Министерство образования
и науки РФ
Государственное образовательное
учреждение
высшего профессионального
образования
«Владимирский государственный
университет»
Кафедра истории и археологии
Реферат
По дисциплине
«Отечественная
история»
на тему:
«Распад СССР: причины,
последствия»
Выполнила:
ст. гр. ЗМН-107
Иващенко И.М.
Принял:
Старовойтов С.А.
Владимир 2011
План работы:
I.Вступление. СССР – сложный
и непонятный период в истории нашего
государства………………….……………….…………………………………………….……..3
II.Причины и последствия распада
СССР…………………………………………….….…….4
2.1. История образования СССР……………………………………………………..…….……4
2.2. Распад: случайности и закономерности………………………………………………….10
2.3. Этнические и национальные
конфликты………………………………………...………22
2.4.Рынок и интересы
рабочего класса ……………………………………….……..…….….24
2.5. Постсоветский мир и демократия
………………………………………….………….…26
III.Заключение. Перестройка:
«революция сверху»………………….……….………..…....28
Список используемой
литературы…………………………………………………………....29
Вступление. СССР
– сложный и непонятный период в истории
нашего государства.
На данном этапе развития
и политических преобразований, происходящих
в Российской Федерации и соседних государствах,
преемниках бывшего СССР, когда с политической
сцены уже ушли главные действующие лица
того периода, сам интерес к этому периоду
в российской истории несколько утих,
можно попытаться рассмотреть это время
в истории нашего государства, дабы найти
ответы на те вопросы и проблемы, которые
у нас возникают сейчас.
Говоря о СССР, можно сказать, что это был
весьма сложный и непонятный период в
истории нашего государства. И, лишь поэтому,
причин образования и распада союзного
государства можно выделить множество.
В данной работе моей целью не является
подробнейшее освещение абсолютно всех
явлений и процессов, происходивших в
стране в тот период. Как вы понимаете,
это невозможно осуществить в рамках реферата.
Поэтому я остановлюсь на основных и ключевых,
по моему мнению, причинах, событиях и
результатах.
Что касается источников информации, так
это: различные учебники, авторские книги,
периодические издания и многое другое.
Также я не стану пренебрегать информацией:
различных Интернет-сайтов, на которых
данный вопрос рассматривается с более
необычных ракурсов; и публикациями зарубежных
исследователей.
Причины и последствия
распада СССР.
История образования СССР.
В этой главе я изложу
вкратце, что лежало у истоков
СССР. Я рассмотрю этап от 1917-1985 годов,
от прихода к власти Ленина до прихода
к власти М.С Горбачева.
В 1917 году, воспользовавшись царившим
в стране хаосом и умело сыграв на низменных
чувствах народных масс, путем военного
переворота к власти пришли большевики
во главе с Лениным. Этим было положено
начало созданию невиданного государства-монстра.
Первым делом большевики спешили удовлетворить
запросы той части населения, благодаря
которой они пришли к власти. Это вылилось
в так называемую «экспроприацию экспроприаторов»,
но народ говорил проще: «грабь награбленное».
Таким образом, власть оправдывала грабеж
имущества, нажитого путем, который эта
власть не признавала за честный: путь
коммерции и предпринимательства.
Крестьянам, как известно, больше всего
нужна была земля. Своя земля, кровная.
Большевики обманули крестьян своим «Декретом
о земле», объявив позже, что земля является
общенародной собственностью, понимая
под этим собственность государства. Государство
взяло на себя все функции эксплуататора,
с той лишь разницей, что для борьбы против
конкретного эксплуататора можно создать
профсоюз или забастовать, и это будет
в рамках закона, а эксплуататор-государство
само издает законы, и тут же признает
профсоюз «контрреволюционным формированием»,
а забастовку – «саботажем» и расстреляет
зачинщиков.
Ленин поздно, но понял свои ошибки, введя
НЭП, но исправлять что-либо, было уже поздно.
Вокруг него создалась когорта тех, кому
нравилось понукать массы и грозить маузером,
и эта когорта потихоньку отстранила его
от власти, а вскоре он и сам умер.
В тридцатые годы, когда страной правил
Сталин, была произведена коллективизация,
приведшая к массовой гибели крестьян,
как от голода, так и в результате повальных
высылок.
Бедные крестьяне желали стать богаче,
но иного способов, как отнять имущество
у богатого, не видели. Большевики и не
стали искать иных способов. Кулак был
большей частью выкорчеван еще во время
революции, но потребности бедных надо
было как-то удовлетворить и богатых середняков
произвели в кулаки, которых и истребили.
Крестьянам запретили менять место жительства
- фактически сделали из них крепостных.
Время правления Сталина вошло в историю,
как годы массового террора. Террор, с
одной стороны, истреблял инакомыслящих
и просто вредных правящим кругам людей,
а с другой стороны, влиял на психику народа:
нагнетал страх перед властью и давал
почувствовать каждому индивидууму, что
его судьба - полностью в руках власти.
Была введена паспортная система, причем
закрепощенные крестьяне паспортов не
имели. Паспорт содержал унизительные
графы «национальность» и «прописка»,
которых нет в паспорте ни одной из цивилизованных
стран.
Умных людей, могущих быть опасными, то
есть интеллигенцию и духовенство, уничтожали.
Насаждалась новая, классовая идеология.
Классический пример: сына расстреливали
за то, что он не донес на отца.
На период правления Сталина пришлась
и Великая Отечественная война, едва не
проигранная из-за некомпетентности высшего
руководства и, прежде всего из-за самого
Сталина. Все умные военачальники были
им уничтожены: Тухачевский, Блюхер и т.д.
Количество погибших советских людей
в этой войне, по некоторым оценкам превышает,
тридцать миллионов, и такое их количество
обусловлено неподготовленностью к войне
и потере вследствие этого огромной территории.
После смерти Сталина в 1953 году к власти
пришел Хрущев, который через три года
на XX съезде заявил о культе личности Сталина
и вреде, принесенном этим культом. Многие
тысячи невинно пострадавших были реабилитированы.
С этого момента начинается «хрущевская
оттепель», омраченная началом «холодной
войны». Еще до смерти Сталина было создано
атомное оружие, а Хрущев продолжил гонку
вооружений. Нарастание напряженности
вылилось в 1962 году в Карибский кризис,
едва не приведший мир к ядерной катастрофе.
Правление Хрущева вошло в историю, как
время великих реформ. Было затронуто
буквально все: сельское хозяйство, промышленность,
финансовая система. Уровень жизни народа
стал потихоньку повышаться, цены снижались,
были отменены карточки. Крестьяне получили
паспорта. Приподнялся «железный занавес»,
закрывавший пути за рубеж.
Имя Хрущева связывают с первым искусственным
спутником Земли (1957) и первым человеком
в космосе (1961).
Во время руководства Хрущева с его стороны
были проявления субъективизма и волюнтаризма.
Всем памятны его «догоним и перегоним
Америку», «коммунизм к 1980 году», «кукуруза
- царица полей» и «мы вам покажем кузькину
мать!». Увлечение Хрущева ракетной техникой
чуть было не привело к расформированию
артиллерийских войск.
Хрущев - единственный правитель СССР,
покинувший пост живым. 14 октября 1964 года,
во время отдыха Хрущева в Пицунде, оппозиция
в ЦК сняла его с должности генсека. Новым
генсеком стал Брежнев. Его правление
ознаменовалось тотальной коррупцией,
проникающей во все сферы общества: органы
внутренних дел, прокуратура, партийное
руководство, торговля и прочее. В Средней
Азии сформировались настоящие феодальные
мини-государства, основанные на взятках.
