Политические и правовые взгляды Бакунина

Всеобщему народному восстанию  в России препятствуют замкнутость  общин, уединение и разъединение крестьянских местных миров. Нужно, соблюдая самую педантичную осторожность, связать между собой лучших крестьян всех деревень, волостей, по возможности  – областей, провести такую же живую  связь между фабричными работниками  и крестьянами.

Бакунину принадлежит  идея всенародной газеты для пропаганды революционных идей и организации  революционеров. Призывая образованную молодежь к пропаганде, подготовке и организации всенародного бунта, Бакунин подчеркивал необходимость  действий по строго обдуманному плану, на началах самой строгой дисциплины и конспирации. При этом организация социальных революционеров должна быть скрытой не только от правительства, но и от народа, поскольку свободная организация общин должна сложиться как результат естественного развития общественной жизни, а не под каким-либо внешним давлением. Бакунин резко порицал доктринеров, стремившихся навязать народу политические и социальные схемы, формулы и теории, выработанные помимо народной жизни. С этим связаны его грубые выпады против Лаврова, ставившего на первый план задачу научной пропаганды и предполагавшего создание революционного правительства для организации социализма.

Узловой момент мировоззрения  Бакунина – концепция закономерностей  возникновения государства, его  роли в жизни общества и путей  к его «разрушению» во имя установления безгосударственного общественного самоуправления. Определенной позитивной роли государства Михаил Александрович Бакунин не отрицал. В его глазах государство – зло, но зло исторически оправданное, в прошлом необходимое. Общество и государство не тождественны, а государство не вечно, оно – лишь временная общественная форма, которая должна исчезнуть. «С государством, - писал Бакунин в «Программе славянской секции» в Цюрихе, - должно быть неминуемо погибнуть все, что называется юридическим правом, всякое устройство сверху вниз путем законодательства и правительства, устройства, никогда не имевшего другой цели, кроме установления и систематизирования народного труда в пользу управляющих классов». Антиэтатист, Бакунин мечтал о «безгосударственных» формах организации жизни общества. Его идеал – общественный организм, основанный на социально-политических началах самоуправления, автономии и свободной консолидации индивидов, общин, провинций и наций на принципах свободы, равенства, справедливости, братства.

Ядро воззрений М.А. Бакунина на природу общественно-политической жизни таково: свобода без социализма – это несправедливость, а социализм  без свободы – это рабство.

Бакунин был убежден, что  «наука, самая рациональная и глубокая, не может угадать формы будущей  общественной жизни», а потому попытки  теоретизирования считал вредными, отвлекающими силы от подготовки бунта, сметающего старый строй, после которого новое  общество сложится само собой, в соответствии с идеалами, живущими в народе. Поэтому  основные усилия Бакунина и его сторонников  были направлены на организацию революционного переворота, а не разработку детальной  концепции будущего общества.

Личность и слава Бакунина привлекали к нему широкий и разнообразный  круг последователей. Особое влияние  его идеи оказали на формирование анархизма в Италии, Испании и  России.

В печатных и устных выступлениях периода сближения с Руге, Вейтлингом и Гервегом Бакунин критиковал царское самодержавие и крепостнические порядки в России, заявлял о своем сочувствии польскому национально-освободительному движению, указывая при этом на общность интересов русских и польских революционеров в борьбе с царским самодержавием. То есть, взгляды Бакунина, которые позднее составили целую систему его реакционного анархистского мировоззрения, зародились уже в 40-х годах.

Бакунизм близок прудонизму. И бакунизм, и прудонизм главным врагом считают всякое государство. Так же, как и прудонисты, бакунисты проповедовали «воздержание» от политической борьбы, отказ от необходимости создания партии пролетариата. Так же, как и для Прудона, с которым Бакунин сблизился, живя в Париже, и его сторонников, для Бакунина «краеугольным камнем» является личность. Анархизм утверждал, что освобождение массы невозможно до тех пор, пока не освободится личность, поэтому его лозунг – «все для личности».

Подводя итог, нудно заметить, что в современной зарубежной историографии наиболее популярной является психологическое направление  в характеристике Бакунина и его  философии. Также в западной критике  актуальной тенденцией является сравнение  анархизма с современной демократией, с христианством. В рамках политической философии остается важным сравнение  теорий Маркса и Бакунина, несмотря даже на то, что марксизм потерпел крах в России и вроде бы доказывать правоту Бакунина теперь очень просто.

