии. До XV в. русские митрополиты назначались
константинопольским патриархом. Теперь
они стали избираться собором русских
епископов сначала по согласованию со
светской властью, а потом и по прямому
указанию московских великих князей.
1.4. Землевладение
Феодальное
землевладение на рубеже XV-XVI вв.,
представленное большим разнообразием
форм, характеризуется серьёзными сдвигами
в структуре. На Руси существовали тогда
в основном 4 вида феодального землевладения:
светское, церковно-монастырское, дворцовое
(обслужившее нужды Государева двора)
и, наконец, черносошное. Землевладение
светских и духовных росло прежде всего
за счёт земель, принадлежавших "чёрным"
крестьянам. Захват крестьянских земель
был типичным для того времени. Судьбы
крупного светского землевладения были
противоречивы. С одной стороны, происходил
процесс раздробления крупных боярских
латифундий, сокращение, а с начала XVI в.
и ликвидация податных привилегий светских
феодалов, а с другоё - рост новых магнатских
владений лиц, тесно связанных с великокняжеским
двором. Источником формирования дворцового
землевладения было владение княжеских
слуг ("служни земли"). С.Б. Веселовский
датировал выделение дворцовых земель
из черносошных последней четвертью XV
в.
Для
светского землевладения характерна
была лоскутность владений, разбросанность
по нескольким уездам. Корни этого явления
уходили в глубокую древность и связаны
были с происхождением "первовотчин"
бояр в центральных уездах и расширением
их земельных богатств по мере объединения
земель Москвой. Рост боярских земель
приводил к раздроблению вотчин. Приходилось
изыскивать новые вотчины. Росла мобилизация
земельной собственности, а тем временем
значительно повысились цены на землю.
Земель же для служилых людей не хватало.
В
годы правления Ивана III (после
1485 г.) особым уложением запрещалось продавать
иногородним вотчины в Твери, Микулине,
Торжке, Оболенске, Рязани и на Белоозере.
Возможно, аналогичные мероприятия коснулись
и владений суздальских, ярославских и
стародубских княжат. Это уложение, имевшее
целью поставить предел процессу дробления
княжеского землевладения, вряд ли было
осуществлено. Во всяком случае его пришлось
подтверждать Василию III и Ивану IV Грозному.
Наряду
с вотчинным землевладением было
распространено и землевладение
подведомственных князьям всевозможных
военных и административных слуг
"под дворским". Оно было
целиком обусловлено службой
и носило условный характер. Слуги
"под дворским" (посельские, дьяки,
ключники) набирались как из свободных,
так иногда и из холопов,
приобретавших свободу.
Представление
о "безусловном" характере
землевладения вотчинников ошибочно.
Вотчинники обязаны были службой феодалу.
Условное землевладение слуг (свободных
и несвободных) и условное вотчинное землевладение
стали истоками формирования поместной
системы в конце XV в. Ранняя история поместья
остаётся недостаточно изученной. Не ясно,
например, было ли первоначально поместье
пожизненным владением или безусловным.
А.Я. Дегтярёв показал, что на раннем этапе
основная масса поместий переходила от
отца к сыну. Ю.Г. Алексеев и А.И. Копанев
считают, что на раннем этапе развития
поместной системы элементы условности
владения поместьем сказывались сильнее,
чем на последующих (в частности, отсутствовало
право завещания поместных земель). В дальнейшем
же происходило сближение поместья с вотчиной,
которое привело к их окончательному слиянию.
Эти тезисы представляются нам недоказанными.
Поместье и вотчина, происходя из одного
корня, на определённом этапе разошлись.
К сожалению, определить условия поместной
службы и поместного владения на рубеже
XV-XVI вв. пока крайне трудно. В ходе осуществления
поместной реформы в Новгороде землю получило
примерно 2,5 тысячи помещиков. В результате
значительно упрочились владельческие
позиции рядового дворянства, что содействовало
повышению боеспособности войска.
Ликвидация
самостоятельности Великого Новгорода
привела к конфискации земель
у новгородских бояр. Часть бояр
была переселена в центральные
районы страны и слились с массой детей
боярских (например, Лашинские в Рязани).
