Роль монастырей на Руси

Во время монголо-татарского ига  усугубляется феодальная раздробленность  между южнорусскими княжествами  и северо-восточными, а Новгород и Псков и вовсе обособились (XIII–XIV вв.). Северо-восточная Русь претерпела серьезные изменения. Из разоренных монголами городов Владимира, Суздаля, Ростова, Переяславля, Юрьева население уходит в более безопасный лесной район реки Москвы и верхнее течение реки Волги. Московское и Тверское княжества от этого только выиграли. Переселенцев в Волжско-Окское междуречье охотно принимали крупные землевладельцы – местное боярство, князья и духовенство.

В период правления на Руси Золотой  Орды происходит большое развитие монастырей в междуречье Волги и Оки. Нашествие  монголов людям казалось наказанием Божьим за грехи, поэтому многие уходили  в обители или уединенные места  для покаяния, т. е. «уходили из мира». Сначала монастыри были бедные, затем у них стали появляться богатства и собственные земли, для обработки которых требовались работники. Иго заставило людей искать спасения и помощи в монастырях, так как ордынцы их не притесняли (духовенство у них почиталось), а князья освобождали от подати людей, переселившихся на церковные земли. Поэтому вынужденные переселенцы охотно шли в монастыри, образовывая близ них села и слободы. Ими прокладывались дороги и заводились новые торговые отношения. У монастырских стен в определенное время собирались ярмарки, куда съезжалось множество народа даже с отдаленных областей. Большую известность получила Макарьевская ярмарка, начинавшаяся у Макарьевского Желтоводского монастыря.

Монастыри в то время играли важную роль, оказывая помощь поселенцам и  активную деятельность в хозяйственной  жизни страны. Они служили так  же оплотом веры на Руси (особенно в  тяжелые для страны периоды), так  как за их укрепленными стенами русские  неоднократно отбивались от неприятеля.

Наряду с волжско-окскими землями  активной колонизации подверглось  и Заволжье. Так возник город Пронск, превратившийся в центр самостоятельного княжества.

Переселение людей в преимущественно  лесные области междуречья Волги  и Оки привело к изменению  земледельческой системы. Перестройка  сельского хозяйства в XIII–XV вв. и внедрение пашенного земледелия после расчистки лесных участков под поля, плюс рост большого количества деревень привели к новому способу обработки земли – трехполью. Это качественно повышало степень эффективности использования пахотных земель, а соответственно и прокорм населения.

С середины XIV в. начинается возникновение  монастырей нового типа, которые основывались людьми, не имевшими земельных владений, но обладавших энергией и предприимчивостью. Они добивались от великого князя  пожалования земель, принимали пожертвования  от соседей-феодалов «на помин души», закабаляли окрестных крестьян, скупали  и выменивали земли, вели собственное  хозяйство, торговали, занимались ростовщичеством  и превращали монастыри в феодальные вотчины.

Этот процесс, отмеченный еще В. О. Ключевским, хорошо был изучен 
И. У. Будовницем, который убедительно показал, что он был связан с деятельностью митрополита Алексея и основателя Троице-Сергиева монастыря Сергия Радонежского. «Алексей, отметил И. У. Будовниц, - вместе с великим князем Дмитрием Ивановичем повсюду насаждал общежитейные монастыри, на которые как митрополиту, так и великокняжеской власти было опираться удобнее, чем на мелкие монастыри старого типа, находившиеся в полном подчинении местных феодалов». Дело здесь, конечно, не столько в политической опоре – мелкие монастыри не могли иметь политического значения, - сколько в том, что появление монастырей-вотчинников означало материальное укрепление церкви в целом, превращало ее тоже в крупнейшего землевладельца, возможность поддержать великокняжескую власть деньгами, натуральными продуктами и войском, набранным из зависимых крестьян.

 Со второй половины XIV в. монастыри начинают приобретать владения. Основными способами приобретения земельных владений были пожалования великокняжеской, а впоследствии царской власти, дарения 
(вклады) светских феодалов, захват земель у оставшихся еще свободных крестьян и их закабаление, а позднее главным образом покупка земель у средних и мелких феодалов.

К сожалению, общие данные о величине землевладения церковных иерархов и монастырей имеются только с XVII в., и то весьма приблизительные. До этого времени о формировании церковного землевладения можно  составить некоторое представление  только по числу монастырей.

В. О. Ключевский полагал (и И. У. Будовниц с ним согласился), что все монастыри, основанные вне городов и их ближайшей округи, были землевладельцами. Это логично: поскольку монастырь основывался в отдалении от города, он должен был иметь свое хозяйство, то есть владеть землей. Но были, конечно, и монастыри-землевладельцы, основанные в городах.

