Повседневная жизнь населения советского провинциального города в 1920-е годы

Кроме того, изменился  режим раздельности супружеского имущества  режимом его общности. В результате супруги, не имевшие самостоятельного дохода, получали права на часть имущества семьи. Эти весьма прогрессивные положения, носившие, по сути дела, буржуазно-демократический характер, уничтожили остатки феодальных черт российской семьи и могли обеспечить определенную степень свободы частной жизни. Нормой становились гражданский брак, развод, возможность создания семьи без разрешения родителей и опекунов.

В семейных отношениях среди горожан российской провинции отметим неоднозначные процессы, происходившие в 1920-е годы. Наблюдалась дестабилизация института семьи в городах, что соответствовало и общероссийской тенденции. Был ослаблен институт брака за счет правовой полноценности незарегистрированного сожительства. Дестабилизация семейных отношений, тяжелые условия жизни и отход от традиционной потребности в многодетности приводили к широкой востребованности абортов.

Советская республика стала первой в мире страной разрешившей делать аборты. Однако никакого отношения к процессу расширения сфер частной жизни декрет о свободе абортов не имел. Операция по прерыванию беременности в медицинских и правовых документах начала 1920-х годы квалифицировалась как «социальное зло», социальная аномалия.

Во втором параграфе «Жилищная политика советского государства: нерешённые вопросы и достижения» рассматриваются вопросы жилищной политики советского государства.

Отсутствие долгосрочной государственной программы жилищного  строительства, экономический кризис, первостепенность других задач и  недостаточная консолидация власти привели к тому, что в 1920-е годы в сфере жилищной политики власть часто была вынуждена действовать тактически, отвечая на вызовы ситуации и действия горожан. В период НЭПа компромисс между проектами власти и жилищными практиками горожан был достигнут благодаря возвращению к институту квартиронанимателей и квартирохозяев (частной собственности и аренды жилья), возврату к дифференцированной оплате труда. Огромный спрос на жилье способствовал всплеску спекулятивных операций с ним и резкому росту цен на снимаемые помещения. На почве нехватки квартир возникали многочисленные ссоры и скандалы. Положение усугублял постоянный приток беженцев, военнопленных, раненых из других регионов страны. Подобные факты позволяют судить о масштабах жилищного кризиса, охватившего г. Курск в данный период времени. Несмотря на определенные попытки снять остроту жилищного вопроса, каких-либо значительных сдвигов не наблюдалось.

Жилищная политика с ее коммунальными  квартирами, общежитиями отучала людей от индивидуальной психологии, оказывала решающее влияние на приватную жизнь советского гражданина. В архитектуре г. Курска продолжали преобладать деревянные одноэтажные постройки. Многие дома нуждались в капитальном ремонте. Внутренняя обстановка жилищ была весьма скромной, с минимальным набором мебели, а в рабочих общежитиях, даже образцовых, и вовсе ощущалась ее нехватка. Несмотря на нацеленность жилищной политики на воспитание у населения чувства «хозяина», отличительной особенностью повседневности рассматриваемого периода оставалось нерадивое отношение жителей к месту своего обитания. Антисанитария, насекомые-паразиты, отсутствие стремления украсить, сделать жилище более уютным – таковы неприглядные черты повседневности 1920-х годов, с которыми столкнулось общество в переходную эпоху.

В заключении следует отметить, что  жилищная политика Советской власти носила классовый характер и была мощным идеологическим инструментом большевиков. Создание нового быта как важнейшей составляющей культурной революции связывалось в первую очередь с отвержением буржуазного индивидуализма и сознанием себя частью коллектива.

Завершает вторую главу параграф «Организация и проблемы досуга городского населения». Из содержания диссертации видно, что велась активная работа по приобщению широких слоев населения к массовой культуре урбанистического типа (через чтение, кино, театр и т.д.), что непосредственным образом влияло на структуру советской повседневности и характер ментальности людей той эпохи. Вместе с тем изменения, происходившие в социокультурной жизни городского населения Курска в 1920-е годы, не смогли охватить полностью все городское общество, слишком значительным был разрыв между пролетарской культурой, которая находилась в стадии формирования и доминировавшей традиционалистской культуры, которую приносили в города сельские жители. 

Таким образом, можно  отметить, что провозглашение курса на построение коммунистического общества требовало от государства создания общества единомышленников, той части человеческой общности, объединенными усилиями которой возможно было создать прекрасное коммунистическое «завтра». С этой целью власть развернула активную кампанию по утверждению в народном сознании коммунистической идеологии. Усвоение основных азов коммунистического мировоззрения должно было происходить через такие традиционные формы идеологического воздействия, как кино, чтение, работу культурно-просветительских учреждений.

