Протопоп Аввакум против Никона и Алексея Михайловича: смысл противостояния, его последствия

Федеральное агентство по образованию Р.Ф.

Сибирский Федеральный Университет

Институт Естественных и Гуманитарных наук

Историко-Философский Факультет

Кафедра истории России

Реферативное сообщение по Истории России

(3 семестр)

Протопоп Аввакум против Никона и Алексея Михайловича: смысл противостояния, его последствия.

Красноярск 2007

Содержание

1.      Введение …………………………………………………………………..3

2.      Духовное положение России в 17 веке ………………………………….4

3.      Личность и деятельность Аввакума……………………………………..13

4.      Смысл противостояния и его последствия ……………………………..16

5.      Заключение ……………………………………………………………….23

6.      Список литературы ………………………………………………………24

                                          Введение

  Темой моего реферативного сообщения является « Протопоп Аввакум против Никона и Алексея Михайловича: смысл противостояния, его последствия».

  17 век породил великих деятелей церковной мысли: Никона, его противника Аввакума. Эти личности были нужны этому времени, чтобы сплести нити русской истории.

  Изменения в социально-экономическом и политическом развитии России второй половины 17 века захватили и русскую церковь. Накопление практических знаний вело к ослаблению религиозного мировоззрения. Расширение связей с Украиной и греческим Востоком требовало введения одинаковой церковной обрядности во всем православном мире. Распространение книгопечатания открывало возможность унификации церковных книг. Именно на этой почве развивалось духовное  сознание Аввакума и Никона. 

  Целями моей работы является изучение:

  - взаимоотношений Аввакума с Никоном и Алексеем Михайловичем;

  -отношение верховной, светской власти к деятельности Аввакума.

В своей работе я использовала «Житие»- одно из знаменательнейших  произведений, написанных Аввакумом. Так же челобитные Аввакума к царю Алексею Михайловичу и другие источники.

Мне хотелосьузнать, что за личность Аввакум. Как человек мог вынести столько страданий за всю свою жизнь и не потерять веру и разум? Как простой человек, как мы с вами, сгорая на костре, мог не только не кричать от адской боли, но еще и благословлять людей? Как человек смог через всю жизнь, полную испытаний и трудностей, пронести идею старой веры? Может это пример чуда, которое было на самом деле в нашей истории.

  Одним из важных моментов в жизни Аввакума была ссылка в Сибирь. Мне хотелось поподробнее изучить этот период в судьбе протопопа. Узнать, что он дышал тем же воздухом, что и мы - сибиряки. Понять по каким маршрутам проходила его ссылка.

                       Духовное положение России в 17 веке

В середине XVII века в русской церковной жизни, в связи с реформами в сфере религиозной обрядности и исправлением богослужебных книг, произошло резкое столкновение между защитниками нового и старого обряда, приведшее вскоре к образованию внутри единой до того православной церкви двух враждебных лагерей. Лагерь реформаторов, поскольку реформа возглавлялась государственной властью и официальным крылом церкви, оставил за собой монополию именоваться православным, присвоив своим противникам название «раскольников», естественно, по праву силы, считая виновниками раскола тех, кто не подчинился официальной церковной практике. Не считая себя повинными в церковном разладе, старообрядцы, в свою очередь, подлинно православными считали себя, а своих гонителей - приверженцев новизны - прозвали «никонианами», по имени главного проводника реформы патриарха Никона.

Сущность реформы заключалась в согласовании русского церковного обряда и написаний богослужебных книг с обрядами и написаниями богослужебных книг, практиковавшимися в современной греческой церкви. Заимствовав то и другое от греческой церкви в пору принятия христианства, русская церковь сохраняла в неприкосновенности заимствованную традицию вплоть до реформы, если не считать разноречий в обрядовой практике и в богослужебных книгах, проистекших от ошибок переписчиков, с одной стороны, и обособленности местных церковных объединений в домосковской феодальной Руси - с другой. Образование централизованного Московского государства и внутри его такой же централизованной церкви, а также заведение книгопечатания в середине XVI века поставили на очередь вопрос об упразднении этих разноречий, чем и объясняются начавшиеся еще с XVI века попытки исправления русских богослужебных книг частично на основе греческих источников и связанные с вопросами обрядности и церковного быта постановления Стоглавого собора 1551 года. Однако вплоть до середины XVII века эти попытки в основном не расходились сколько-нибудь заметно с установившейся традицией, постановления же Стоглавого собора закрепляли и санкционировали формы старинной обрядности, укоренившиеся на Руси в течение ряда веков.

Между тем в греческой церкви с XV века обрядность и богослужебная практика подверглись ряду изменений, своевременно не усвоенных на Руси - вначале потому, что децентрализованная русская церковь с трудом могла поддаться объединяющему влиянию своего старшего собрата, затем потому, что со времени завоевания Византии турками и падения Константинополя (1453 г.) греческая церковь, как находившаяся под государственной властью магометан и тем самым скомпрометировавшая свое благочестие, утратила в глазах русской церкви свой былой авторитет и перестала быть для нее руководящей инстанцией. Таким образом создался ряд расхождений, преимущественно в обрядовой практике, между двумя единоверными церквами.

