Общественно-правовые взгляды участников восстания 1863 года

Главной задачей  «белых», которые присоединились к восстанию и захватили руководство им, являлось недопущение перерастания его в крестьянскую революцию. Программа умеренных» красных, объявленная в Манифесте и аграрных декретах от 10 (22) января, сохранялась. Это подтвердил декрет ЦНК о преобразовании его в Национальное правительство от 10 мая 1863г.  Определенным образом конкретизировались позиции этого правительства по национальному вопросу: он обещал «братским народам Литвы и Руси, связанным с Польшей, обеспечение широчайшего развития национальности и языка» и Литвы и Руси в качестве частей, совершенно равных с Короной, с которой они образуют единое целое государство. Отмеченные пункты декрета исключали даже постановку вопроса о праве белорусов, литовцев и украинцев, озабоченных  своей судьбой. После роспуска ЛПИК вильнюсский «белый» комитет пересмотрел все его кадровые назначения в подпольных структурах Литвы и Беларуси. В воеводства, уезды и округа назначались гражданские начальники, главной задачей которых являлось материальное обеспечение повстанческих отрядов[4,с.238]. Организация и руководство боевыми действиями возлагались на воеводских военных начальников. Как правило, они были  командирами наиболее крупных отрядов и соединений. Координировали деятельность гражданских и военных повстанческих властей воеводские комиссары. На должность гродненского воеводского комиссара после роспуска ЛПК был назначен К.Калиновский.

Первые повстанческие  отряды появились в Беларуси в  январе-феврале 1863г. Самым крупным  из них был отряд под командованием Р. Рагинского, который в феврале 1863г. был разбит у деревни Борки. В марте-апреле началось формирование местных повстанческих отрядов.

Ограниченная  программа восстания и приход к руководству «белых» исключали  возможность широкого участия в  нем крестьянства Беларуси и Литвы. Крестьянам был совершенно чужд и непонятен лозунг польских  революционеров о восстановлении Польши в границах Речи Посполитой 1772 г. Среди российской общественности, даже либерально-демократической, этот лозунг спровоцировал небывалый подъем великодержавного шовинизма, которому не поддался только герцинский «Колокол». Через государственные учреждения, церковь, школу, печать шовинистская волна широко распространилась в России и парализовала усилия «Земли и воли», подняла всероссийское крестьянское восстание. Этим, по сути, была предопределена судьба восстания в Польше, Литве и Беларуси. Надежды его руководителей на помощь западных государств также не оправдались.  Повстанцы были обречены на поражение в борьбе с мощной российской армией: в Беларуси и Литве их насчитывалось около 15 тыс.,  а бороться им пришлось против регулярной армии, состоявшей  из 318 рот солдат, 48 эскадронов кавалерии, 18 казачьих сотен и имевшей  на вооружении 120 полевых пушек [1,с.70].

По причине  неравномерности сил боевые действия повстанцев, вооруженных в большинстве косами, пиками и охотничьими ружьями, с самого начала носили характер партизанской борьбы: отряды избегали столкновений с более сильными силами и нападали только тогда, когда была надежда на успех. Они постоянно находились в движении. Приходя в село или местечко, повстанцы созывали собрания жителей, объявляли им манифест и аграрные декреты, составляли акты о передаче земли в собственность крестьян, принимали от них присягу на верность, забирали казенные деньги, а собранные с крестьян налоги возвращали им. Иногда проводили публичные суды и наказывали людей, которые оказывали помощь властям в борьбе с восставшими. На территории современной Беларуси с февраля по август 1863 г зафиксировано 46 боев и боевых стычек повстанцев с царскими войсками, 2/3 которых  произошли на Гродненщине и Виленщине [12,с.54-60].

В Гродненской  губернии весной 1863г. действовали пять повстанческих отрядов, в которых насчитывалось около 1700 человек. В мае они провели более 20 боев. Крупнейший из них произошел 21 мая у местечка Миловидов Слонимского повета. С одной стороны в нем участвовало около 800 повстанцев, а с другой  - пять рот солдат, имевших четыре пушки. Бой продолжался несколько часов. Чиновники не смогли взять «лагерь повстанцев и с большими потерями отошли. Однако и повстанцы не стали дожидаться прибытия новых сил врага; ночью они незаметно покинули лагерь[4,с.239].

Восстание в  Гродненской губернии отмечалось более  активным участием в нем крестьян. Из всех крестьян, участвовавших в восстании на современной территории Беларуси, более 33% приходилось на Гродненскую губернию. Соответствующий показатель по белорусским уездам Виленской губернии составлял 27%,  Минской - 28,  Могилевской - 13,  Витебской - только 7% [1,С.59]. Относительный успех вначале восстания сопутствовал выступлению отряда Л.Звеждовского, назначенного военным Начальником Могилевского воеводства. С помощью студентов Горы-Горецкого земледельческого института ему в ночь на 24 апреля 1863г. года удалось захватить уездный центр Горки. Но местные крестьяне не поддержали повстанцев, и отряд был разбит.