  Свержение татарского ига, объединение княжеств в единое государство способствовало укреплению церкви как феодальной организации. В сложившемся Русском государстве она сразу стала крупнейшим землевладельцем. Попытка отнять у нее землю, которую предприняло правительство в середине XVI в., окончилась неудачей – царское самодержавие еще нуждалось в поддержке церкви и не пошло на открытый конфликт в сложной обстановке борьбы с потомками удельных князей и крупными землевладельцами-боярами, стремившимися ограничить власть царя. Строительство монастырей и, само собой разумеется, расширение земельных владений церкви продолжалось в возрастающем темпе вплоть до 1580 г., когда окрепшее самодержавие и алчущие расширения своих владений боярство и дворянство все же добились от церковников согласия на запрещение монастырям приобретать земли от служивых людей. Но монастыри, как и раньше, расширяли свои владения, получая от правительства свободные земли и призывая на них крестьян на льготных условиях. По истечении срока льгот крестьяне оказывались в крепостной зависимости от монастырей.

Образованию крупных вотчин способствовали привилегии, которые архиереи и игумены получали от великих князей. «Привилегированность митрополичьих и монастырских земель, - указывал С. Б. Веселовский, - выражалась не столько в свободе от тех или иных налогов и повинностей, сколько в том, что во владениях этих учреждений, сравнительно более крупных, крестьяне были лучше защищены от притеснения княжеской администрации и от обид со стороны посторонних людей, чем в мелких поместьях и вотчинах. Затем эти учреждения, располагая большими средствами, имели возможность привлекать к себе крестьян ссудами и различными льготами».

В качестве примера формирования крупной  монастырской вотчины приведем данные по истории московского Симонова монастыря.

Этот монастырь возник около 1370 г. вблизи Москвы. С самого начала он был общежитийным, и его монахи вели хозяйство собственными силами. Но монастырь был основан племянником Сергия Радонежского, близкого к великому князю и митрополиту Алексею, и, видимо, очень быстро стал получать земельные владения. На первых порах это были промысловые угодья.

В первой половине XV в., особенно во время феодальной войны 1425-1453 гг., монастырь сильно увеличил свои владения за счет великокняжеских пожалований и вкладов постриженников и «на помин души». В результате войны и сопутствующих ей голода и эпидемий запустело немало крестьянских участков. Монастырь воспользовался этим и захватил 13 пустошей, 2 селища, 3 земельных участка, луг, пашню. Всего же за это время он приобрел около 50 сел, селец и деревень, 5 селищ, 43 пустоши, соляную варницу, 5 крестьянских участков и другие угодья. Его владения оказались в 11 уездах; в Москве он имел двор и каменную церковь. У него скопились большие средства и он начал строительство каменных зданий монастыря и стен.

Во второй половине XV в. вотчина  продолжала расширяться, но теперь в  основном за счет покупок, так как  правительство стало стремится ограничить монастырское землевладение путем запрета вкладов. Вследствие этого темп увеличения вотчины замедлился. Характерным для этого периода являлось большое количество споров о земле с государственными («черносошными») крестьянами; обычно они решались правительством в пользу монастыря.

В первой половине XVI в. рост вотчины  продолжался по-прежнему главным  образом путем покупок.

В целом в XIV-XVI вв. Симонов монастырь  приобрел около 500 селений. В начале XVII в. его владения находились в 19 уездах, в них было около 8 тыс. десятин пашни, не считая лугов и лесов, что выдвинуло монастырь в крупные вотчинники.

Основание монастырей-вотчинников  и пожалование им земель (даже без  крестьян) вызывали сопротивление окрестного населения. Крестьяне прогоняли  отшельников, основавших монастыри. Это  испытали Дмитрий прилуцкий, Стефан махрищский, Арсений комельский, Антоний сийский. Несколько раз пытались поджечь келью Кирилла белозерского. Убили Григория и Кассиана авнежских, Агапита тотемского. Примеры можно было бы продолжить. Но это не могло остановить основание монастырей и рост их вотчин. «Многие их этих монастырей, если не большинство, - отмечал В. О. Ключевский, специально изучавший жития святых – основателей монастырей, - разрослись в крупные землевладельческие общества со сложным хозяйством и привилегированным хозяйственным управлением, с многообразными житейскими суетами, поземельными тяжбами и запутанными мирскими отношениями. Окруженное монастырскими слободами, слободками и селами, братство такого монастыря представляло из себя черноризческое барство, на которое работали сотни и тысячи крестьянских рук, а оно властно правило своими многочисленными слугами, служками и крестьянами».

В XVI в. обилие монастырей и монахов  бросалось в глаза современникам  и удивляло иностранцев. «Монашествующих  у них бесчисленное множество, - писал  Дж. Флетчер в конце XVI в., - гораздо более, чем в других государствах, подвластных папе. Каждый город и значительная часть всей страны ими наполнены… все лучшие и приятнейшие места в государстве заняты обителями и монастырями… монашеская жизнь наиболее отстранена от притеснений и поборов, падающих на простой народ… Кроме того что монахи владеют поместьями (весьма значительными), они самые оборотливые купцы во всем государстве и торгуют всякого рода товарами».