Собиравшее свои силы русское дворянское государство, вышедшее победителем из экономического и социального кризиса, характеризовавшего эпоху так называемой «смуты», стремилось к упорядочению разных сфер государственной жизни и тем самым жизни религиозно-церковной, поскольку последняя в ту пору, как и до этого и после этого, теснейшим образом была связана с государственным аппаратом и служила его интересам. Отсюда возникновение в 40-х годах XVII века кружка «ревнителей благочестия», поставившего своей задачей поднятие религиозного и нравственного уровня русской церкви в лице ее пастырей и паствы и придание благообразия и чинности беспорядочно-суетливой церковной службе. Этот кружок на первых порах объединил как будущих деятелей реформы, так и позднейших ее противников. К числу первых принадлежали сам царь Алексей Михайлович, его духовник благовещенский протопоп Стефан Вонифатьев, архимандрит новоспасский, затем митрополит новгородский, потом патриарх московский и всея Руси Никон и влиятельнейшие вельможи - ближайшие сотрудники царя - Федор Михайлович Ртищев и Борис Иванович Морозов. Ко вторым относились протопоп московского Казанского собора Иван Неронов, переведенный в Москву из Нижнего-Новгорода, и несколько провинциальных священников: протопопы - юрьевский - Аввакум, костромской - Даниил, муромский - Логгин, поп романо-борисоглебский Лазарь и др. Пока дело шло о вопросах, касавшихся поднятия благочиния и благочестия, участники кружка были единодушны в своих воззрениях и действиях, вплоть до борьбы общими силами за введение в церковную службу так называемого «единогласия» взамен практиковавшегося до того беспорядочного многоголосого чтения и пения, установленного для ускорения службы. Забота о восстановлении практики церковной проповеди, прервавшейся на целое столетие, объединяла также всех членов кружка. Но когда только что возведенный в патриархи Никон, поддержанный царем и Стефаном Вонифатьевым, решил пойти дальше, радикально реформируя традиционную русскую обрядность по образцу современной ему обрядности греческой, единение членов кружка быстро нарушилось. Как снег на голову, упала «память» Никона, сокращавшая число земных поклонов во время великопостной молитвы Ефрема Сирина и заменявшая утвержденное еще Стоглавым собором под страхом проклятия ослушников двуперстие троеперстием. Ивана Неронова и Аввакума глубоко потрясло и смутило это распоряжение. Так же восприняли Никоново новшество и прочие провинциальные члены кружка. Оппозиция провинциального духовенства первому шагу Никона по пути реформ была тем сильнее, что он, едва взойдя на патриарший престол, сейчас же, благодаря своей надменности и властному характеру, сумел вооружить против себя своих недавних друзей, способствовавших его патриаршей карьере.

Идея полного единения русской церкви с греческой в существе своем была идеей прежде всего сугубо политической и практической для ее защитников, как светских, так и духовных. Еще дед царя Алексея Михайловича, патриарх Филарет, ставленник иерусалимского патриарха Феофана, был ярко выраженным грекофилом, всячески покровительствовавшим заезжим представителям греческого духовенства и делавшим попытки церковных исправлений, клонившихся к устранению разницы между обеими церквами. У него, как позднее и у Алексея Михайловича и его сотрудников и единомышленников в деле реформы, сближение с единоверной греческой церковью было обусловлено боязнью западного, католического влияния, вызванной прежде всего опасением непосильного экономического соперничества. Вообще латинобоязнь и стремление уберечь Русь от соприкосновения с западной культурой сыграли большую роль в зарождении реформы. Русская православная церковь в борьбе с церковью католической и неразрывно связанной с ней западной культурой неизбежно должна была стремиться к усилению своего авторитета путем всецелого слияния с вселенской церковью, какой и была церковь греческая. Киевские ученые, привлеченные к делу реформы, в этом отношении должны были оказать ей и на самом деле оказывали существенную помощь, так как незадолго до этого и на Украине митрополитом Петром Могилой была произведена аналогичная реформа и с аналогичной же целью - борьбы с латино-польской культурой, грозившей в конечном счете экономическим порабощением Украины.