В казне их «правителей» осели ценности
на миллионы рублей. Отсюда деньги шли
«наверх», в Москву.
Характером Брежнев отличался мягким
и добродушным, он не прибегал к репрессиям.
Уровень жизни народа рос за счет получения
валюты от продажи нефти за границу. Об
этом времени нередко теперь вспоминают,
ностальгически вздыхая - надо же, все
ведь было . Тотальное распределение, подавление
инициативы, предприимчивости, отсутствие
экономического стимулирования труда,
замена его политическими лозунгами приводят
к застою легальной экономики и процветанию
«теневой», в которой наличествовали все
нормальные товарно-денежные отношения.
После смерти Брежнева в 76 лет (10 ноября
1982 года) начинается головокружительная
«карусель»: сначала генсеком становится
74-летний (председатель КГБ с мая 1967г.)
Андропов.
9 февраля 1984 года Андропов умирает и генсеком
становится 73-летний Черненко. Он не оставил
практически никакой памяти о себе и 12
марта 1985 года опять же скончался.
С этого момента начинается правление
Горбачева. Ему всего 54 года, по сравнению
с предыдущими генсеками он выглядит довольно
молодо. Народ после прихода Горбачева
к власти ожидает перемен.
В ходе гражданской войны сложились 2 формы
национальной государственности: 1-я, федерация
основанная на автономии, и 2-я, федерация
основанная на конфедерации. Другая форма
федерации начала складываться на основе
сплочения других наций.
Объединение начало происходить сперва
на военной основе. В зародыше это была
форма конфедерации. Но на практике же,
эта конфедерация была под диктатом СССР.
Сохранялась единая Коммунистическая
партия, оставалась четкая централизация,
через коммунистическую партию происходило
полное подчинение. Решающим политическим
условия объединения было единство их
политического строя - в результате революции
во всех республиках была установлена
диктатура пролетариата. Переход к НЭПу
усилил объективную потребность к объединению
республик. Сталин в это время был Наркомом
по делам национальностей, и он был сторонником
объединения на основе автономий, т.к.
при этом была возможность полного контролирования
всей территории. На 10-ом съезде партии
Сталин выступил с докладом. Он говорил
о потребности преодолеть социально -
культурное и экономическое неравенство
народов. Он считал, что шовинизм и местный
национализм представляет собой одинаковую
опасность для коммунистического интернационализма.
Доклад сильно критиковался. На этом же
10 - м съезде, Сталин предложил покончить
с национальным вопросом навсегда и предложил
административный передел России.
Изменение границ происходило не очень
гладко. При рассмотрении вопросов экономического
районирования страны, национальные вопросы
в расчет не брались. Часть партийных деятелей,
в том числе и И.В. Сталин, изначально считали
создание независимых национальных республик
решением чисто временных, политических
задач. В образовании СССР большую роль
сыграла ЗСФСР. Для всех россиян было важно
хозяйственное объединение всех трёх
закавказских республик. Это объединение
вызвало горячий спор. Основной вопрос
спора был - принципы НЭПа и создание (объединение)
государств. Спор был еще и в том, что применимы
ли принципы НЭПа к объединению всех республик.
НЭП требовал воссоздания государственного
единства на основе конфедерации. Было
организованно единое управление железными
дорогами Закавказья. Но большевики недооценили
национальный вопрос. Началась политика
форсированного сближения, объединения
национальностей. В июле 1922 года был предложен
проект ФСССРЗ. При этом основные полномочия
оставались в руках республик. Это был
союз на основе конфедераций. Этим был
очень недоволен Орджоникидзе. Сталин,
как и Орджоникидзе, был сторонником жесткой
централизации. В конце августа Сталин
предложил проект, в котором предлагал
« .приспособить форму взаимоотношений
между центрами и окраинами к фактическим
взаимоотношениям, в силу которых окраины
во всем, безусловно, должны подчиняться
центру .» Но поддержка сталинского проекта
была весьма относительной. Только ЦК
Армении и Азербайджана высказались за
него без особых оговорок. ЦК КП Белоруссии
отдавал предпочтение сохранению договорных
отношений. ЦК КП Грузии 15 сентября вообще
отверг сталинский план. Из-за этого в
октябре 1922 года произошел так называемый
«грузинский инцидент», когда ЦК КП Грузии
коллективно подал в отставку. Большевики
редко считались с национальным вопросом
и мнением людей, не согласных с генеральным
курсом партии. В результате на не очень
добровольной основе СССР стал состоять
из 6-ти республик - РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР.
30 декабря 1922 г. на съезде Советов, где
были представители делегации РСФСР, Украины,
Белоруссии и ЗСФСР, было провозглашено
образование Союза Советских Социалистических
Республик (СССР). Союз строился на модели,
выработанной в Закавказье. Были приняты
соответствующие Декларации и Договор.
В Декларации указывались причины и принципы
объединения. В Договоре определялись
взаимоотношения между республиками,
образующими союзное государство. Формально
оно учреждалось как федерация суверенных
советских республик с сохранением права
свободного выхода и открытым доступом
в нее. Однако механизм «свободного выхода»
не предусматривался. В компетенцию Союза
передавались вопросы внешней политики,
внешней торговли, финансов, обороны, путей
сообщения, связи. Остальное считалось
в ведении союзных республик. Высшим органом
страны объявлялся Всесоюзный съезд Советов,
в перерывах между его созывами – ЦИК
СССР, состоявший из двух палат: Союзного
Совета и Совета Национальностей.
Во всей истории с образованием СССР нельзя
не обратить внимания на то обстоятельство,
что большую роль во всех мероприятиях
играют партийные функционеры, их прихоти
и капризы. Свои действия они воплощали
в практику с помощью интриг и закулисных
маневров. Роль представительных органов
сводилась к одобрению выработанных не
ими, а партийными органами решений. Долгое
время считалось, что с вмешательством
Ленина удалось добиться устранения из
большевистской практики неверных, с точки
зрения решения национального вопроса,
установок, выправления сталинской линии.
В день, когда состоялось образование
союзного государства, вышла работа Ленина
«По вопросу о национальностях и автономизации».
В ней сквозит недовольство Ленина всей
историей, связанной с образованием СССР,
несвоевременной затеей Сталина, которая,
по его мнению, «завела все дело в болото».
Однако старания Ленина, его попытки «разобраться»
с проявлениями великорусского шовинизма,
наказать виновников «грузинского инцидента»
особых последствий не имели. Поток событий
в партии устремился в другую сторону
и проходил без участия Ленина. Уже разворачивалась
борьба за его наследство, в которой все
больше проявлялась фигура Сталина. Можно
сказать, что, показав себя сторонником
централистского государства, крутых
и грубых административных решений в национальном
вопросе, Сталин мало изменил свое отношение
к национальной политике, постоянно подчеркивая
опасность националистических проявлений
и необходимость их беспощадного подавления.
II Всесоюзный съезд Советов, состоявшийся
в январе 1924 г., в траурные дни, связанные
со смертью Ленина, принял союзную Конституцию,
в основе которой лежали Декларация и
Договор, а в остальном ее положения зиждились
на принципах Конституции РСФСР 1918 г.,
отражавших ситуацию острого социального
противоборства. В 1924 – 1925 гг. были приняты
конституции союзных республик, в основном
повторяющие положения общесоюзной.