Однако слабое развитие библиотечной сети в Курске затрудняли доступ к книгам для большей части населения. Чрезмерная политизация содержания книг снижала интерес к ним. В то время, как театр продолжал оставаться элитарным видом досуга, предназначенным для посещения ударниками производства, относительно массовый характер начинает приобретать кино, которое создавало яркие и насыщенные образы социалистического бытия. В результате проведения масштабной образовательной и воспитательной работы государство обеспечило себе социальную поддержку в лице молодежи. Именно эта часть населения, малознакомая с прежними традициями, активно воспринимала новые идеалы социализма, противопоставляя себя старшему поколению и  идентифицируясь с новым поколением людей, объединенных чувством единства собственной судьбы с судьбой всего государства.

Необходимо было поднять  как общеобразовательный уровень населения, обеспечивающий выполнение задач индустриализации, так и уровень восприятия марксистско-ленинских концепций в обществе. Главная цель партийного руководства состояла в том, чтобы придать культурному прогрессу коммунистическую направленность.

Правящая партия выработала упрощенный взгляд на мир, основанный на исключении противоположной точки  зрения. Все взгляды и представления, не совпадающие с партийными, объявлялись ошибочными и вредными. Государство взяло на себя «заботу» почти обо всем в личной жизни человека – от рождения до смерти.

В третьей главе «Проявление девиантного поведения в среде городского населения в 1920-е годы» анализируются различные проявления девиантного поведения, а также меры советского государства по борьбе с нею.

Первый параграф «Преступность и правоохранительная политика советского государства». В советское время тоталитарная воля правящей партии препятствовала распространению в народе таких вещей, которые вообще считались аморальными, как, например, воровство. В конце 1920-х годов главным видом преступлений по г. Курску являлась кража, составляющая половину всех возбуждённых уголовных дел.

 Стремительное распространение  того, что всегда считалось безнравственным произошло, вероятно, не только потому, что наступило беззаконие в обществе, не имеющем сил противостоять распространению преступности, но и в связи с недостаточностью, шаткостью внутриличностных моральных устоев. Социальные учреждения, которые традиционно поддерживали общественный порядок, сами по себе были ослаблены или разрушены. Помимо разрушения движущей силы партии, авторитет семьи также был подорван, что связано с большим количеством неполных семей. Не последнюю роль в разрушении семьи сыграл алкоголь.

В правонарушения имущественного характера вовлекались прежде всего беспризорники, в большом количестве появившиеся на улицах города в первой половине 1920-х годов. Местами их обитания становились чаще всего заброшенные дома на окраинах. Основная масса хулиганов была моложе 25 лет. Это новая специфическая советская черта. Изменились и социальные характеристики преступников. Так в тюрьмах г. Курска по состоянию на 1923 г. находилось крестьян – 86, рабочих – 98, должностных лиц советских учреждений – 43, рецидивистов – 15, торговцев – 9¹⁸. Криминологи отмечали, что хулиганит в основном рабоче-крестьянская молодежь в возрасте от 18 до 25 лет, и главным образом, на почве социальной распущенности, выражавшейся в грубой примитивности интересов, в отсутствии культурных запросов и социальной установки, в крайне низком образовательном уровне.

Многих граждан страны советов охватывало чувство страха и неуверенности. Маленький обывательский страх в конце 1920-х годов преобразился во всепоглощающее чувство ненависти к «врагам народа», но это не защитило советского человека от опасности стать жертвой преступления. Практически ни одно торжество не проходило без спиртного. Пьянство нередко сопровождалось дебошами и хулиганством, также получившими широкое распространение в Курске.

Бороться с хулиганством и пьянством помогали бригады содействия милиции (бригадмилы). В задачи бригад входило стояние на посту, участие в патрулировании, обходах, облавах, дежурство в зрелищных мероприятиях и выполнение других видов оперативной работы. В 1920-е годы характер хулиганских действий стал еще более жестоким, несмотря на работу властей по предотвращению и уменьшению противоправных деяний. Острой проблемой города были грабежи и кражи. Стало больше попадать озлобленных, ожесточенных людей, потерявших всякую почву под ногами, в тюрьмы и лагеря.

В советское время  сама исправительно-трудовая политика по сравнению с дореволюционной, где преобладали карательные виды наказания и постулат о том, что наказание призвано обеспечить возмездие за совершенное деяние в виде адекватной кары, поменялась. Наказанию придавался ярко выраженный воспитательный акцент, а труд стал своеобразной формой искупления долга перед обществом. Разумеется, что подобная позиция относилась далеко не ко всем видам преступных деяний.

