Понятие и виды преступных деяний. Система наказаний по «Русской правде»

О субъекте преступления в  Русской Правде ничего не говорится, но с учетом того, что любое преступление подразумевало наказание в виде штрафов и имущественных взысканий, субъектом преступления могли быть только лица, могущие иметь собственность. т.е. свободные. Иных упоминаний, в частности, сословных отличий, ответственности  женщин, о возрасте преступников, не имеется.

Субъективная сторона  уже подразделяется на умысел и неосторожность (убийство на пиру и убийство в разбое).

Помимо убийства, тяжелым  преступлением против личности считалось  нанесение увечий (усечение конечности), далее по степени тяжести наказания  следовало оскорбление действием (удар чашей, рогом, мечом в ножнах), менее тяжкими преступлениями считались  легкие телесные повреждения, побои.

Имущественные преступления включали разбой (неотличимый еще  от грабежа), кражу (татьбу), уничтожение  или порчу чужого имущества (в  том числе убийство раба), угон скота, отдельно наказывалось конокрадство, увод раба, повреждение межевых знаков, поджог, злостную неуплату долга. Наиболее подробно квалифицировалась татьба, различались ее виды: из закрытых помещений, конокрадство, кража холопов, сельскохозяйственных продуктов и прочие мелкие кражи.

В Уставе Владимира Мономаха появляются статьи о личных оскорблениях, нанесенных рабом свободному человеку, обиженный имел право или бить раба (но несвязанного), или получить возмещение. В целом данный Устав  содержал в основном составы преступлений из прежней редакции, но были конкретизированы предметы краж и уничтожения: добавлена  статья о краже бобра, о подломе  бортного дерева, выдирании пчел из улья, о порче верви в перевесе, о зажжении чужого гумна или двора, о зарезании чужой скотины.

Отсутствие абстрактного описания преступных деяний вынуждало  законодателя описывать подобные мелкие детали преступлений.

Устав включил важное определение, согласно которому у рабов и холопов  отсутствуют права личности –  за их убийство не назначалась вира, ущерб возмещался как за уничтоженное имущество. За ущерб, причиненный рабом  или холопом, ответственность нес  господин.

В определенной степени трансформируется понятие обиды, причиненной оскорблением. «Первоначально каждый платил обидчику тем же, потом оскорбления стали оплачиваться деньгами, но продолжали считаться частными оскорблениями, наконец, в них стали видеть оскорбление всего общества».¹⁰

В Русской Правде отсутствует  понятие государственного преступления, хотя и существует повышенная ответственность  за убийство лиц княжеской администрации. Представляется, что в случае посягательства на князя он сам творил расправу в виде казни, часто массовой, на месте преступления: «вред государству  отождествлялся с вредом князю».¹¹ Соответственно, измена князю и междукняжеские споры решались в своей среде и не требовали законодательного оформления.

2.3 Понятие и виды наказания

Основополагающую роль в  целях наказание являлось само понятие  преступления как частного случая вреда, причиненного конкретному лицу. Отсюда следовала и основная цель наказания  – возмездие, дополнительная цель –  компенсация причиненного ущерба. С  развитием государственности вторая цель наказания начинает превалировать.

Первоначально за убийство карой являлась смерть убийцы, а  применение этой кары было нравственным долгом родственников убитого. Кровная  месть сначала (в Правде Ярослава) ограничивается определенным кругом близких  родственников, могущих ее применять  – отец, сын, брат, племянник, дядя. Причем убить можно было только на месте  преступления, если убийца скрывался, из его имущества взыскивалась вира в размере 40 гривен в пользу князя  и выкуп в пользу родственников. Если убийца же был неимущим, он преследовался  родственниками до полного отмщения.

«Если же не было ближайших  родственников, то никто не имел права  мстить, а с убийцы взыскивалась только определенная пеня в пользу родственников убитого» [3] и вира в пользу князя.

В Правде Ярославичей кровная  месть отменяется полностью, и остается только вира, дифференцируемая в зависимости  от общественного статуса убитого. Вира в общих чертах составляла 80 гривен за убийство привилегированного лица и 40 – за убийство иных лиц. Учитывается  умысел – при умышленном убийстве лица княжеской администрации виновный платил виру сам, без помощи общины.