Одним из первых мероприятий, проведенных
в рамках Союза, было «национально – государственное
размежевание Средней Азии». На территории
региона до 1924 г. располагались, кроме
Туркестанской АССР, образованной еще
в 1918 г., две «народные» советские республики
– Бухарская и Хорезмская. Существующие
границы явно не соответствовали расселению
этнических общностей, чрезвычайно пестрому
и неоднородному. Не совсем ясен был вопрос
и о национальной самоидентификации народов,
и формах их самоопределения. В результате
длительных обсуждений национальных вопросов
на местных съездах и перекройки границ
образовались Узбекская и Туркменская
союзные республики. Часть территории
Средней Азии была передана Казахской
АССР. Туркестанские и хорезмские народы
образовали свою Автономную Область, вошедшую
в состав Казахской АССР. В общем, и целом
национально – государственное размежевание
Средней Азии позволило обрести региону
на некоторое время стабильность и устойчивость.
С момента вхождения различных народов
в Россию и присоединения к ней новых территорий,
что бы ни говорили сегодня представители
национальных движений, их объективно
начинала связывать общность исторических
судеб, происходили миграции, перемешивание
населения, складывалась единая хозяйственная
ткань страны, основанная на разделении
труда между территориями, создавалась
общая транспортная сеть, почтово-телеграфная
служба, формировался общероссийский
рынок, налаживались культурные, языковые
и другие контакты. Были факторы и препятствующие
объединению: русификаторская политика
старого режима, ограничение и стеснение
прав отдельных национальностей. Соотношение
центростремительных и центробежных тенденций,
которые сегодня с новой силой борются
на территории бывшего СССР, определяется
совокупностью многих обстоятельств:
длительностью совместного «проживания»
различных народов, наличием компактно
заселенной территории, численностью
наций, прочностью «сцепления» их связей,
наличием и отсутствием в прошлом своей
государственности, традициями, своеобразием
уклада, национальным духом и т.д. В то
же время вряд ли можно провести аналог
между Россией и существовавшими в прошлом
колониальными империями и называть первую
вслед за большевиками «тюрьмой народов».
Отличия, характерные для России, бросаются
в глаза - это целостность территории,
полиэтнический характер ее заселения,
мирная по преимуществу народная колонизация,
отсутствие геноцида, историческое родство
и сходство судьбы отдельных народов.
Образование СССР имело и свою политическую
подоплеку – необходимость совместного
выживания созданных политических режимов
перед лицом враждебного внешнего окружения.
Обретение народами бывшей Российской
империи своей государственности имело
двоякие последствия. С одной стороны,
оно пробуждало национальное самосознание,
способствовало становлению и развитию
национальных культур, позитивным сдвигам
в структуре коренного населения. Постоянно
повышался статус этих образований, удовлетворяющий
росту национальных амбиций. С другой
стороны, этот процесс требовал адекватной
тонкой и мудрой политики центрального
союзного руководства, соответствующей
национальному возрождению. В ином случае
загоняемые до поры до времени внутрь
национальные чувства, и их игнорирование
таили в себе потенциальную опасность
взрыва национализма при неблагоприятном
раскладе событий. Правда, в то время руководство
мало задумывалось об этом, щедрой рукой
нарезая территории отдельным государственным
образованиям, даже если коренные жители
и не составляли на них большинства населения,
или легко передавая их «из рук в руки»,
от одной республики к другой, - еще один
потенциальный источник напряженности.
Распад: случайности и закономерности.
В середине 80-х годов СССР
был могучей индустриальной державой,
занимавшей 2-е место в мире по
валовому объему промышленной продукции.
Особенно заметными были успехи в аэрокосмической
промышленности, топливно-энергетическом
комплексе, атомном машиностроении, военно-промышленном
комплексе и химии (исключая фармацевтическую
промышленность, которую мы построили
в дружественных странах СЭВ).
Отечественная легкая промышленность
и сельское хозяйство в основном обеспечивали
население товарами широкого потребления
и продуктами питания. Советский Союз
был обществом передовой науки и образования,
страной гражданского и национального
мира, политической стабильности, уверенности
людей в завтрашнем дне.
Однако гигантская индустриальная база
в нашей стране создавалась при неадекватной
коммуникационной инфраструктуре и отсталой
сфере обслуживания. Качество некоторых
товаров оставляло желать лучшего. Богатейшие
природные ресурсы использовались недостаточно
рационально. Экономический рост достигался
преимущественно экстенсивными методами.
В Советском Союзе, вступившем на постиндустриальный
этап развития, более полутора десятков
лет после экономической "реформы Косыгина”
1965 г. не менялась система хозяйственного
управления. Между тем после исключительно
высоких показателей 50-х и 60-х годов, когда
ежегодный экономический рост составлял
9—10%, со второй половины 70-х годов произошло
заметное снижение его темпов. Виноват
в этом был не социализм, а методы планирования
и политическое руководство.
Снижение темпов экономического роста
наблюдалось и в странах Запада после
мирового кризиса 1974—1975 гг., вызванного
увеличением цен на нефть в 4 раза. Однако,
столкнувшись с энергетическим и сырьевым
кризисом по вышеназванной причине, Запад
стал форсировать развитие энерго и ресурсосберегающей
техники и технологии. Почти все промышленно
развитые страны сделали заметный технологический
рывок. В главных капиталистических государствах
на наукоемкие отрасли приходилось во
второй половине 80-х годов от 30 до 40% всей
стоимости обрабатывающей промышленности,
причем их удельный вес все время повышался
[1, с. 55]. Советский Союз, получив выигрыш
от роста цен на нефть, стал проигрывать
в экономическом и технологическом соревновании
с Западом. Средний показатель производительности
труда в промышленности стран — членов
СЭВ в 1986 г. составлял 52% (в СССР — 58%) к уровню
развитых капиталистических стран, а в
сельском хозяйстве — 15% (в СССР — 20%)1. Лидировавшая среди стран
СЭВ по валовому продукту на душу населения
ГДР занимала в мире в 1987 г. 17-е место по
этому показателю, Чехословакия — 25-е,
СССР — 30-е место, а другие социалистические
страны находились еще ниже.
Экономическая реформа 1965 г., которая ввела
хозрасчет (или показатель прибыли) вначале
стимулировала экономический рост, но
затем зашла в тупик, ибо учет рентабельности
по валу в конце концов привел к затратной
модели экономики, пренебрегающей ресурсосбережением.
В социалистическом народном хозяйств
учет прибыли необходим лишь как один
из показателей правильной, научной организации
труда и для соответствующего поощрения
работников. Но сводить весь механизм
социалистической экономики только к
этому показателю как главной цели нельзя.
Кстати, в капиталистических корпорациях-гигантах
прибыль учитывается лишь в совокупном
масштабе, а отдельные подразделения (например,
научно-исследовательские лаборатории),
как правило, всегда являются
убыточными (НИОКР окупаются в среднем
лишь на одну четвертую часть).
Американский марксист Джонатан Артур
охарактеризовал экономическую реформу
в СССР 1965 г. как попытку “буржуазного
решения социалистических проблем”. Надо
было изменить методы планирования экономики,
которые уже не соответствовали современному
этапу. Жесткое централизованное планирование,
необходимое для становления социалистической
индустрии (как известно, получить необходимые
капиталы нам было неоткуда), уже не отвечало
потребностям советского общества на
этапе более развитого массового потребления.
Госплан в конечном итоге не мог предусмотреть,
в каком количестве и какого качества
нужны костюмы, рубашки, обувь, бюстгальтеры
и телевизоры.