Помимо этого, Алексей Михайлович считал себя преемником византийских императоров и в этой роли не только блюстителем древлего благочестия, но и наследником их власти. Еще со времени падения Константинополя официозная публицистика, нашедшая себе выражение между прочим в повести Нестора-Искандера о взятии Царьграда, утверждала провиденциальную роль русского народа в освобождении Константинополя от власти турок. Быстрый рост земельного хозяйства в московском дворянском государстве неизбежно влек за собой военную экспансию в направлении к тому самому Константинополю, о котором затем грезила русская буржуазия вплоть до финала империалистической войны 1914-1917 гг. И Алексей Михайлович полагал, что он или его преемники выполнят историческую миссию завоевания столицы покоренной турками Византии. Как к желанному избавителю православных народов от турецкой зависимости, к Алексею Михайловичу обращались и восточные патриархи. Один из них - иерусалимский Паисий - в приветственной речи, произнесенной им в 1649 году, высказал царю пожелание, чтобы «бог сподобил его наследовать престол царя Константина». Такие же надежды на русского царя возлагал и Никон. При своем вступлении на патриарший престол, обращаясь к Алексею Михайловичу, он выразил сходное пожелание: чтобы «бог собрал воедино его благочестивое царство» и чтобы русский царь был «царем вселенским и самодержцем христианским». Ученый киевский монах Евфимий, работавший в Москве над исправлением книг, недвусмысленно высказывался в том смысле, что церковное объединение всех православных народов является ступенью к их политическому объединению под властью русского царя. Наконец, политическая целесообразность объединения русской церкви с греческой диктовалась еще и тем обстоятельством, что около середины XVII века уже велись переговоры о подчинении Московскому царству Украины, где как раз только что была произведена церковная реформа, преследовавшая цели сближения церквей греческой и украинской.

Если реформа оправдывалась видами светской политики и была поэтому желанна для блюстителей ее интересов и в первую очередь для царя Алексея Михайловича, то она в такой же мере была на?руку и вершителям политики церковной, патриарху Никону прежде всего. К середине XVII века завершился процесс постепенной утраты церковью своей относительной самостоятельности и подчинения ее московскому дворянскому государству. Процесс этот начался еще в XV веке и особенно сильно обнаружил себя в ближайшие после «смуты» годы, когда политическое преобладание дворянства как класса стало определяющим моментом в тогдашней исторической обстановке. Главой церкви фактически стал московский государь, и такое положение вещей было непосредственным результатом уничтожения зависимости русской церкви от константинопольского патриарха. Очень показательно, что протопоп Аввакум, разуверившись в царе Алексее Михайловиче и став к нему в оппозицию, писал в одном из своих сочинений: «В коих правилах писано царю церковью владеть, и догматы изменять, и святая кадить? Только ему подобает смотрить и оберегать от волк, губящих ея, а не учить, как вера держать и как персты слагать. Се бо не царево дело, но православных архиереов и истинных пастырей, иже души своя полагают за стадо Христово». В принципе такую же точку зрения на взаимоотношение властей светской и духовной защищал, как известно, и патриарх Никон. Для того чтобы поднять авторитет церкви в государстве и вернуть ей былые привилегии, ей необходимо было опереться на силу идейно более мощную и влиятельную, чем домашняя русская церковная организация. Такой силой и была вселенская православная церковь. Опираясь на нее и действуя в единении с ней, русская церковь увеличивала свой моральный престиж и в состоянии была соперничать с государством, значительно сузившим ее компетенцию. Никон, стремившийся к тому, чтобы поставить священство выше царства и в конце концов в этом стремлении потерпевший крушение, в единении с греческой церковью естественно видел надежную поддержку своим планам.

Таким образом в реформе по-разному заинтересованы были и верхи правящей аристократии и верхи аристократии церковной. В оппозиционное отношение к ней стало прежде всего среднее и низшее духовенство. Социальный смысл оппозиции крылся во враждебном отношении нечиновного духовенства к князьям церкви, эксплоатировавшим его тяжелыми поборами. После «смуты» пошлины за поставление приходских священников и архиерейские оброки с них сильно увеличились; архиерейским сборщикам вменено было в обязанность «все подати собирать без недобору», «с большим поспешением, днем и ночью», «а на ослушников правити без всякия пощады». Недоимщики ставились на жестокий правеж, их заключали в тюрьмы, подвергали жестоким избиениям, сажали на цепь. Картина была в общем приблизительно та же, что и в западной феодальной церкви. С приходом на патриарший престол Никона все эти тяготы возросли и осложнились той усиленной системой сыска и чисто полицейского надзора, которая одинаково распространялась как на сельское, так и на городское приходское духовенство. Все эти притеснения исходили от официальной, государственной церкви, возглавлявшейся патриархом, и протест против нее неизбежно влек за собой и протест против проводимой ею реформы. Оппозиция государственной церкви была одновременно оппозицией, чаще всего однако бессознательной, и государству, поскольку формы церковной организации были лишь продуктом общей политики дворянского государства. Сопротивление новшествам со стороны духовенства, как белого, так и черного, было тем сильнее, что оно диктовалось и чисто практическими мотивами: в огромном большинстве священники и дьяконы были малограмотны; они кое-как брели по старым, привычным служебникам, и переучиваться по новоисправленным книгам для них было часто непосильным бременем. В соборном приговоре соловецких иноков 1658 года сказано: «А которые мы священницы и диаконы маломочны и грамоте ненавычны и к учению косны, по которым служебникам старым многие лета училися, а служили с великою нуждою и бога славили, а по новым книгам служебникам, что прислал из Колмогор старец Иосиф, нам - чернцам косным и непереимчивым - сколько ни учиться, а не навыкнуть, лутче будет с братьею в монастырских трудах быти».