Разгром повстанческих  отрядов, потери в результате боевых действий, пассивность «белых» в  подпольных структурах вынудили H.Дюлёрана снова пригласить в Вильнюс К. Калиновского в состав виленского повстанческого центра, который к тому времени стал называться Исполнительным отделом Литвы. Туда же вошел и В. Малаховский. Благодаря им деятельность отдела заметно активизировалась и радикализировалась.

Влияние К. Калиновского и его единомышленников в Исполнительном отделе проявилось в «приказе от правительства польского над целым краем Литовским и Белорусским к народу земли Литовской и Белорусской»[ 4,с.239]. В нем вскрывалась лживость официальной пропаганды восстания как дела польских панов. В связи с этим от имени повстанцев заявлялось: «Но дело наше - не дело барское, а справедливой вольности, которой ваши деды и отцы издавна жили ... Пан будет злой - пана повесим как собаку! Мужик будет плохой - то и мужика повесим ...» Обращение призывало «оброков и налогов в казну московскую да и господинам никаких больше не платить». Согласно приказу, налоги «народ земли Литовской и Белорусской» должен был платить казне польской.

 С 31 июля  К.Калиновскому были переданы  полномочия председателя Исполнительного отдела Литвы, а с 22 августа - и полномочия комиссара варшавского в Вильнюсе [13,с.32]. Таким образом, к концу лета 1863 г. в руках Калиновского сосредоточилась вся полнота власти в повстанческой организации на территории Беларуси и Литвы. Однако использовать ее для реализации своей программы он уже не имел ни времени, ни возможности, так как, по оценке Муравьева, в начале сентября восстание в белорусско-литовских губерниях было практически задушено.

Распространение польского национально-освободительного движения на Виленскую, Гродненскую и Ковенскую губернии заставило правительство объявить в этих губерниях в августе в 1861 г. военное положение. С началом восстания оно было введено в Минской, Витебской и Могилевской губерниях, присоединенных к Виленской губернии. В мае 1863 г. генерал-губернатором белорусско-литовских губерний Александр II назначил генерала М. Муравьева, который еще вначале 30-х гг. служил Николаю I на должности могилевского и гродненского губернаторов, хорошо знал край и имел опыт подавления тогдашнего польского восстания [4,с.240]. Царь одобрил его программу «умиротворения» края и наделил диктаторскими полномочиями. Муравьеву подчинялись военные губернаторы и военные начальники уездов, вооруженные силы, жандармерия и полиция, следственные комиссии и военно-полевые суды. Приговоры последних после утверждения военными губернаторами и генерал-губернатором исполнялись незамедлительно, смертные казни - публично, на площадях городов. Всего в крае было казнено более 15 тыс. человек, из них 123 были повешены или расстреляны, 12355 сосланы под надзор полиции по местам жительства, 3776 человек высланы без следствия и суда .

Около 70% всех участников восстания, привлеченных к ответственности, составляла знать, в абсолютном большинстве безземельная и малоземельная, которая добывала средства к существованию собственным трудом на арендованной земле или ремеслом, службой в государственных и частных учреждениях. Представители демократических слоев городского населения и безземельная знать (фактически разночинцы) составляли около 75% всех повстанцев на территории Беларуси [1,с.57 - 58].

Жестокими репрессиями  Муравьев заставил «белых» помещиков  и высшее католическое духовенство  отказаться от поддержки восстания. Это закреплялось подписанием верноподданнических адресов на имя царя.

В условиях жесточайшего террора, К. Калиновский, благодаря таланту конспиратора, продержался на свободе до конца января 1864г. Он не раз мог перебраться за границу, но не пошел на это, потому что старался сделать все возможное, чтобы сохранить в Беларуси и Литве полевую повстанческую организацию с целью подготовить новое восстание весной 1864г. Выданный предателем, Калиновский в ночь на 29 января 1864г. попал в руки Муравьева.

Находясь в  тюрьме и не имея никаких иллюзий относительно своей дальнейшей судьбы, К.Калиновский написал и передал на волю «Письма из-под виселицы» с просьбой опубликовать их, «чтобы знал мир Божий, как мужики белорусы смотрят на москалев и восстание польское, чего они хотят и чего по своей силе добиваться будут..». Призывая народ к дальнейшей борьбе за свободу, он высказался за создание самостоятельного правительства для Литвы-Беларуси» [13,с.33].

Военно-полевой  суд приговорил К.Калиновского к  расстрелу, но Муравьев высказался за повешение. Казнь состоялась 10 (22) марта 1864 г [4,с.242].

После подавления восстания в западных губерниях  началась длительная полоса политической реакции и тотальной русификации, установился режим исключительных законов [4,с.243]. После подавления восстания произошло  закрытие единственного на то время высшего учебного заведения в Беларуси - Горы-Горецкого земледельческого института. До конца своего существования самодержавие так и не позволило открыть здесь хотя бы одно высшее учебное заведение, что отрицательно сказалось на формировании интеллигенции, развитии науки и культуры Беларуси.