Если рыночная конкуренция устанавливает
это эмпирическим путем, то в плановой
социалистической экономике необходимо
было найти механизм учета меняющегося
потребительского спроса. При этом не
нужно было изобретать велосипед. Можно
было позаимствовать методы планирования
в капиталистических монополиях. В них
головная администрация планирует 2—3
показателя (скажем, минимальный уровень
прибыли, выпуск нового товара или внедрение
новой технологии), предоставляя свободу
действий и детального планирования нижестоящим
подразделениям.
В советской социалистической экономике
имели место реальные противоречия. В
то время как политэкономы вели досужие
рассуждения о сближении государственной
и колхозно-кооперативной собственности,
реальное противоречие заключалось в
том, что распоряжение государственной
(общенародной) собственностью, а фактически
прибылью от нее, находилось в бесконтрольном
распоряжении правящего класса (“номенклатуры”),
существование которого официально не
признавалось.
Наши самые именитые экономисты пространно
рассуждали о соответствии производственных
отношений уровню развития производительных
сил. Определяющим критерием объявлялась
государственная собственность на средства
производства, но никаких творческих научных
рекомендаций по развитию эффективности
экономики и подъему благосостояния масс
не делалось.
Крупный недостаток в государственном
управлении состоял в том, что была скована
местная инициатива. Советы были лишены
реальной власти и прежде всего необходимых
финансовых средств. В некоторых же странах
Запада, например в ФРГ, бюджет земель
(провинций) и местной администрации был
равен бюджету федеральных ведомств.
Наша бюрократия нового поколения не желала
выпускать из своих рук рычаги власти.
Здесь мы подходим к другому важному вопросу,
а именно: в политической сфере социализма
были необходимы меры по ее демократизации.
Сам процесс демократизации к тому времени
носил уже общепланетарный характер и
не коснулся только социалистических
стран.
Ни одна страна не может обойтись без чиновников,
без грамотных управленцев, без бюрократического
аппарата. Однако без демократического
контроля над ними возможен произвол администрации.
Эффективного народного контроля в нашей
стране не было. Каскад перемен в советском
руководстве в первой половине 80-х годов
(уход Брежнева, Андропова, Черненко) совпал
с замедлением темпов экономического
роста и ожиданием реформ в обществе.
По мере повышения роли науки и увеличения
масштабов народного хозяйства возрастала
необходимость в более гибкой системе
управления экономикой, в расширении прав
трудовых коллективов. Однако в этом не
была заинтересована номенклатура. К обсуждению
планов не привлекались ни профсоюзы,
ни трудовые коллективы, ни научная общественность,
ни общественное мнение. Важнейшие государственные
решения, в особенности связанные с многомиллиардными
затратами, принимались в Политбюро ЦК
КПСС, которое было практически бесконтрольным.
Игнорирование принципа разделения властей
в конечном счете не могло не вызвать у
многих трудящихся ощущения отчуждения
от политической власти.
Официально политическая оппозиция в
нашей стране не признавалась (исключением
считались “диссиденты”), хотя условия
для нее были. Скажем, подпольные миллионеры—“теневики”
хотели бы иметь полную свободу действий.
Беспартийность для многих препятствовала
служебной карьере, а для приема в партию
существовали известные ограничения:
если прием рабочих приветствовался, то
для других социальных слоев имелись жесткие
квоты (например, один инженер на 4 принятых
рабочих).
В партийном аппарате культивировалась
слепая исполнительность. В результате
аппарат во все возрастающей степени заполнялся
безыдейными “функционерами”, готовыми
ради собственного благополучия выполнять
любые указания. Жизнедеятельность партии
носила все более ритуальный характер.
Авторитет КПСС в массах был подорван.
Пышным цветом расцвел бюрократизм. Безынициативность,
например, Л. И. Брежнева в последние годы
его жизни была почти зримой.
Совершенно очевидно, что советский народ
хотел не замены социализма капитализмом,
а желал демократизации государственного
управления, свободы печати (гласности)
как формы демократического контроля
и, конечно, реального экономического
и социального подъема.
Избрание в марте 1985 г. генеральным секретарем
КПСС М. С. Горбачева, более молодого, чем
его предшественники на этом высоком посту
(ему было в то время 54 года), вызвало в
обществе известные ожидания перемен
к лучшему. Уже в апреле он объявляет, что
за два-три года добьется ускорения социально-экономического
развития страны. Диагноз неблагополучия
в экономике был поставлен правильно и
своевременно. В период резкого падения
мировых цен на нефть в 1985—1986 гг. поступления
в государственный бюджет от экспорта
нефти сократились почти на треть, а это
была главная экспортная статья. Огромные
потери понесла казна от антиалкогольной
кампании, которая оказалась слишком лобовой
и недостаточно продуманной. В итоге бюджетный
дефицит уже после первого года объявленных
реформ резко возрос.
Шли годы, а никаких улучшений в экономике
не происходило. Тогда М. С. Горбачев начинает
прибегать к социальной демагогии. В книге,
предназначенной для массового политического
просвещения, он писал:“Время диктует
нам революционный выбор, и мы его сделали...
Разумной альтернативы революционной
динамичной перестройке не существует.
Альтернатива ей — консервация застоя”
[2,с.67].
Однако конкретной программы развития
у Горбачева и его ближайшего окружения
не было. “Перестройка" свелась в конечном
счете к форсированию рыночных отношений,
а затем стала включать реформу политической
системы и курс на “обновление” идеологии.
Об “экономической реформе” в полный
голос заговорили в 1988 году, когда приняли
законы, открывавшие простор для коллективного
и частного предпринимательства: “Закон
о кооперации” и “Закон об индивидуальной
трудовой деятельности”.
Однако, получив самостоятельность,
предприятия столкнулись с полным незнанием
реалий рыночных отношений. Инфраструктуры
рынка у нас не было. Никаких других механизмов,
помимо централизованных государственных
заказов и государственного снабжения
сырьем, не имелось. Это вызвало хаос в
экономике, открыло дорогу спекулятивным
операциям и оттоку качественных отечественных
товаров за рубеж. Предприятия-монополисты,
обретя свободу действий, с целью получения
максимальной прибыли стали сокращать
выпуск дешевого и увеличивать объемы
дорогого ассортимента товаров. Вместо
выхода из экономического кризиса страна
стала еще глубже в него погружаться.
Поддавшись на соблазн витрин магазинов
в западных странах, отечественные трубадуры
“перестройки” объявили переход к рыночной
экономике главной целью экономической
реформы. Все марксистские понятия при
этом были отброшены.
При социализме, как известно, возможны
лишь отдельные элементы рыночных отношений,
из которых изъяты труд, капитал, земля,
городское хозяйство и т. д. При этом государственное
планирование не допускает анархии производства.
Рыночная экономика в полном объеме —
это синоним капиталистического способа
производства.
Мировой опыт, однако, давно развеял миф
о том, что только частная собственность
может якобы создать настоящего хозяина
и обеспечить самые высокие результаты.
Франклин Рузвельт вывел США из жесточайшего
кризиса 30-х годов, вызванного стихией
свободного рынка, планированием, контролем
и регулированием цен и процентных ставок.
Во многих развитых странах государственные
предприятия работают не хуже частных.
Принятые при М. С. Горбачеве новые законы
о государственном предприятии и о кооперативах
открыли дорогу некоторым хозяйственникам
к невиданному обогащению. У них, как писала
впоследствии газета “Правда”, появилась
возможность “оставить основные фонды
предприятий в собственности государства,
а прибыль распределять частным образом.