Некоторые из новгородских бояр (например,
Амосовы), став владельцами земель на Двине,
в дальнейшем трансформировались в черносошных
крестьян.
Развитие
земельных отношений характеризовалось
полным или почти полным исчезновением
самостоятельной общинной собственности
на землю. Земли общин переходили в руки
вотчинников и помещиков, включались в
состав княжеского домена. В то же время
всё более чётко оформлялось вотчинное
и поместное землевладение. Вотчина отличалась
тем, что собственник обладал почти неограниченным
правом на неё. Он мог не только владеть
и пользоваться своей землёй, но и распоряжаться
ею: продавать, дарить, передавать по наследству.
В то же время вотчина - феодальное землевладение,
поэтому - условное. Например, князь мог
отобрать вотчину у отъехавшего вассала.
Ещё
более условная форма землевладения
- поместье. Оно давалось сеньором
своим вассалам только на время
службы как вознаграждение за
неё. Поэтому распоряжаться землёй
помещик не мог.
Великокняжеский
домен разделялся на чернотяглые
и дворцовые. Они различались
лишь по форме эксплуатации населявших
эти земли крестьян и по организации управления
ими. Дворцовые крестьяне несли барщину
или натуральный оброк и управлялись представителями
дворцовой власти. Чернотяглые платили
денежную ренту и подчинялись общегосударственным
чиновникам. Земли домена постепенно раздавались
великими князьями в вотчины и поместья.
Глава 2. Судебник
2.1. Обязательства
Обязательствам
из договоров Судебник 1497 г. уделял
меньше внимания, чем РП. О займе
говорила лишь ст. 55, предусматривавшая,
подобно РП, ответственность за несостоятельность
должника. Эта статья вводила новые термины:
полетная грамота - об уплате долга в рассрочку;
истина - стоимость товара или сумма денег,
взыскиваемая истцом с несостоятельного
должника.
Имелись упоминания
о договорах купли-продажи (ст. 46
"О торговцех" и ст. 47) и личного
найма. Судебник вслед за ПСГ предусматривал,
что наймит, не дослуживший своего
срока или не выполнивший обусловленное
задание, лишался оплаты (ст. 54).
Судебник
1497 г. более чётко, чем РП, выделял
обязательства из причинения
вреда, правда, лишь в одном
случае: ст. 61 предусматривала имущественную
ответственность за потраву. Как
своеобразные обязательства из
причинения вреда рассматривает
Судебник некоторые правонарушения,
связанные с судебной деятельностью.
Судья, вынесший неправосудное решение,
обязан возместить сторонам происшедшие
от того убытки. Такая же мера применялась
к лжесвидетелям. Закон прямо указывает,
что наказанию судья (точнее, боярин и
дьяк) за свой проступок не подлежит (ст.
19): "...а боярину и диаку в том пени нет...".
2.2. Наследственное право
Мало
изменилось и наследственное
право. Судебник, однако, устанавливал
общую и чёткую норму о наследовании
(ст. 60). При отсутствии завещания
(духовной грамоты) вступало в
действие наследование по закону.
Наследство получал сын, при
отсутствии сыновей - дочери. Дочь
получала не только движимое имущество
("статок"), но и земли. За неимением
дочерей наследство переходило ближайшему
из родственников.
2.3. Понятие и виды преступлений
Если
гражданские правоотношения развивались
сравнительно медленно, то уголовное
право в данный период претерпело
существенные изменения, отражая
обострение противоречий феодального
общества и усиление классовой борьбы.
Преступление
понимается Судебником не как
"обида", то есть нанесение
материального, физического или морального
вреда, а как "лихое дело", то есть
совершение такого деяния, которое нарушает
интересы господствующего класса и государства.
При
этом Судебник даёт лишь примерное
перечисление деяний, относимых
к категории лихих дел, оставляя
за господствующим классом право
подводить под это понятие
любое деяние, нарушающее интересы
господствующего класса или посягающее
на установленный в государстве
порядок. Перечисляя такие виды
преступлений, как татьба, разбой, душегубство,
ябедничество, Судебник в статье
8 вводит новое понятие: "...иное
какое лихое дело...".