В тексте Русской Правды смертная казнь не упоминается, хотя, несомненно, обычаи тех времен ее допускали. «Умолчание можно объяснить двумя  обстоятельствами: законодатель понимает смертную казнь как продолжение  кровной мести, которую он стремится  устранить; другим обстоятельством  является влияние христианской церкви, принципиально выступавшей против смертной казни». «Смертная казнь  стала прерогативой экстраординарных полномочий княжеской власти в государственной  и политической сфере и за обычные  преступления не применялась долгое время».¹²

Высшей мерой наказания  по Русской Правде является «поток и разграбление» - все имущество  виновного конфисковывалось в пользу князя (шло на долги и штрафы), а сам он обращался в рабство. «Судьба его жены и детей неясна, но они, видимо, не переходили в холопское состояние».

Такая суровая мера применялась  лишь за три состава преступления: убийство в разбое и профессиональный разбой, поджог дома и гумна, конокрадство.

Следующей по степени тяжести  мерой наказания была «вира» - денежный штраф, который назначался только за убийство. Вира могла быть одинарная (40 гривен) – за убийство простого свободного человека, и двойная (80 гривен) –  за убийство привилегированного человека. За 40 гривен по ценам того времени можно было купить 20 коней.

Вира шла в пользу князя. Родственникам, как потерпевшей  стороне, выплачивалась компенсация  – «головничество».

В Правде Ярославичей уже  подробно указывались суммы головщины  за убийство княжеских лиц: от 80 гривен за убийство лица, принадлежащего к  администрации, до 5 гривен за убийство смерда или холопа. За убийство иных лиц головничество равнялось 12 гривнам (по Пространной Правде).

Убийство «жены» по Правде Ярославичей каралось аналогично убийству мужа, но измена считалась смягчающим обстоятельством, в этом случае платилась  половинная вира (20 гривен). Правда, из текста неясно понятие «жены» - речь шла о жене или о женщинах вообще.

Также существовал институт «дикой», или «повальной» виры, ее плательщиком являлась вся община, связанная круговой порукой, к которой  принадлежал и убийца. Но для возложения виры на общину требовалось соблюдения ряда условий: убийство не должно быть совершенным в разбое; община либо не выдает убийцу, либо не может отвести  от себя след; убийца является членом общины и ранее участвовал в вирных платежах за своих соседей. Но и в этом случае не следовало поощрение убийства, так как головничество убийца обязан был выплатить из своих  средств.

Община не платила за того, кто убил другого без ссоры, без  причины со стороны убитого, со злым умыслом его ограбить. Такой убийца в законе прямо назван разбойником: за него община платить была не обязана, а должна была выдать его самого и его семью «на поток и  разграбление»

Из положений о дикой  вире видно, что древнерусскому праву  известен институт вменения: «общество, вервь не вменяло в преступление убийство, … считало убийство неумышленным и извиняло убийцу, находило его  хорошим членом и потому помогало ему, как своему вкладчику, в плате виры».¹³

В Правде XII в. появился институт «поклепной виры» - виры, платимой тем, на кого падало подозрение в убийстве или кого уличили в убийстве свидетели, но кто не был схвачен во время  самого совершения убийства. Закон  в таком случае требовал суда с  необходимым числом свидетелей. Предъявление иска допускалось только в том  случае, если труп опознан.

За нанесение увечий, тяжких телесных повреждений назначалось  «полувирье» (20 гривен), лишение ноги, руки – 40 гривен, усечение пальца – 3 гривны. Удары жердью, палкой – 12 гривен. Примечательно, что за вырывание бороды или усов платилось 12 гривен. «Это свидетельствует  о достаточно сильном развитии на Руси представлений о личности, так  как заметное обезображение ценилось дороже, чем незаметное увечье» [3] За побои лица княжеской администрации  платилось 12 гривен, иных лиц – 3 гривны. Угроза оружием наказывалась штрафом  в 1 гривну.

«Хотя штрафы дифференцированы в зависимости от тяжести увечья, ясного понимания степени вреда  в Русской Правде нет, поэтому  можно говорить о принципе казуальности: перечисляются случаи нарушения  телесной неприкосновенности с конкретными  штрафами, без попыток обобщения» .

Все остальные преступления, как против личности, так и имущественные  наказывались денежным штрафом в  пользу князя, называемым «продажей», или «уроком». Потерпевшему компенсировался  причиненный ущерб в установленных  размерах.

