В результате монголо-татарского
ига запустели и пришли в
упадок старые земледельческие
центры, а южные плодородные степи
получили название «Дикого поля».
Но и с северо-запада русским
землям (Псковщине и Новгородчине) угрожали
агрессоры. Воспользовавшись ослаблением
Руси, немецкие и шведские феодалы решили
сломить военное могущество Новгородской
республики.
В 1240 г. первыми напали
шведские рыцари. Но русская рать
под водительством князя Александра
нанесла внезапный упреждающий
удар около устья реки Ижора
при впадении в Неву и наголову
разгромила рыцарей. Из антирусской
коалиции выпало сильное звено
— шведские феодалы.
В том же году начали
свое наступление немецкие рыцари.
Они захватили Изборск и Псков,
начали грабить новгородские
селения, не дойдя до Новгорода
всего 30—40 км. В 1242 г. князь
Александр, прозванный за победы
Невским, соединил новгородских
и владимирских ратников (ему
на помощь был послан его
брат Андрей с дружиной из
владимиро-суздальской земли), 5 апреля
нанес сокрушительное поражение
войску Ливонского ордена на
льду Чудского озера.
Победы Александра Невского
над рыцарями-крестоносцами надолго
обеспечили безопасность северо-западных
границ Руси. Заслуживает внимания
и дипломатическая деятельность
князя. Он понимал, что Монгольская
империя, объединенная жестокой иерархической
системой подчинения великому хану —
противник сильный и беспощадный. Русь
же с ее разобщенными княжествами и воинскими
силами, была не в состоянии дать отпор
завоевателям. Из этих соображений и вытекала
политическая линия князя — проявлять
максимальную осторожность в переговорах
с ордынцами, восстановить разоренные
русские княжества и копить силы для освободительной
борьбы. Александр Ярославич предпринял
все усилия, чтобы отговорить своего брата
Андрея — великого князя Владимирского
и Даниила Галицкого от преждевременных
выступлений против монголо-татар. Последующие
события подтвердили его опасения. В 1252—1262
гг. на русские княжества обрушились карательные
экспедиции: Неврюя на Владимир, Куремсы
на Галицко-Волынскую Русь. Много сил приложил
князь Александр Невский, чтобы ликвидировать
последствия карательных нашествий. Получив
в 1252 г. ярлык на великое княжение во Владимире,
он не забывал отстаивать интересы и Новгородской
земли.
В 1252 г. Александр заключил
договор с норвежским королем
Хаконом и установил границы в далекой
заполярной тундре — на Кольском полуострове.
В 1255 г. очистил восточный берег пограничной
реки Нарова от шведских и немецких рыцарей,
пытавшихся тем построить укрепления.
В 1256 г. совершил поход в Финляндию против
шведских феодалов и вынудил их остановиться
на рубеже реки Кюмийока. «Невский путь»
и выход к Балтийскому морю — «окно в Европу»
на долгие годы были закреплены за Русью.
События грозного и тяжелого
для русских земель XIII в. во многом
повлияли на дальнейшие судьбы разобщенных
русских княжеств. Уходили в прошлое времена,
как писал В.О.Ключевский, когда «киевлянин
все чаще думал о черниговце, а черниговец
о новгородце, и все вместе о Русской земле...»
Но еще долгое время в сознании русского
народа удерживалось понятие о единстве
русской земли и звучал призыв: «Братья,
милая Русь! Потягнем за едино сердце».
Александр Невский своей
предусмотрительной и осторожной
политикой сумел избежать гибельных
в то время войн для Руси,
что позволило ей окрепнуть
и восстановиться от страшного
разорения. В период правления
Александра Ярославича остались
в неприкосновенности рубежи
Новгородской земли, возросло
значение Владимиро-Суздальского
княжества. Он добился у монгольских ханов
права для русских князей собирать дань,
что избавляло русские земли от контроля
бескаков. Александр Невский по праву
является родоначальником политики возрождения
Руси.