Развитие
феодализма нашло своё отражение
в некотором изменении взгляда
на субъект преступления. По Судебнику
ответственности подлежали все лица, совершившие
преступления, в том числе и холопы.
По "Русской
Правде" холопы отвечали за
совершённые ими преступления
и проступки перед своим господином.
Убийство господином своего холопа
не считалось преступлением, а
убийство чужого раба рассматривалось
как нанесение материального ущерба
его владельцу и влекло обязанность возместить
нанесённый ущерб и уплатить штраф за
самовольное истребление частной собственности.
В
связи с развитием феодализма
и превращением холопов в крепостных
Судебник признаёт холопов субъектами
преступления, распространяя на них уголовную
ответственность за совершённые преступления.
Судебник
ничего не говорит о моментах,
исключающих вменение, то есть
об условиях, освобождающих лицо
от ответственности за совершённое
преступление в силу малолетства или преклонного
возраста, тяжёлой болезни, увечья и т.д.
В
случаях, когда человек не мог
сам вести дело, ему предоставлялось
право нанять наймита, то есть
человека ведущего процесс за
него. "А на ком чего взыщет
жонка, или детина мал, или
кто стар, или немощен, или чем
увечен, или поп, или чернец, или
черница, или кто от тех в
послушестве будет кому, ино наймита
наняти волно (ст. 52).
В
Судебнике не указывается, освобождается
ли от наказания собственник,
убивший вора в своём дворе,
учитывается ли при определении
вины состояние опьянения преступника,
различается ли преступление
по стадиям совершения - приготовление,
покушение, неоконченное преступление,
оконченное преступление.
По
сведениям Герберштейна - австрийского
дипломата, бывшего послом при
дворе Ивана III и оставившего записки
о нравах и обычаях Московского государства
того периода, - собственник имущества,
поймавший вора на месте преступления,
мог "безнаказанно убить его, однако
под тем условием, что он принесёт убитаго
во дворец князя и расскажет, как было
дело"16.
Обострение
классовых противоречий, борьба
за централизацию государства
и установление единодержавной
великокняжеской власти обуславливали
усиление ответственности за посягательства
на государственный строй и особу государя.
И хотя статьи Судебника не устанавливали
ответственности за неоконченное преступление
или покушение, в действительности лица,
покушавшиеся на государственный строй
или особу царя, подлежали такой же ответственности,
как и за совершённое преступление. Можно
предположить, что в этих случаях наказывали
даже за голый умысел.
Так, в 1456 г.
за прежние деяния и подозрения в умыслах
"крамолы" был "поиман" на Москве
и сослан в Углич Серпуховской князь Василий
Ярославич.
Попытка
серпуховских детей боярских
и дворян освободить князя
из заточения, когда "обличися мысль
их", была подавлена с неслыханной для
того времени жестокостью. Жестокой казни
подверглись участвовавшие в заговоре
против правительства Ивана III Владимир
Гусев и др.
"И
сведав то и обыскав князь
великий Иван Васильевич злую
их мысль, и велел изменников казнити"17.
Судебник
1497 г. ярко проводит основной
принцип феодального права - права-привилегии.
Одно и то же преступление влекло за собой
различную степень ответственности в
зависимости от того, кем и по отношению
к кому оно было совершено.
В
соответствии с этим в статьях
Судебника подчёркивается социальная
принадлежность виновного или пострадавшего:
"А взыщет боярин на боярине..."(ст.
63), "А взыщет черной на черном..."(ст.
63), "А кто сореть межу или грани ссечёт
из великого князя земли боярина и монастыря...
ино того бити кнутием, да истцу взяти
на нём рубль"(ст. 62), "А христиане
промежу себя... кто у кого межу переорет
или перекосит... ино волостелем или поселскому
имати на том за боран по два алтына и за
рану присудят, посмотря по человеку и
по ране и по рассуждению"(ст. 62).