Все это – хозяйственная деятельность церкви, сосредоточение в ее руках  огромных земельных владений, закрепощение крестьян, нарушение церковных заповедей  архиереями и монахами – вызывало недовольство и осуждение не только со стороны посторонних людей, но и самих церковников, среди которых  развернулось движение за отказ от церковных богатств. Один из самых  видных деятелей этих «нестяжателей», Вассиан, писал: «Господь сказал: раздай имение твое. А мы, войдя в монастырь, не перестаем, по нашему безумию, всячески приобретать себе чужие села и имения, то бесстыдно выпрашивая у вельмож лестью, то покупая… Господь повелевает: отдай нищим. А мы, заразившись ненасытным сребролюбием, различным образом оскорбляем братий наших, живущих у нас в селах, обижаем их неправедными поборами, налагаем на них лихву на лихву... И если они не имеют сил отдать нам лихвы, то мы без жалости лишаем их имущества, отнимаем и них корову или лошадку, а самих с детьми, как поганых иноверцев, далеко прогоняем от своих пределов, а иных, предав княжеской власти, доводим до конечного разорения… Иноки, забыв свой обет и отринув всякое благоговенство, уже в седой старости поднимаются из своих обителей и толкаются в мирских судилищах, то тягаясь с убогими людьми о своих многолихвенных заимоданиях, то судясь с своими соседями о границах земель и сел… Сами вы изобилуете богатством и объедаетесь сверх иноческой потребы… все годовые избытки берете себе: или обращаете их в деньги, чтобы давать в рост, или храните в кладовых, чтобы после, во время голода, продавать за большую цену».

В целом прирост числа монастырей составил в XV в. 65(8), а в XVI в.– 204(23) монастырей, несмотря на то, что уже с конца XV в. правительство начинает пытаться ограничить рост землевладения. Чем же объяснить это увеличение темпов основания монастырей?

По-видимому, здесь сыграл свою роль целый ряд факторов.

Главный из них был медленный (замедленный  татаро-монгольским разорением и  установившимся игом), но все же рост производительных сил страны, которому способствовало развитие и укрепление феодальных отношений, в то время  еще прогрессивных.

Развитие экономики сопровождалось и в значительной мере обуславливалось  ростом численности населения. Этот рост тоже шел замедленно вследствие феодальных войн и вызванных ими  голода и эпидемий, но он был. Войны, голод, эпидемии увеличивали число увечных, инвалидов, одиноких женщин, прибежищем для которых были монастыри-богадельни (характерен рост количества женских монастырей). «Иногда монастырь строился, - писал В. О. Ключевский, - при содействии целого общества, городского или сельского. Монастырь был нужен городу и сельскому округу, чтобы обывателям было где постричься в старости и при смерти и «устроить душу» посмертным повиновением», и далее он приводит пример «убогого» монастыря (то есть богадельни) на Северной Двине, о котором крестьяне показали, что «у него было 14 деревенек, что тот монастырь строили и деревни к нему «подпущали и прикупали» их прадеды и деды и отцы, проча его себе и своим детям и внучатам «на постригание и поминок»; монастырем и его деревнями заведовали они же, волостные крестьяне, и монастырскую казну держали у себя в волости».

Укрепление феодальных отношений  выражалось в увеличении зависимости  крестьян от феодалов, росте налогов, стеснении их жизни. Для части населения уход в монастырь был средством облегчить себе жизнь. На церковном соборе 1551 г., как указывал С. М. Соловьев, отмечалось, что «в монастырях некоторые постригаются для покоя телесного, чтоб всегда бражничать… в кельи женки и девки приходят, ребята молодые по всем кельям живут… монахи и попы пьянствуют… в монастырях монахи и монахини и миряне живут вместе».

К этому надо добавить, что церковь  получала привилегии как от татар, освободивших ее от дани (при условии проповеди  покорности хану), так и от великого князя, что также способствовало росту числа монастырей.

РУССКИЕ МОНАСТЫРИ  В ПЕРИОД 1601-1860 ГОДОВ

Источники XVII в. позволяют – несмотря на то что они все еще разработаны недостаточно – получить более полное представление о монастырях вотчинниках и о землевладении духовенства в целом.

Прежде всего, оказывается возможным  выделить монастыри, имевшие в середине и конце XVII в. населенные имения, то есть земли с крепостными крестьянами. Затем можно также установить, сколько крестьян было у епархий  и церквей в конце XVII в. и сколько  было земли у духовенства во второй половине XVII в.

Хотя приобретение земель монастырями  было в конце XVI в. ограничено правительством, оно все же продолжалось, и владения духовенства возросли. Сильно увеличилось и количество монастырей (правда, часть из возникших в XVII в. без указания года, возможно, была основана еще в XVI в.)