Именно тогда, в конце 80-х, на месте гигантов
промышленности и даже целых министерств
возникли АО, фирмы, концерны, первым из
которых оказался, кстати, Газпром. Рядом
с новообразованным полугосударственным-получастным
АО возникал банк. ...Таким образом, в формирующейся
постсоветской банковской системе накапливались
деньги, необходимые для того, чтобы выкупить
целые отрасли. Навстречу же накоплению
денег шел процесс износа и устаревания
основных фондов предприятий, которые
не менее пяти лет работали вообще без
вложений на обновление, а иногда и на
текущий ремонт. Таким образом, наша промышленность
становилась фантастически дешевой, подчас
завод стоил меньше, чем забор, его окружающий”
[9].
Советы трудовых коллективов, созданные
на основе закона 1987 г., оказались фикцией.
Однако их использовали для того, чтобы
на место “строптивых красных директоров”
избрать тех, кто был готов принять новые
правила игры. Итогом выборных вакханалий
на предприятиях явилась замена многих
первоклассных хозяйственников нахрапистыми
горлопанами, которые немедленно стали
создавать для себя на предприятиях прибыльные
кооперативы. Таким образом, под ширмой
внедрения рыночных отношении насаждался
капитализм. Почему это стало возможным?
С естественной сменой поколений руководящий
эшелон власти СССР вначале покинула ленинская
гвардия партийцев, а затем — участники
Великой Отечественной войны. Стала складываться
новая партийно-государственная номенклатура,
утратившая связь с революционными традициями
народа, но наделенная большими привилегиями.
Рекрутирование номенклатуры в СССР осуществлялось
не по элитарному отбору, как на Западе
(в самом элитарном отборе есть две стороны:
негативная — если он связан с социальным
происхождением — и позитивная — если
он основан на конкуренции знаний и способностей).
Главным критерием отбора в нашей стране
считались: стаж на руководящей работе
в партийных, советских и комсомольских
организациях, а также на производстве
и “политическая зрелость”, а фактически
в большинстве случаев — родственные
связи, личная преданность вышестоящему
начальству, угодничество и подхалимаж,
отсутствие собственных убеждений и нравственной
позиции, знание негласных правил аппаратной
игры, умение вовремя отрапортовать.
Конечно, это не означало, что в состав
советской политической элиты и особенно
на ее нижние и средние уровни не попадали
достойные люди с высокими интеллектуальными,
волевыми и другими положительными личными
качествами. Но “номенклатурные правила”
создавали для них искусственные препоны
для продвижения наверх. Долголетнее разрушительное
воздействие номенклатурной системы привело
к вырождению советской руководящей элиты,
которая стала утрачивать привязанность
к социализму и ориентироваться на западные
ценности и в особенности на частную собственность.
Высокая должность на иерархической лестнице
стала капиталом в прямом смысле этого
слова. За “место под солнцем” шла жестокая
борьба. Сложился определенный тип чиновника
и партийного функционера — беспринципного
карьериста, продвигающегося “наверх”
с помощью родственных или приятельских
связей. Номенклатура все более обособлялась
в особую социальную группу, которая стремилась
закрепить за собой государственную власть.
Должность откровенно рассматривалась
как возможность пользоваться определенной
частью государственной собственности.
При этом чем она была выше, тем шире становились
эти возможности.
Произошло значительное пополнение элитарного
слоя. К нему стали относиться не только
высшие партийные функционеры, но и высокопоставленные
министерские чиновники, директора крупных
предприятий и учреждений. Элита создала
в своей среде замкнутые кланы, корпорации,
обеспечивавшие ее привилегии. Некоторые
профессии превратились в наследуемые.
И вот наступил момент, когда советской
элите стало тесно в старых рамках социалистической
демократии и она попыталась изменить
общественный строй в своих интересах.
Этот процесс ускорился во время горбачевской
“перестройки”. Номенклатура хотела
закрепить свое фактическое господство
юридическим путем, оформить права частной
собственности на государственное имущество.
Но для этого было необходимо уничтожить
ту самую социалистическую собственность
и соответствующую ей политическую надстройку,
которые в течение десятилетий составляли
основу ее господства. Жесткая централизация
власти, слияние партийного и государственного
аппарата, сложившиеся в революционный
период, на новом этапе развития общества
стали в определенной мере тормозом.
Более или менее широкая общественная
поддержка М. С. Горбачева продолжалась
приблизительно до 1988 г., до тех пор, пока
в его действиях не появились неуверенность,
маневрирование и шараханье из стороны
в сторону.
Одной из причин развала СССР стал и международный
фактор. В результате действий “пятой
колонны” — агентов влияния, подкармливаемых
Западом (бесплатные командировки за рубеж,
гонорары за публикации и чтение лекций),—
начала разрушаться социалистическая
идеология. Сам М. С. Горбачев оказался
подлинной находкой для Запада. Однажды
он сказал, что мы, мол, все (вместе с США)
проиграли в “холодной войне”. Нет, Михаил
Сергеевич! “Холодную войну” проиграли
только Вы, ибо ее хорошо известной целью
было разрушение социализма всеми возможными
методами — военным давлением, экономическим
эмбарго и подрывом изнутри с помощью
идеологических диверсий.
Советский разведчик Н. С. Леонов в книге
воспоминаний “Лихолетье” отмечает,
что во второй половине 80-х годов “наблюдался
заметный перекос в приоритетах государственного
руководства. Все главные заботы должны
были быть связаны с социально-экономическими
проблемами, внутренней политикой, национальными
проблемами — от их решения зависели и
судьба строя, и завтрашний день государства,
но руководство страны в лице Горбачева
упорно тянуло в сферу внешней политики”
[5, с. 134].
В проведении пораженческой внешней политики
тогдашний Генсек КПСС шел на недопустимые
импровизации, опираясь не на мнение ЦК
(который он к тому же “почистил” в своих
персональных интересах) и даже не на мнение
всех членов Политбюро, а на крайне узкий
круг своих ближайших соратников, в первую
очередь Э. А. Шеварднадзе и А.Н.Яковлева.
Москва проявила полную пассивность в
отношении событий в Восточной Европе
в 1989 г., которые вряд ли стали бы развиваться
по катастрофическому сценарию в контрреволюционном
направлении, не будь примера команды
Горбачева.
В книге французского политолога Р. Фритш-Бурназель
“Объединенная Германия в новой Европе”
приводится любопытный документ, показывающий,
что среди советников М. С. Горбачева находились
люди, рекомендовавшие “пожертвовать”
социалистической ГДР в интересах строительства
“общеевропейского дома”. Так, весной
1989 г. в западногерманском журнале “Шпигель”
была опубликована статья заведующего
отделом внешней политики Института экономики
мировой социалистической системы В. Дашичева,
в которой режим ГДР объявлялся препятствием
к снижению напряженности между Востоком
и Западом. В дальнейшем, как известно,
вывод советских войск с территории ГДР
не был обусловлен никакими обязательствами
со стороны НАТО. Выступая
в Страсбурге перед Советом Европы 7 июля
1989 г., М. С, Горбачев прямо отверг “доктрину
Брежнева” (как ее называли на Западе),
которая ставила коллективную безопасность
социалистических стран в ряд приоритетных
целей советской внешней политики. Когда
в Восточной Европе увидели, что мы не
будем поддерживать правящие коммунистические
партии, там начались обвальные антикоммунистические
государственные перевороты.