Инициататором объединения русских
земель в единое государство выступила
Москва. Московский удел входил в состав
Владимирского княжества. И если при великих
князьях Всеволоде Большое Гнездо, Юрии
Всеволодовиче, Ярославе Всеволодовиче
и Александре Ярославиче Невском все удельные
князья (Московские, Нижегородские, Тверские
, Переяславские, Городецкие и другие)
назначались наместниками в уделы (вотчины)
великим князем Владимирским и подчинялись
ему, то на рубеже XIII—XIV вв. они постепенно
превращали свои владения в самостоятельные
княжества. Их правители — сыновья Александра
Невского, старшие Дмитрий Переяславский
и Андрей Городецкий, вступили в борьбу
за обладание титулом великого князя Владимирского.
Младший сын Невского Даниил
(годы жизни 1261—1303 гг.) довольствовался
небольшим уделом — Московскими и не претендовал
на первые роли. Он, получив его в 1276 г.
от Дмитрия Александровича Владимирского,
благополучно избежал междоусобиц старших
братьев. И в дальнейшем князь Даниил почти
в течение 20 лет старался не вступать в
крупные военные конфликты. При преемниках
Даниила наметился территориальный рост
княжества. Этому способствовали следующие
обстоятельства.
Москву со всех сторон
окружали такие сильные княжества
как Нижегородское, Рязанское,
Смоленское, Тверское и Новгородская
земля. Внешние нападения, будь
то татарские набеги или приходы
ливонских или литовских ратей,
редко доходили до владений
Москвы.
Город Москва, как Владимир,
Новгород и Тверь, находился
на перекрестке водных и сухопутных
дорог. Княжество располагало
земельными угодьями, обладающими
большими возможностями для развития
многоотраслевого хозяйства. На
северо-западе холмистая, поросшая
бором, Дмитровская гряда чередовалась
с удобными для ведения огородного хозяйства
речными долинами. С юго-востока к столице
княжества поступали плодородные пашенные
земли, рассекаемые светлыми лиственными
лесами. В районе Серпухова и Алексина
добывалась железная руда, что предопределило
развитие металлообрабатывающих ремесел,
как для хозяйственных, так и для военных
нужд.
Полноводная Ока огромной
подковой окаймляла с востока
и юга земельные угодья Московии.
Река к тому же являлась
хорошим естественным препятствием
от набегов хищных татар. Броды
на реке контролировали крепости-города:
Коломна (отошедшая в 20-х годах
XIV в. от Рязанского княжества), Каширский
городок (в то время на левом берегу Оки),
Серпухов, Таруса и Алексин. С запада княжество
прикрывали Звенигород, Можайск и Дмитров,
приобретенные при Иване Калите (годы
жизни 1304—1340 гг.).
В Московское княжество стекался
трудовой люд, уставший от набегов
и междоусобиц. Наличие свободных
земель привлекали не только
землепашцев, но и разорившихся
бояр со своими дружинами, крестьянами
и челядью из других княжеств.
Обедневший ростовский боярин
Кирилл, бросив родовой терем
в Ростове, пашенные наделы
ушел в Московское княжество
и поселился в городке Радонеже
на речке Пажа. А впоследствии
его сын Варфоломей удалился
от мирской суеты в леса
и основал монастырь. При пострижении
в монахи отшельник получил
имя Сергия Радонежского (1314—
1392 гг.), который впоследствии, пользуясь
своим авторитетом, решительно
пресекал княжеские усобицы и
благословил князя Дмитрия Ивановича
на борьбу с татарами. Трудами
его сподвижников, преобразивших
глухие хвойные леса в плодородные
пашни, был создан знаменитый
на всю Русь Троице-Сергиев
монастырь.
