Репрессии против крестьян. 30-е годы

Подобные перечни длинны, отмечает Д.Волкогонов. В конце перед подписью «В.Ульрих», лаконичная приписка: «Все приговоры приведены в исполнение». Часто на этих чудовищных сводках в углу торопливая подпись:

«Товарищу Сталину доложено. Поскребышев».

На октябрьском (1937 г.) Пленуме ЦК ВКП(б), Пескарев из Курской области рисовал такую картину:

«В связи с тем, что в руководстве областной прокуратурой и областного суда у нас долго орудовали мерзавцы, вредители, враги народа, то оказалось, что они центр тяжести карательной политики перенесли на ни в чем не повинных людей: за три года в области было осуждено 18 тысяч колхозного и сельского актива (часть за то, что лошадь захромала или были опоздания на работу)».

Вернемся к статье Ш. Фицпатрик. В ней есть небольшой раздел «Кулаки в почете». Автор пишет: «К концу 30-х годов часть сосланных кулаков вернулась из лагерей (депортированным возвращаться не разрешалось). Те, кого не сослали, в большинстве покинули деревню и переселились в город, а некоторые все еще жили в деревне и даже вступили в колхоз. Официальная политика в отношении последней группы несколько смягчилась к 1936 г., когда Конституция восстановила бывших кулаков и прочих "классовых врагов" в правах, гарантировав им гражданство и право голоса». Это, как говорится, одна сторона медали. Была и другая -«второе раскулачивание».

Комиссией по рассекречиванию архивов в газете «Труд» (1992. 4 июня) был обнародован ряд документов, изобличающих Сталина и его ближайших подручных в организации «расстрелов по разнарядке» бывших кулаков. Приведем выдержки из некоторых документов, опубликованных в газете «Труд» (1992, 4 июня):

«Строго секретно. Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков), Центральный комитет, № П51/94. 4 июля 1937 г. Тов. Ежову, секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий. Выписка из протокола № 51 заседания Политбюро ЦК. Решение от 2.VII.37 г....94/- Об антисоветских элементах. Послать секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий следующую телеграмму: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности.

ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке.

Секретарь ЦК И.Сталин».

Спустя шесть дней решением от 9.VII.1937 г. политбюро утверждает «тройки» и количество подлежащих расстрелу и высылки по областям, краям и республикам.

«1) По Северо-Осетинской АССР в составе тт. Маурера, Тогоева и Иванова.

Утвердить намеченных к расстрелу 169 чел. и высылке 200 чел.

...3) По Омской области в составе тт. Салынь, Нелипа и Фомина.

Утвердить намеченных к расстрелу 479 чел. и высылке 1959 чел.

...5) По Чувашской АССР в составе тт. Петрова, Розанова и Эпифанова.

Утвердить намеченных к расстрелу кулаков 56 чел., уголовников 54 чел. и высылке кулаков 676 чел., уголовников 201.

6) По Западно-Сибирскому краю в составе тт. Миронова (председатель), Эйхе и Баркова. Утвердить намеченных к расстрелу 6600 кулаков и 4200 уголовников».

Секретарь МК ВКП(б) Н.Хрущев в письме от 10 июля 1937 г. сообщал в «ЦК ВКП(б) -товарищу Сталину И.В.», что «кулаков, отбывших наказание и осевших в г. Москве и районах области, учтено 7869 человек. Имеющийся материал дает основание отнести из этой группы к 1-й категории 2000 человек и ко 2-й - 5869 человек».

В «совершенно секретном» оперативном приказе народного комиссара внутренних дел Союза ССР Н.Ежова от 30 июля 1937 г. «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов» был утвержден общий по областям, краям и республикам список подлежащих репрессиям, в том числе по первой категории (расстрелу) свыше 72 тыс. чел. и второй категории (высылке) свыше 180 тыс. чел. Даже названия разделов этого чудовищного приказа говорят о многом: 1. Контингенты, подлежащие репрессии; II. О мерах наказания репрессируемых и количестве подлежащих репрессии; III. Порядок проведения операции; IV. Порядок ведения следствия; V. Организация и работа троек; VI. Порядок приведения приговоров в исполнение; VII. Организация руководства операцией и отчетность.

Как пишет А.Солженицын, в 1937 г. в «зэков» сплошь и рядом обращались «спецпереселенцы»: «Это был отжёв коллективизации и раскулачивания, те, кто смогли выжить и в тайге и в тундре, разоренные, без крова, без обзавода, без инструмента... И вот это многомиллионное добавление - снова крестьянское! - и было главным приливом на Архипелаг в 1937. Хотя в самой деревне в тот год не было таких массовых посадок, как в городе (впрочем, тоже заметали заметно), - все в целом население Архипелага стало обильно крестьянским, как помнят свидетели».