Страны Восточной Европы были слабым звеном
социализма, еще не окрепшим и уязвимым
для внешнего давления. Воздействие западной
пропаганды в них всегда было сильнее,
чем в СССР. Для государственного переворота
достаточно было иметь хорошо подготовленных
диссидентских вождей и просто провокаторов,
оплаченных иностранной
разведкой. Вспомните, как в Чили путч
Пиночета был подготовлен забастовкой
водителей грузовиков, снабжавших столицу,
которые в прямом смысле были подкуплены
ЦРУ. Нечто подобное было возможно сделать
и в отношении некоторых представителей
интеллигенции и особенно студентов —
людей с неустоявшимися взглядами, неустойчивой
психикой и неопределенным социальным
статусом.
М. С. Горбачев выдвинул с виду привлекательную,
но по сути фальшивую концепцию строительства
“общеевропейского дома”. Главное тут
состояло в следующем: Запад мог принять
нас в Европу только как капиталистическое
государство.
В конце 80-х годов в прессе началась шумная
пропагандистская кампания за “новое
политическое мышление”, за "общечеловеческие
ценности”. Главный тезис сводился к следующему:
во внешней политике следует отказаться
от идеологических подходов, мы должны
войти в "мировую цивилизацию” (точнее,
быть принятыми в “клуб” богатых стран
на равных правах).
Западные пропагандистские центры быстро
подключились к содействию команде М.
С. Горбачева. Выдвинутая Вашингтоном
с окончанием “холодной войны” (к концу
1989 г.) концепция “нового мирового порядка”,
отождествляемого с “посткоммунизмом”,
стала рассматриваться американскими
теоретиками как время войн “четвертого
поколения”, когда прямое насилие составляет
доли процента от общего ресурса войны
и где акцент делается на информацию, идеологию,
сложные типы организационного, культурного
и психологического оружия [4,с.90].
На всех этапах горбачевской “перестройки”
на Западе пристально следили за ее ходом.
Госсекретарь США Дж. Бейкер в отчете конгрессу
после поездки по республикам СССР в 1990
г. отмечал: “Мы истратили триллионы долларов
за последние сорок лет, чтобы одержать
победу в "холодной войне” против СССР”[8].
На основе решения XIX Всесоюзной конференции
КПСС (1988 г.) был созван Съезд народных
депутатов СССР, две трети состава которого
избирались населением на альтернативной
основе. Функции законодательства были
разделены между Съездом и Верховным Советом
СССР, избираемым из состава депутатов
Съезда. На первый взгляд все было задумано
неплохо. Однако в России не было традиций
буржуазного парламентаризма. Поэтому,
когда М. С. Горбачев стал проводить политическую
реформу по западному образцу разделения
властей, то она в конце концов разрушила
политическую систему социализма. Основатель
Советского государства В. И. Ленин создавал
Советы по образцу Парижской коммуны,
которая соединяла в себе законодательную
и исполнительную власть, чтобы быть дееспособной
властью перед лицом могущественного
в экономическом отношении и политически
опытного класса буржуазии. Сущность диктатуры
пролетариата проявлялась именно в этом.
Ряд, казалось бы, малозаметных фактов
также повлиял на развитие обстановки
в стране. В 1987 г. были освобождены 700 политзаключенных,
многие из которых затем образовали ядро
“Демократической России”, поставившей
своей целью устранение КПСС с политической
арены. В мае 1988 г. т. н. “Демократический
союз” провозгласил себя первой оппозиционной
партией. В конце 1987-го — начале 1988 г. практически
во всех союзных и автономных республиках,
областях и краевых центрах появились
неформальные прототипы партий — разного
рода союзы, ассоциации и “народные фронты”.
Все события в нашей стране шли параллельно
с политическими изменениями в Восточной
Европе, где вышли на улицу антикоммунистические
движения при активном участии интеллигенции
и пассивности рабочего класса. Глядя
на эти события, и наша беспартийная, в
особенности художественная, интеллигенция
“пошла” в политику. Председатель Сибирского
отделения РАН академик В. Коптюг в своем
последнем перед кончиной интервью еженедельнику
“Аргументы и факты” напомнил слова А
П Чехова: “Русского интеллигента не поймешь
чего он хочет: то ли демократии, то ли
осетрины с хреном...”[8]. В 1917 г. русская
интеллигенция (конечно, в союзе с рабочим
классом и крестьянством) сделала революцию,
но в 1989—1991 гг. она оказалась в силу политической
близорукости на поводу у антисоциалистических
сил и в конце концов сама от этого пострадала.
В 1990 г. инфляция в СССР достигла невиданных
до того размеров — 20% (правда, она не шла
ни в какое сравнение с инфляцией при Е.
Гайдаре). Сокращалось промышленное производство,
падала производительность труда. Именно
тогда в стране выросла популярность смотревших
в сторону Запада “демократов”, которые
спекулировали на недовольстве трудящихся
экономическими трудностями, связанными
с дефицитом товаров, и указывали ложный
путь — рыночные отношения и частную собственность.
Некоторые публицисты и представители
творческой художественной интеллигенции
стали твердить, что мы должны быть частью
“современной цивилизации”, мы станем
такими же богатыми, как Америка, “Запад
нам поможет”.
Горбачевская “перестройка” дала импульс
деполитизации и деидеологизации массового
сознания. В 1989 г. на разного рода митингах
в СССР, по некоторым подсчетам, присутствовало
12,6 млн. человек". Массовая “психодрама”,
подогреваемая некоторыми интеллектуалами,
вела к подрыву авторитета КПСС. К большому
сожалению', партия потеряла доверие у
части рабочего класса. Шахтеры от некоторых
элементарных требований, касавшихся
быта и труда, которые они выдвигали в
1989 г., только в 1991 г. перешли к политическим
требованиям.
Отмена в марте 1990 г. Съездом народных
депутатов статьи 6 Конституции СССР, определявшей
роль КПСС как ядра политической системы,
многократно ускорила развал Советского
Союза. В КПСС начался процесс внутреннего
брожения и распада. В нарушение требования
Устава в партии стали возникать платформы,
среди которых т. н. “Демократическая
платформа” повела линию на сотрудничество
с неолибералами. Уже
к 1990 г. стало ясно, что “реформы” утратили
всякий созидательный потенциал и приобрели
деструктивный, разрушительный характер.
С дискредитацией социализма началась
духовная деградация общества. В средствах
массовой информации стал накатывать
вал очернительства всего и вся в советской
истории. “Новое русское кино” превратилось
в “королевство кривых зеркал” с пропагандой
насилия, жестокости, аморализма по западному
образцу.
Воспользовавшись падением влияния КПСС,
которая раньше не была ориентирована
на жесткую избирательную борьбу и альтернативные
выборы (с выдвижением нескольких кандидатов),
антипартийные объединения и блоки напористо
провели избирательную кампанию в 1989 году.
И сумели завоевать большинство депутатских
мест в Верховных Советах РСФСР, республик
Прибалтики, Молдовы, Грузии, Армении и
в городских советах Москвы и Ленинграда.
В общей сложности в 1989—1990 гг. о себе заявили
около двух десятков партий и движений
— Демократическая партия России, Республиканская
партия, Либерально-демократическая, Социал-демократическая,
Конституционно-демократическая и др.,
которые объединились в движение “Демократическая
Россия” (ее аналогом на межреспубликанском
уровне был “Демократический конгресс'”).
На первом Съезде народных депутатов СССР
образовавшаяся летом 1989 г. т. н. “Межрегиональная
группа” взяла курс на отстранение КПСС
и слом социализма. Ее лидерами стали Б.