Второй параграф «Пьянство и алкоголизм в бытовой практике  и общественном сознании». Пьянство не является причиной преступности, но между ними существует нерасторжимая связь, и рост потребления спиртного всегда сопровождается ростом преступности. Необходимо, кроме того, учитывать, что изменилось «алкогольное меню». В Российской империи наиболее распространенным спиртным напитком была высококачественная водка, в 1920-е годы – самогон. Примерно одна четвертая часть всего самогона делалась с применением примесей. Они использовались для большей «забористости» и, усиливая действие алкоголя, очень часто приводили к отравлению. Этих примесей в самогонке было в несколько раз больше, чем даже в сыром заводском спирте, так называемой «сивухе», изъятой из продажи еще при царском правительстве по причине ядовитости. Таким образом, по разрушительному воздействию на организм потребителя самогон в несколько раз превышал водку. Под воздействием алкоголя совершалось больше всего бытовых преступлений, в первую очередь, преступлений против личности. Среди подобных преступлений выделяются хулиганство, тяжкие телесные повреждения и умышленные убийства. В городе они совершались чаще, чем в деревне.

Конечно, требовать трезвого образа жизни от простого народа власти не собирались, понимая экономическую  значимость торговли спиртным. Однако и полностью поправить общечеловеческую традицию осуждения пьянства руководство ВКП(б) тоже не решалось. Одновременно формирующиеся бытовые практики новой советской элиты, напрямую связанные с алкоголем, нуждались в идеологическом оправдании. Противоречивость позиции власти нашла отражение в нормализующих суждениях по отношению к пьянству. Вероятно, такой сугубо политизированный подход к оценке злоупотребления алкоголем мог до некоторой степени испугать любителей выпивки. Однако это не означало, что советской власти удалось практически полностью уничтожить алкоголизм, политизировав его.

Таким образом, к концу 1920-х годов в советском обществе сформировались определенные взгляды в сфере потребления спиртных напитков. Власти считали отклонением как абсолютную трезвость, так и алкоголизм. Эти диаметрально противоположные девиации были окрашены, с точки зрения идеологических структур, в политические тона и требовали насильственного искоренения. Подобный подход освобождал государство от создания эффективной системы социального контроля и социальной помощи лицам, склонным к ретритизму.

Объявив пьянство пережитком капитализма и предположив, что  при социализме не будет причин, порождающих злоупотребление алкоголем, власти ошиблись. Причинами для злоупотребления спиртным были разочарование, ощущение социальной нестабильности, острая неудовлетворенность бытовыми условиями жизни, прежде всего издержками жилищной политикой советского государства. Пьянство нередко сопровождалось дебошами, хулиганством, которое в 1920-е годы было очень распространено.

Таким образом, можно предположить, что формирование социальных и политических институтов Советской России происходило на фоне алкоголизации и криминализации населения.

Завершает третью главу параграф «Проституция и борьба советского государства с её проявлениями». Отношение к проституции в первые послереволюционные годы полностью формировалось под воздействием общих идей военного коммунизма, в частности, всеобщей трудовой повинности. Переход к НЭПу, возвращение денежного обращения и нормализация повседневной жизни активизировали действия института проституции в традиционном виде. В принятом в 1922 году Уголовном Кодексе РСФСР появились статьи (ст.ст. 170-171 УК РСФСР), определяющие наказания за притоносодержательство, за принуждение занятием проституцией, а также за вовлечение в сексуальную коммерцию несовершеннолетних. Статьи, преследующей за торговлю собственным телом, не было. С проститутки снималась не только уголовная, но и морально-нравственная ответственность за ее поступки, хотя эти занятия не считались профессией.

Наиболее распространенным способом борьбы с потребителями проституции было общественное осуждение. Советская государственность отказывалась воспринимать торговлю любовью как своеобразный вид ремесла. Одновременно при отсутствии системы регламентации становилось совершенно неясно, кого и за что необходимо называть проституткой и что такое проституция, если акт купли-продажи важнейший признак сексуальной коммерции – нигде не регистрировался. В советском законодательстве отсутствовали нормы, объявлявшие торгующую собой женщину уголовной преступницей. Но в арсенале правоохранительных органов было много способов привлечь эту особу к ответственности за другие проступки. При этом, как правило, действия женщины – преступницы, воровки, хулиганки, мошенницы квалифицировались и как занятия проституцией. Это позволяло создать своеобразную иллюзию, что в советском обществе сексуальной коммерцией занимаются либо криминальные элементы, либо по принуждению. Путаница проникла и в уголовную, и в гражданскую статистику. Проводимый органами внутренних дел учет женщин, торговавших собой, реального представления о размахе проституции не давал, но создавал видимость того, что сексуальная коммерция в советском обществе – явление вымирающее. На самом деле это лишало государство возможности контролировать развитие проституции и, главное, оказывать посильную помощь женщинам, желающим порвать с прошлым.