2. О вопросе государственности белорусско-литовских земель в период восстания

В начале правления  Александра II вновь появляются идеи объединения Польши с Россией. Так, эмигрант М. Лемпицки в 1857 и 1860 гг. посылал через министра иностранных дел А. Горчакова свои предложения российскому императору Александру II о заключении унии между Польшей и Россией. Граф Т. Делинский тоже считал, что примером может быть уния Литвы с Польшей. Кроме того, некоторая либерализация общественной жизни в это время привела к тому, что дворянство западных губерний начало на своих съездах составлять адреса к императору с просьбами о присоединении их губерний или к Царству Польскому, или к губерниям литовским. Так, в конце 1861г. на дворянском собрании Рогачевского уезда Могилевской губернии было принято постановление о присоединении их губерний к литовской. В октябре 1862г. дворянство Подольской губернии в обращении к Александру II просило о приобщении их губернии к Царству Польскому. В ноябре 1862г. дворянство Минской губернии планировало на собрании также составить обращение о присоединении Минской губернии к Царству Польскому [8,c.65]. В начале 1863 г., в связи с общественным мнением, министр иностранных дел П. Валуев предлагал Александру II дать больше политических прав западному краю, и тогда, возможно, он будет поворачиваться «лицом к Москве, а спиной к Варшаве».

Сложное геополитическое  положение в Европе (борьба за освобождение Италии и др.), а также события в Варшаве в феврале 1861г. оказали влияние как на Царство Польское, так и на общественное мнение западных губерний Российской империи. Так, например, в отчете руководителя Минской губернии за 1863г. о политических событиях в крае было отмечено, что «несчастная идея восстановления национальности подстрекала легкомысленных поляков, которые, забыв свои былые неудачи в 1831 и 1848 гг., снова воодушевлены примером Италии и, рассчитывая на помощь Франции, мечтают о возможности достичь независимости» [5,с.220].

Новое общественное значение  вопрос о государственности  белорусско-литовских земель приобрел во время восстания 1863-1864 гг. Осенью 1862 г. в Лондоне обсуждался вопрос о Польши в границах 1772 г. между  представителями Центрального национального комитета и А. Герценом. Представители комитета привезли к А. Герцену письмо, в котором писали, что «для нас существует сплоченная Польша, объединяющая литвинов и русинов, без никакой гегемонии ни одного из тех народов». При этом планировалось при восстановлении Польши в бывших границах дать литвинам и русинам полную свободу в союзе с Польшей. Выделяя тезис о независимости Польши, А. Герцен в письме «Русским офицерам в Польше» (10 октября 1862г.) требовал от поляков отказаться от претензий на белорусские, литовские и украинские земли: «Быть ​​Литве, Белоруссии и Украине с кем они быть хотят или ни с кем, лишь бы волю их узнать - не поддельную, а действительную» [8,c.12].

 Некоторая  часть дворянства белорусско-литовских  земель поддерживала мысль об  автономии Литвы. Так, в марте  1861 г. Гродненской предводитель  дворянства граф. В. Старжинских,  стремясь к посредничеству между  официальным Петербургом и добродетельной Литвой, передал министру внутренних дел П. Валуеву и Д. Милютину записку, в которой критически оценивал действия властей в крае. В конце августа 1861 г. он вновь направил П. Валуеву письмо, в котором указал не только на ошибки местных властей, но и на пожелания дворянства Северо-Западного края, среди которых был и пункт о предоставлении Литве автономии. На встрече с Александром II (конец 1861 или начало 1862) В. Старжинских пытался вести разговор о «желаниях края, который на протяжении пяти веков был связан с Польшей и сохранил о ней самую благодарную память». Но император попросил его не забывать, что Литва уже давно включена в состав России. Позднее В. Старжинских разделял точку зрения российского правительства на «литовские провинции». Но все же, по его мнению, решение польского вопроса в литовских провинциях было возможно только при участии двух сторон - русского правительства и польского дворянства. Он же ходатайствовал об «административной унии» Северо-Западного края с Царством Польским, где бы одновременно признавалась власть царя и «допускалось существование польского элемента». Что касается позиции и мнений польской официальной стороны, то они не изменились. Так, 6 сентября 1862 г. при встрече великого князя Константина с одним из лидеров «белых» А. Замойским, последний, говоря о положении в Королевстве (Царстве) Польском, отметил, что «успокоить край могло бы присоединение Литвы и Руси к Королевству» [5, с.221].

 По мнению  исследователя истории восстания  С. Кеневича, в программе «красных» также был указан принцип границ 1772 г., но этому требованию было дано новое содержание - создать государство по национальному принципу, возможно, в виде федерации. По мнению Янчевского, «обе революционные польские партии стремились к восстановлению былой независимой Речи Посполитой ... Они различались между собой, как в устройстве общества, так и в выборе средств для достижения этих целей, что успех одной партии уничтожал работу другой. Это происходило потому, что партия белых хотела удержать значение в народе шляхты и магнатов, а также и каталичества; красные же ... считали шляхту и всех магнатов врагами Отечества, больше, чем русских и немцев, и хотели уничтожить это сословие, а на его месте возвести угнетенное к тому времени крестьянское сословие».