Росли и множились вокруг
Москвы новые села, расширялся
городской посад. Москва, благодаря
гибкой политике правителей (при
Иване Калите летописцы отметили «тишину
велику и правый суд»), постепенно накапливала
людские и материальные ресурсы для будущей
борьбы не только за первенство на Руси,
но и против монголо-татарского ига.
В 1328 г. Иван Калита получил
великокняжеский стол во Владимире. С
этого времени великое Владимирское княжество
уже не выходило из-под контроля московского
князя. Еще большее значение имело перенесение
мирополитичьей кафедры в Москву.
В 1299 г. митрополит Максим,
не стерпев татарского насилия,
уехал из Киева во Владимир.
Его преемник митрополит Петр,
направляясь к своей пастве
в южные княжества, подолгу гостил в
Москве, где в 1326 г. он неожиданно скончался.
Это дало повод митрополиту Феогносту
поселиться в столице княжества. Православная
церковь еще в XII в. призывала объединиться
князей против иноплеменников, захватывающих
русские земли. Так и в XIV в. церковные иерархи
и монашество всячески поддерживали московских
князей, решивших освободиться от ненавистного
монголо-татарского ига. И нравственная
поддержка церкви сыграла наиболее важную
роль в подъеме морального духа русских
людей, способствовала сплочению всех
сословий для борьбы с засильем давнего
врага.
В девятилетнем возрасте
великокняжеский стол Владимира
и Москвы занял Дмитрий Иванович
(правил в 1359—1389 гг.). Церковь и
московское боярство отстояло
его право получить ярлык в
Орде, а митрополит Алексей в
юность Дмитрия фактически управлял
княжеством. Московский князь, опираясь
на поддержку всех слоев населения,
неуклонно проводил политику
объединения русских территорий.
В то время, как шел процесс собирания
русских земель в центре Руси, на ее окраинах
происходили обратные явления. В XIII в.
(1220 г.) на историческую арену вышло великое
Литовское княжество. Оно постепенно захватывало
полоцко-минские земли, а при великом князе
Ольгерде под власть Литвы попали Минск
и Чернигов. Сыновья Ольгерда — Андрей
и Дмитрий княжили в Полоцке и Брянске.
Но расширение территорий Литвы за счет
русских земель (собственно Литва составляла
1/10 часть от всех захваченных земель) имело
и свои негативные стороны. В них продолжала
развиваться русская культура. Они не
порывали связей с Центральной Русью,
что выразилось в тяготении присоединиться
к Москве. В самом Литовском княжестве
государственным языком считался русский
(белорусский), который образовался в результате
смешения местных диалектов в регионе
Западного Буга, Двины, Сожа и Припяти
на основе древнерусского языка. В XIV в.
жители этого края стали называть себя
белоруссами и появился термин — Белая
Русь.
В дележе земель Южной
Руси активное участие приняли
Польша и Венгрия. Польский
князь Юрий-Болеслав Мазовецкий, правнук
Даниила Галицкого по материнской линии,
утвердился в Галицком и Волынском княжествах.
В 1335 г. Юрий подписывал грамоты, именуя
себя «князем всей Малой Руси», в отличие
от остальной территории, которая во второй
половине XIV в. называлась Великая Русь,
основой которой являлись Владимирское
и Московское княжества.
На северо-западных границах
Московского княжества, не знавшая
Батыевого нашествия Новгородская республика,
успешно противостояла натиску ливонских
и шведских рыцарей. Так, учитывая стратегическое
значение Изборска, охранявшего подступы
к Пскову, горожане в 1330 г. заложили каменные
стены. Немцы прозвали крепость «железным
городом». И не без основания. В 1368 г. войска
Ливонского ордена восемнадцать дней
безуспешно штурмовали крепость, используя
стенобитные машины, но вынуждены были
отойти.