Ельцин, Ю. Афанасьев, А. Собчак, Г. Попов,
А. Мурашов.
В ряду факторов, приведших к распаду Советского
Союза, был и национальный вопрос. Вопреки
официальной версии о решении национального
вопроса и о существовании нерушимой дружбы
народов СССР вызревание напряженности
в межнациональных отношениях было налицо.
В последние годы руководства М. С. Горбачева
в ряде республик усилился антирусский
национализм. В Прибалтике, Закавказье,
среднеазиатских республиках сложилась
ситуация вначале мягкого и постепенного,
а затем жесткого вытеснения русских и
русскоязычных из ключевых сфер деятельности
(через законы о языке, гражданстве, через
кадровую политику).
Сепаратизм в прибалтийских республиках
подогревался из-за рубежа. В Вашингтоне
находились посольства никем не признанных
эмигрантских “правительств” Эстонии,
Латвии и Литвы. Как стало впоследствии
известно, в декабре 1989 г. на встрече М.
С. Горбачева с Дж. Бушем на о. Мальта последний
вырвал у него обещание не применять силу
в случае сепаратистских выступлений
в прибалтийских республиках СССР".
На волне псевдодемократического угара
Верховный Совет СССР принял закон об
экономической самостоятельности Литовской,
Латвийской и Эстонской ССР. Им с легкостью
передавались во владение, пользование
и распоряжение не только земля и природные
ресурсы, но и предприятия и хозяйственные
организации со всеми основными и оборотными
средствами, созданными общими усилиями
всего советского народа.
В 1990 г. был принят закон “О реабилитации
репрессированных народов", в котором
имелась статья, вызвавшая непредсказуемые
последствия (речь шла о том, что перемещенные
лица могут вернуться в места своего прежнего
проживания). В конце 80-х — начале 90-х годов
на территории бывших советских республик
возникло несколько вооруженных конфликтов
(армяно-азербайджанский, грузино-абхазский,
молдавско-приднестровский). Во всех союзных
республиках образовалась правящая национальная
олигархия, которая тяготилась зависимостью
от Москвы.
Само вынесение вопроса о сохранении СССР
на референдум в марте 1991 г. было предательством
национальных интересов советского народа,
ибо сохранение территории —это "святая
святых- во всех странах и во все времена.
И тем не менее более 70% граждан высказались
тогда за сохранение обновленного Союза.
Однако “демократы" рвались к власти
любой ценой, в том числе за счет похорон
исторически сложившегося союзного государства
(печально знаменитая фраза Б. Н. Ельцина:“Берите
суверенитета сколько сможете”. 12 июня
1990 г. Верховный Совет РСФСР провозгласил
суверенитет России и верховенство законов
республики над законами СССР. "Демократы"
обещали, что, сбросив "вериги” в виде
других союзных республик, федерация освободится
от ненужных расходов, будет процветать
и благоденствовать. На деле же это привело
к развалу крупнейшей мировой державы,
к грабежу общесоюзной государственной
собственности.
В апреле 1991 г., через месяц после референдума,
руководители 9 республик договорились
о заключении в скором времени нового
союзного договора. Его подготовка проходила
в условиях ослабления власти союзного
центра. Давление на союзные структуры
особенно усилилось после избрания в июне
того же года Б. Ельцина президентом РСФСР.
20 июля он издал направленный против КПСС
указ о “департизации” — удалении партийных
организаций с предприятий и учреждений.
В начале августа между М. Горбачевым,
попавшим к тому времени в полную зависимость
от российского руководства, Б. Ельциным
и президентом Казахстана Н. Назарбаевым
было достигнуто соглашение о том, что
после подписания союзного договора будут
отстранены от должностей многие политические
руководители СССР.
20 августа 1991 г. в Москве намечалось подписание
нового союзного договора между республиками
СССР. Но подготовленный документ (он был
опубликован 15 августа) практически ничего
не оставлял от федеративного государства,
а предусматривал лишь нежизнеспособное
конфедеративное образование под названием
СНГ. Он фактически узаконивал ликвидацию
СССР. Подлинным государственным переворотом
был не бессмысленный ввод войск в Москву
19 августа, а последовавшая за ним псевдодемократическая
революция,— фактически буржуазная контрреволюция,
завершившаяся ликвидацией СССР 8 декабря
1991 г.
Простые советские люди с помощью СМИ
подверглись зомбированию со стороны
псевдодемократов, вовсю манипулировавших
общественным мнением.
Народ безмолвствовал. Советские люди
вдруг моментально забыли об исторических
завоеваниях социалистической цивилизации
и прежде всего о том, что у них были работа,
крыша над головой, что квартиры они получали
бесплатно от советской власти; что не
умирали с голода, не говоря уже о том,
что и сами и их дети могли получить бесплатное
образование, пользоваться бесплатным
медицинским обслуживанием, регулярно
посещать кино, театры, музеи и пр. Все
это считалось тогда само собой разумеющимся,
как даровые силы природы — солнце, воздух
и вода.
Конечно, по жизненному уровню населения
мы отставали от стран Запада. Но мы в отличие,
например, от США никогда не пользовались
эксплуатацией развивающихся стран: не
грабили их ресурсы, не превращали их население
в дешевую рабочую силу. По калорийности
же питания мы были среди передовых стран
мира. 80% населения жили в отдельных квартирах
либо в собственных домах в сельской местности.
Поездки на курорт или по стране могли
позволить себе многие. Теперь об этом
мы только вспоминаем.
Этнические и
национальные конфликты.
Утверждение, что распад
СССР предотвратил распространение
пламени этнических и региональных
войн, очаги которых начали раздувать
националистические и пробуржуазные
клики во время горбачевской «перестройки»,
противоречит любому честному рассмотрению
реальных фактов истории. Равным образом
кончина СССР не привела к решению ни одной
жизненно важной экономической проблемы,
стоявшей перед республиками бывшего
Советского Союза. Если брать межнациональные
отношения, то по данным российского исследователя
Владимира Мукомеля начиная с конца 1980-х
годов на территории бывшего Союза произошло
более ста вооруженных конфликтов, которые
носили признаки межгосударственной,
межэтнической или межконфессиональной
конфронтации. В районах, подвергшихся
столкновениям, погромам и этническим
чисткам, проживало не менее 10 млн человек,
а численность убитых в этнополитических
и региональных конфликтах (за исключением
Чечни) на постсоветском пространстве
составила около 100 тыс. человек.
Самый весомый «вклад» в этот черный список
внесли первая и вторая Чеченские войны,
унесшие жизни десятков тысяч людей. Тысячи
мирных граждан гибли под бомбами и пулями
российской армии. При одном штурме Грозного
федеральными войсками зимой 1994-95 годов
погибло более 30 тыс. человек. Мирное население
также страдало и продолжает страдать
от насилия и грабежей, идущих с обеих
сторон конфликта — как со стороны «федералов»,
так и исламских сепаратистов.
Помимо массовых убийств, последствия
распада СССР привели к огромному потоку
беженцев из бывших союзных республик.
В результате распада СССР около 75 млн
бывших советских граждан оказалось «за
границей». Миллионы людей разных национальностей,
которые в советские времена съезжались
в союзные республики, чтобы строить заводы,
развивать сельское хозяйство и поднимать
культуру, были вынуждены покинуть свои
дома и возвращаться туда, откуда они приехали
много лет назад, или же пытаться эмигрировать
на Запад.