Всего за 1937-1938 гг. численность вновь репрессированного «кулацкого и антисоветского элемента» составила по 1-й категории - к расстрелу 350 тыс. чел., по 2-й категории - лагеря или тюрьмы - 450 тыс. чел.

Такова самая общая картина сталинских репрессий против крестьянства в 30-е гг.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Теперь попытаемся найти ответ, пожалуй, на самый трудный вопрос: почему такое стало возможным?

Начать придется издалека. На протяжении веков в российском крестьянстве, придавленном государственно-помещичьим гнетом, формировались такие черты характера и поведения как трудолюбие и лень, психология «раба» и бунтаря, христианское смирение и «пугачевщина», вера в «хорошего царя». В начале XX в. крестьянский гнев против угнетателей всех мастей выплеснулся в многочисленные восстания, бушевавшие по всей стране с 1902 по 1922 гг. Вначале громились помещичьи усадьбы, а в 1920-1922 гг. - ревкомы. И Столыпин, и большевики подавляли эти восстания с небывалой жестокостью. Гражданская война расколола страну на «белых» и «красных», а деревню на «кулаков» и бедняков. Все оказались по колено в крови. Классовая вражда и нетерпимость, всячески разжигаемые большевиками, достигли апогея. Люди потеряли нравственный иммунитет к насилию и жестокости. Когда 8-9 лет спустя, сталинское руководство, «в интересах социализма», решило ликвидировать «последний эксплуататорский класс - кулачество», деревенские бедняки не только не возмутились, не запротестовали, а активно поддержали эту преступную акцию.

Социалистическая Революция и социалистическое строительство предпринимались в крестьянской стране, не имевшей для этого достаточных объективных, материальных предпосылок. Решиться на это могла лишь партия фанатиков, какими оказались большевики. Упор ими был сделан на насилие, на борьбу за власть, на «субъективный фактор» («Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики»). Все не согласные с «генеральной линией партии», а в большинстве это были те, кто совершал Октябрьскую революцию, Сталиным были объявлены «контрреволюционерами», «врагами народа», «реставраторами капитализма», репрессированы, расстреляны, отправлены в лагеря в 30-е гг. Подтвердилось известное выражение Дантона: революция пожирает своих детей.

Под каток репрессивной машины попали не только бывшие оппозиционеры, но и далекие от большой политики люди, такие как крестьяне. Пущенная в 30-е гг. на полные обороты, эта машина уже не могла остановиться, требуя все новых и новых жертв.

Генеральным Конструктором репрессивной машины был Сталин, сосредоточивший в своих руках необъятную власть, готовый пойти на любые преступления для ее удержания. Сталину удалось убедить не только большинство членов партии, но и часть простого народа в своей непогрешимости, в том, что в стране орудуют враги. Многие находились в состоянии эйфории от «успехов социализма». Видя беззакония и произвол, творящиеся на местах, они думали, что Сталин об этом ничего не знает, что в органы НКВД пробрались враги, которых Сталин вот-вот выведет на чистую воду. Другие находились в состоянии страха, парализовавшего их волю. Мало кто мог заступиться за человека, в невиновности которого он был уверен. «Шпиономанией» переболело значительное количество людей. особенно большую опасность эта болезнь представляла тогда, когда она распространялась на партийные кадры и сотрудников репрессивных органов. Получила широкое распространение позорная практика стукачества и доносительства, или оглупленных, или бесчестных людей. Они поощрялись по службе. А Павлик Морозов, донесший на своего отца, был превращен в легенду, в пионерского героя № 1, которому должны были подражать все дети. Не отреагировать даже на анонимный донос, означало для работника НКВД самому быть обвиненному «врагом народа». Узаконенное применение пыток для «признания» обвиняемым своей «вины», практически не оставляло никаких шансов быть оправданным.

Сталин, как опытный механик этой страшной репрессивной машины, время от времени заменял ее части и целые узлы, списывая их «в расход». Тем самым заметались следы его собственных преступлений. Чекистские кадры первых лет Советской власти, в 30-е гг. были полностью перемолоты. Взамен их в органы НКВД пришли новые кадры, готовые выполнить любое указание «вождя». Среди них находились и крестьянские парни, прошедшие армейскую и комсомольскую школу, чьи родственники были раскулачены. Одни из них «выслуживались», другие садистски мстили партийным и советским работникам, проводившим раскулачивание.

Не все жертвы сталинских репрессий 30-х гг. могут вызывать сострадание. Нельзя не видеть, что многие из них, до того как попасть под жернова террора, сами являлись его организаторами. Большинство партийных руководящих работников высшего и среднего звена, до того как быть расстрелянными, руководили в разные годы репрессиями. Низовой колхозный и партийно-советский актив, подвергшийся чистке в 1933_-1937 гг., приложил руку к раскулачиванию. Репрессии 30-х гг. останутся в памяти людей как самая трагическая страница советской истории.