Но есть и минусы в построениях  западных исследователей: это необъективная  оценка личности Бакунина и его философии, в основном, из-за симпатии к идеям  анархизма, к провозглашаемому им гуманистическому лозунгу «Все для личности», идее уничтожения государства для  объединения славянских народов  «снизу вверх» в федерацию свободных  ассоциаций, а также видении Бакунина необходимости объединения для  всесильности народных масс.

Глава II.   Политическая деятельность Бакунина в России

"Мы объявляем себя  врагами всякой правительственной,  государственной власти, врагами  государственного устройства вообще, и думаем, что народ может быть  только тогда счастлив, свободен, когда … он сам создаст свою  жизнь" (М.А.Бакунин «Революция  и анархизм»).

В 1860-х годах на политическую арену вышло радикальное движение — народники. Разночинная интеллигенция, опираясь на революционно-демократические  идеи и нигилизм Д.И. Писарева, создала  теорию революционного народничества. Народники верили в возможность  достижения социализма, минуя капитализм, через освобождение крестьянской общины — сельского «мира».

Взгляды теоретиков народничества (М.А. Бакунин, П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский, П.Н. Ткачев) расходились в вопросах тактики, но все они видели главное  препятствие для социализма в  государственной власти и считали, что тайная организация, революционные  вожди должны поднять народ на восстание и привести его к  победе. «Бунтарь» М.А. Бакунин предрекал  крестьянскую революцию, фитиль которой  должна была зажечь революционная интеллигенция. П.Н. Ткачев был теоретиком государственного переворота, после совершения, которого интеллигенция, проведя необходимые  преобразования, освободит общину. П.Л. Лавров обосновал идею тщательной подготовки крестьян к революционной  борьбе.

По мнению Бакунина, главным  недостатком, парализующим и делающим невозможным всеобщее народное восстание  в стране, были замкнутость общин, уединение и разъединение крестьянских местных миров. Поэтому, предлагал  он, надо разбить эту замкнутость  и провести между отдельными лицами “живой ток революционной мысли, воли и дела”. Это можно было сделать  лишь посредством установления связи  между и крестьянством. Из лучших городских фабричных рабочих  и лучших крестьян Бакунин предлагал  сделать несокрушимую силу, которая  и должна была общим натиском провести в России социальную революцию.

Под влиянием этих бакунинских идей среди российской молодежи из первых революционных кружков зарождается идея «хождения в народ» с целью подготовки крестьянских выступлений. В 1874 г. началось массовое «хождение в народ», но агитация народников не смогла зажечь пламя крестьянского восстания.  

Последователи Бакунина в  народническом движении назывались «бунтари». Они начали хождение в  народ, стремясь прояснить сознание народа и побудить его к стихийному бунту. Неудача этих попыток привела  к тому, что бакунистов-бунтарей потеснили (но не вытеснили) «пропагандисты», или «лавристы», ставившие задачей не подталкивание народа к революции, а систематическую революционную пропаганду, просветительство, подготовку в деревне сознательных борцов за социальную революцию.

Идеи Бакунина и его  анархистская тактика были усвоены  многими революционными кружками и  организациями («долгушинцами», «чайковцами», «Землей и волей», «Народной волей» и др.).

По политическим взглядам в 1840-х – начале 1860-х гг. Бакунин  принадлежал к левому крылу революционной  демократии. Преодолеть отсталость России, считал он, невозможно без революционных  демократических преобразований политической жизни. Демократию он рассматривал как  явление, не ограниченное региональными  границами. Идея солидарности, взаимосвязанности  людей, народов, человечества логично  приводила к признанию им взаимозависимости  политического устройства каждого  народа от политических форм других народов, а это, в свою очередь, – к положению об общечеловеческом, всемирном значении демократии. «Дело демократии, – писал Бакунин, – т.е. дело величия, счастья и свободы всего человечества», – для него

превыше всего. Демократия, полагал он, «знаменует полный переворот  всего мирового уклада и предвещает еще небывалую в истории совершенно новую жизнь...». У всех стран и  народов свой путь к демократии, но полный демократизм, по Бакунину, –  демократизм в масштабах всего  человечества как естественная форма, соответствующая реализации общечеловеческих прав.

Он отдавал предпочтение освобождению общества путем реформ, но приходил к выводу, что привилегированные  классы, власть имущие, правительства, далеко не всегда используют предоставленный  историей шанс на проведение необходимых  реформ, делая тем самым бунт недовольного неизбежным.