Факт огромного социального упадка на
постсоветском пространстве давно уже
невозможно стало скрывать путем ссылок
на существование «позитивных» тенденций,
которые, если и существуют, затрагивают
только мизерный процент населения. По
словам американского историка Стивена
Коэна, «предполагавшийся переход России
к процветанию, стабильности и демократии
в годы правления Ельцина завершился беспрецедентным
экономическим спадом, гуманитарной катастрофой,
гражданской войной, ядерной нестабильностью
и, наконец, приходом в Кремль офицера
КГБ...» [3, с.
257]. С. Коэн подчеркивает,
что иногда в мировой истории попытки
модернизации шли «через катастрофу»,
«но никогда прежде этот процесс не приводил
к утрате самого статуса современной державы».
Произошла «демодернизация страны XX века»,
говорит он; «в огромной современной стране
XX век сменился XIX-м».
«... Для огромного большинства российских
семей нет никакого "перехода", а
есть один сплошной крах жизненно важных
вещей: от реальных зарплат, социальных
гарантий и здравоохранения до уровня
рождаемости и продолжительности жизни;
от промышленного и сельскохозяйственного
производства до образования, науки и
культуры; от безопасности дорожного движения
до борьбы с организованной преступностью
и коррупцией; от вооруженных сил до ядерной
безопасности» [3, с. 173].
Рынок и интересы
рабочего класса.
Среди факторов, которые
помешали рабочему классу мобилизоваться,
была усталость от постоянной нехватки
потребительских товаров. Эта ситуация
уже к началу 1980-х годов стала
во все большей степени истолковываться
не как результат бюрократической
бесхозяйственности и безразличия
к нуждам рядовых граждан, а как
неизбежный сопутствующий элемент
социализма в отличие от рынка, который
«наполняет прилавки магазинов».
Режим Ельцина-Горбачева сознательно
провоцировал рост дефицита, чтобы этим
оправдать свои утверждения об отсутствии
альтернатив капитализму. Удары по сознанию
советских масс, уставших от унижающей
«потребительской пустыни», частично
достигали цели. К концу «перестройки»
хозяйственный хаос, инициированный бюрократией,
достиг своей критической точки — основные
продукты питания можно было купить только
по талонам, выстояв колоссальную очередь,
ширпотреб превратился в дефицит, чтобы
купить новую вещь, необходимо было записаться
в длинный список очередников и ждать
месяцами.
В этих условиях термин «рынок» стал пользоваться
в Советском Союзе сравнительно большой
популярностью. Однако чтобы понять противоречивость
реальной ситуации, необходимо учесть,
что употребление этого термина массами
и официальными горбачевско-ельцинскими
пропагандистами было существенно различным.
Если политики и журналисты имели в виду
вполне конкретные экономические формы,
основанные на безусловном доминировании
прав частной собственности, то массы
употребляли слово «рынок» в гораздо более
широком смысле. Для большинства советских
рабочих привлекательность рынка была
связана прежде всего с тем, что под ним
понималось наличие некоего объективного
экономического механизма, который позволяет
использовать взаимодействие спроса и
предложения для корректировки и внесения
необходимых поправок в централизованный
план.
Десятилетия бюрократического произвола
и невежества привели к столь глубоким
деформациям в механизме советской экономики,
что ее каждодневное функционирование
приобрело прямо-таки иррациональные
черты: цены перестали иметь какое-либо
отношение к фактической себестоимости,
рубль только играл роль денег, экономические
и управленческие решения принимались,
исходя не из рациональных соображений
и общественных интересов, а скорее в рамках
импульсивных и хаотичных бюрократических
кампаний. В этих условиях трудящиеся
Советского Союза были готовы принять
«рынок», который позволил бы ликвидировать
бессмысленный и разрушительный диктат
бюрократических «плановщиков».
Ошибка состояла в том, что существует
фундаментальная разница между дополнительным
использованием рыночных механизмов в
рамках централизованно регулируемого
хозяйства, основанного на национализированной
собственности в условиях политической
власти рабочего класса, и капиталистическим
рынком, где основу составляет частная
собственность на средства производства.
А политическая власть сосредоточена
в руках новой буржуазии в союзе с империалистами.
В первом случае введение элементов рынка
могло бы значительно помочь делу более
рационального развития советского хозяйства
на всем протяжении — более или менее
длительного — переходного периода к
социализму (в этом была суть ленинского
НЭПа 1920-х годов). Совсем другое дело, когда
лавинообразное вторжение капиталистического
рынка полностью уничтожает советское
хозяйство, вызывая немедленное обнищание
десятков миллионов рядовых граждан и
приводя к резкому снижению социального
и культурного уровня всех регионов, составляющих
СССР.
С точки зрения интересов рабочего класса
никогда нельзя заранее абстрактным образом
определить, какая степень рыночных методов
и форм частной собственности может быть
допущена в долговременных интересах
социалистического развития. Эта степень
может варьироваться в значительных пределах,
завися как от уровня экономического развития
страны, так и от общего соотношения классовых
сил внутри страны и на международной
арене.
Вполне допустимы, например, ситуации,
когда даже в передовой империалистической
стране после совершения социалистической
революции и взятия пролетариатом власти
будет допущено — даже на весьма длительный
период — существование частной собственности
в различных отраслях хозяйства, за исключением,
пожалуй, лишь крупнейших банков и основных
предприятий промышленности, а также средств
транспорта и коммуникаций. Но в основе
подобных решений пролетарской диктатуры
всегда будет ориентация на общее усиление
социалистических тенденций внутри общества.
Совсем иное содержание имели реформы
Горбачева. Они были направлены не на возрождение
и укрепление подлинно социалистических
тенденций советской экономики — для
этого нужно было, по меньшей мере, начать
с того, что лишить бюрократию контроля
над рычагами власти, разрушить тоталитарный
аппарат подавления и восстановить формы
подлинной советской демократии. Ничего
подобного горбачевский режим делать
не хотел и не собирался. Его целью было
подготовить почву для разрушения самих
основ социалистического пути развития.
Тоталитарный характер власти при этом
не ослабевал, а лишь трансформировался
в соответствии с новыми задачами.
Вот почему в процессе демонтажа Советского
Союза Ельцину и другим правителям новых
«независимых» республик совсем не потребовалось
действительно разрушать старый аппарат
государственного насилия. Они просто
вынули из-под него старую экономическую
основу — национализированную собственность
— сохранив «надстройку» почти в неизменном
виде. Красноречивый факт: к середине 90-х
годов около трети бывших советских чиновников
все еще продолжали занимать ответственные
посты в центральных органах власти России.
КГБ также не был разрушен, а лишь подчинен
новым ельцинским назначенцам и частично
реформирован.
Потерпев ряд сокрушительных поражений,
рабочий класс, однако, продолжает оставаться
единственной социальной и исторической
силой, способной уберечь человечество
от новых катастроф, к которым влечет мировой
империализм. Крушение Советского Союза
не привело к появлению на его руинах жизнеспособных
буржуазно-капиталистических режимов.
Равным образом мировой капитализм в целом
не вступил после 1991 года в эпоху новой
экономической стабильности и геополитического
равновесия. Напротив, уход СССР с мировой
арены еще глубже обострил все старые
противоречия мировой капиталистической
системы. Три крупнейших войны за последние
десятилетие, которые проводились западными
правительствами под эгидой США — в Ираке
в 1991-м году, в Югославии в 1999-м и в Афганистане
— являются самым наглядным тому доказательством
[7, с. 183].