В Правде Ярославичей подробно расписывались наказания за нарушение  права собственности. Статьи этого  отдела разделены на три разряда. В первом указывалась цена вещи, которую должен был выплатить  вор, если украденные вещи у него не находятся – от 3 гривен до 1 ногаты. Во втором – сами суммы продажи  – от 12 гривен за увод чужого раба и  порчу межи до 3 гривен – за порчу  борти. Примечательно, что штраф  за убийство раба составлял 5 гривен. Это  свидетельствует о том, что «русское общество того времени смотрело на раба как на вещь – убийство раба не могло принести пользы никому, напротив, увод раба приносил большую или меньшую пользу тому, кто уводил, следовательно, это преступление должно было наказываться строже» .¹⁴

При соучастии нескольких лиц каждый из них должен был выплатить  установленные суммы, т.е. ответственность  не делилась, а умножалась.

В третьем разряде указывалась  продажа за мелкие кражи в размере  двойной стоимости вещи. Также, в  случае соучастия, назначенную сумму  платил каждый вор по отдельности.

«Общий принцип таков, что пострадавшему следует полностью  компенсировать материальный урон, поэтому  виновный должен выплатить стоимость  украденного и заплатить штраф» [2] Сословная защита имущества встречается  редко, так, за кражу княжеского коня штраф – 3 гривны, а за коня смерда – 2 гривны (в Краткой Правде). Представляется, что определяющим был не сословный  признак, а предположение о реальной ценности княжеского боевого и рабочего коня смерда.

В Пространной Правде за конокрадство ответственность усиливалась, виновный выдавался «на поток  и разграбление»

Развитие общества к XII в. привело к необходимости изменения  законодательства. Неизменной осталась только первая статья Суда Ярослава, отменившая месть за убийство и заменившая ее кунами. Правда XII в. развивает юридические  понятия, подробно описывает, что такое  дикая вира и головничество. Оставляя в целом неизменным положения  Суда Ярослава в части материальных норм, развиваются и детализируются процессуальные нормы.

В Уставе Владимира Мономаха появились новые нормы о личных оскорблениях. Так, если раб оскорбит свободного, последний имеет право  или бить холопа (но несвязанного), или  «взять гривну кун на бесчестье». Имелись статьи об обидах между свободными людьми. Так, публичное вырывание бороды влекло продажу в размере 12 гривен, при отсутствии свидетелей продажа не назначалась. За выбитый зуб следовала 12 гривен продажи князю и гривна урока потерпевшему.

Вводилась продажа, которую  платила вся община, аналогично дикой  вире, за кражу бобра из борти (в  размере 12 гривен). «Вирный порядок  по Уставу Мономаха был перенесен  от преступлений против жизни на преступления против собственности».¹⁵

В составы преступлений против собственности, наряду с ранее установленными, вводились новые составы: вышеуказанная  статья о краже бобра, о подломе  бортного дерева, о выдирании пчел из улья, о порче верви в перевесе, о зажжении чужого гумна или двора, о зарезании чужой скотины. За прежние составы, установленные  в Правде Ярослава и сыновей, увеличивалась  ответственность.

Таким образом, в XII в. ужесточается ответственность за имущественные  преступления.

Добавились преступления против личности: за истязание смерда смердом назначалась продажа  в 3 гривны и урок потерпевшему в  размере 1 гривны. За убийство раба увеличивалась  продажа до 12 гривен (против прежних 5), хозяину выплачивалась стоимость  раба.

За убийство женщины в  Уставе Мономаха вира устанавливалась  в 20 гривен. Меньшая сумма не свидетельствует  о приниженном положении женщины  в древнерусском обществе, в котором  она занимала почетное место, с правом, в том числе, иметь и распоряжаться  собственным имуществом. Но в глазах законодателя – князя, в обществе, где плательщиками налогов и  воинами являлись мужчины, жизнь  женщины ценилась менее.

Иные виды наказаний, помимо имущественных, в Русской Правде отсутствуют, нет упоминаний о телесных наказаниях и тюремном заключении. Тюрем в Древней Руси не было, хотя летописи упоминают о случаях заточения отдельных лиц в «проруб» (подвал). Заточение до определенного события применялось, видимо, в феодальной среде, в междукняжеских усобицах, в связи с чем, законодательно не регламентировалось. Как видим, княжеская власть не была в своих действиях связана законодательством, которое применялось лишь к подвластным князю лицам.

На данном примере уже  прослеживается суверенный характер верховной  власти в Русском государстве, не связанной в своих действиях  правом, а подчиняющейся в своих  действиях лишь внутренним нравственным нормам своих носителей.