Шведские феодалы, попытавшиеся
возродить захватническую политику
в землях Новгорода, также получали
отпор. В 1300—1301 гг. они построили
по обе стороны Финского залива
крепости Выборг и Нарва, а
при впадении реки Охта в Неву
— Ландскрону («Венец земли»). Но новгородцы
взяли крепость и срыли укрепления. В 1311
г. новгородцы основали город Корела, который
стал опорным пунктом в этом районе Карелии.
В 1323 г. при помощи московского князя Юрия
Даниловича (внук Невского, правил в 1313—1325
гг.) новгородцы поставили на выходе Невы
из Ладожского озера город Ореховец или
Орешек, на Ореховом острове. В этом же
году новгородцы и шведы заключили Ореховецкий
договор, по которому все течение Невы
оставалось за русскими. В 1348 г. шведские
войска взяли Орешек, но на следующий год
были изгнаны и признали договор в силе.
Таким образом Новгородская земля,
поддержанная Московией, отстаивала свою
независимость. Но боярские кланы Новгорода
опасались растущего могущества и влияния
Москвы. Они стали ориентироваться на
Литву, что, в конечном счете, вело к сепаратизму.
Однако трудовой люд не поддерживал их
стремления, что предопределило в дальнейшем
падение правления боярской верхушки
и присоединения новгородских земель
к Москве.
К началу борьбы за освобождение
от монголо-татарского засилья
Московское княжество занимало
срединное положение в центре
русских земель, которое имело
свои плюсы и минусы. Отрицательным
было то, что враждебное ему
Литовское государство на западном
направлении начиналось сразу
за Смоленском, а будучи союзником
Твери, литовские войска имели
возможность беспрепятственно проходить
в центр Московии. С юго-востока
находилось Рязанское княжество.
Оно первым страдало от набегов
татар, но по этой причине могло стать
их потенциальным помощником — пропустить
без сопротивления ордынцев на Москву.
Московский князь Дмитрий
Иванович учел все эти обстоятельства.
С 1373 г. он начал вести охрану
берега Оки, устроив на «перелазах»
(бродах) засеки, где находилась стража.
Столица княжества также укреплялась.
В 1367—1368 гг. в центре города
вырос белокаменный Кремль. Он
успешно выдержал осаду литовской
рати Ольгерде в 1368 и 1370 гг., что положило
конец набегам литовцев. С юго-восточной
стороны Москву охраняли Свято-Данилов
и Андрониковский монастыри. Они контролировали
дороги на Коломну и Серпухов, предупреждая
приход татар.
Довольно развитая сеть сухопутных
дорог, а тем более водных
путей позволяла как пешей,
так и судовой рати оперативно
выходить навстречу противникам.
Большие перемены произошли
в сфере центрального аппарата
управления и в структуре военной
организации княжества. Дмитрий
Иванович возродил древнюю форму
договоров: в 1371 г. все жители
Москвы присягали ему на верность.
В 1374 г. великий князь упраздник
должность тысяцкого, который командовал
городским ополчением, и вместо него назначал
воевод по своему усмотрению. Этот шаг
вызвал противодействие со стороны потомков
последнего московского тысяцкого. Попытка
одного из них, И.В.Вельяминова, разжечь
междоусобицу, а затем уход его в Золотую
Орду окончился трагично. В 1378 г, при тайном
возвращении на Русь он был схвачен в Серпухове
и затем впервые публично казнен в Москве.
Измена стала наказуема. Отъезды феодалов
в другие княжества могли повлечь смертную
кару.
Московский князь Дмитрий
Иванович возродил и активизировал
съезды князей и бояр, столь
характерные в XII—XIII вв., но ослабевшие
в период «злой татарщины». Первоначально
он проводил их в рамках
Московского и Владимирского
княжеств, а затем вовлек в
орбиту и других союзных к
Москве князей. Постепенно вырабатывался
жесткий порядок подчинения удельных
князей великому князю: «Сяду
я на коня (пойду в поход), и
вам садиться на коней; когда
я сам не пойду, а вас пошлю,
вам отти без ослушания».