Законы Российской империи, как и само это государство, по Бакунину, не выражают интересы и волю народа. Народ бесправен. Неограниченная власть принадлежит монарху. Во всем, что противоречит воле императора, видят преступление и оскорбление  его величества. «...В России, –  подчеркивал он, – закон есть не что иное как воля императора». «В России нет прав, нет признания человеческого достоинства, нет прибежища для свободной мысли... – писал Бакунин. – Кнут является символом самодержавной власти, а деньги единственным средством добиться правосудия или скорее удовлетворения, ибо о правосудии и не приходится говорить, оно давно поглощено болотом русского суда».

Бакунин замечал, что приговоры  судов в России представляют сплошной произвол. Органы защиты от беззакония, преступлений и произвола не выполняют  своего предназначения, а, наоборот, сами становятся частью преступной системы, обеспечивающей и гарантирующей  поддержание произвола. Характеризуя правопорядок, систему юстиции и  администрации в России, Бакунин  отзывался о них как о «научной организации беззакония».

Для революционера-демократа  Бакунина характерно весьма критическое  отношение к реформам сверху, проводимым самодержавием. Он считал эти реформы изначально несостоятельными, предназначенными подновить фасад самодержавия, тогда как надо заново перестроить все подгнившее и собирающееся обвалиться здание. Реформы противоречивы в самой своей сущности; они – не свидетельство нового отношения правительства к народу, а стремление некоторыми уступками прикрыть, замаскировать истинное отношение перед лицом надвигающейся революции. Бакунин высмеивал попытки Александра II «угодить всем недорогой ценой». Невозможно, уверял он, с помощью определенной системы провести мероприятия, противоположные ее задачам и назначению. Все преобразования в условиях самодержавия остаются, по Бакунину, ограниченными, они не способны разрешить всех назревших проблем, противоречий. «...Чтобы делать добро, – писал он, – императорская система должна была бы начать с разрушения самой себя. Но никогда зловредная власть не уничтожала самое себя. Необходимо, чтобы мы пришли ей на помощь». Задолго до буржуазных преобразований 1860-х гг. Бакунин считал реформы в России «только лишним шагом к революции». Призывом к революции заканчивалось осуждение мыслителем недостатков российской действительности. К революции вели все «пути и дороги» бакунинской мысли (даже в период некоторых его либеральных колебаний в начале 1860-х гг.).

Когда же началось проведение крестьянской реформы, Бакунин выдвигал требование последовательного доведения  отмены крепостного права до конца. Он выступал за уничтожение выкупа за землю – грабительского корня  реформы, ложившегося на крестьянство тяжелым бременем и предлагал  возместить помещикам за счет всей нации стоимость переданной бы в этом случае крестьянам без выкупа земли.

Сравнивая Российскую империю  с другими странами Европы, Бакунин  отмечал ее отсталость и царящий  деспотизм. Имел в виду российское государство, он писал: «Это – отовсюду изгнанный  бес деспотизма, который бежал  в Россию и окопался в этой стране как в своем последнем оплоте, дабы отсюда по мере возможности снова  распространиться по всей Европе еще  мрачнее и ужаснее, чем прежде». Но Бакунин, как и Герцен, Огарев не идеализировал и Запад. Речь шла  у него о меньшей степени зла, а не о его отсутствии вообще в странах Западной Европы и в США.

Заключение

Бакунизм не был и не мог быть конкретным практическим руководством в историческом движении общества. Настоятельной оказалась попытка Бакунина спроектировать скорейший путь человечества к безгосударственному обществу. Критика государства Бакуниным, наряду с другими критическими теориями и идеями многих мыслителей, помогает осмыслить определенные негативные черты государства и законодательства, возможные отрицательные последствия нарушения меры вмешательства государства в общественную жизнь, деформации вышедшего из-под надлежащего контроля общества государственного управления.                                                                                                                      Произведения Бакунина, возможно, в несколько метафорической форме предупреждает о негативных для общества, свободы и благосостояния его членов явлениях- сверхцентрализма, бюрократизма, крайнего этатизма (тоталитаризма), отсутствия местной автономии, отчужденности личности от власти, забвения нравственных начал в политике, государственном управлении, в законах и в применении законодательства, бесправия личности по отношению к государству и безответности государства перед личностью и т. д. При этом Бакунин в значительной степени односторонен по отношению к государству и законодательству, абсолюзирует их негативные моменты, противопоставляет их соответственно обществу и «общечеловеческому праву», фактически исключает возможность выполнения государством общесоциальных, а не только узкоклассовых функций.