Социально-экономическое развитие России в конце XIX - нач. XX в. Столыпинская аграрная реформа

Положительные процессы — переселение крестьян в Сибирь на неосвоенные земли, покупка крестьянами помещичьих земель — не были настолько интенсивными, чтобы компенсировать быстрый рост населения. Обеспеченность крестьян землей постепенно падала. Средний размер надела на мужскую душу в Европейской России снизился от 4.6 десятин в 1860 году до 2.6 десятин в 1900 году, при этом в Южной России падение было ещё больше — от 2.9 к 1.7 десятины.

Уменьшался  не только размер надела, приходящийся на душу, но и размер надела, приходящийся на крестьянский двор. В 1877 году в Европейской  России было 8,5 млн дворов, а в 1905 году — уже 12,0 млн. Государство пыталось бороться с семейными разделами, издав в 1893 году особый закон; однако, все попытки остановить деление семей были безуспешны. Измельчание крестьянских дворов представляло большую экономическую угрозу — мелкие хозяйственные единицы демонстрировали меньшую эффективность, чем крупные.

В то же время, росла неравномерность  обеспечения крестьян землей. Ещё  в момент наделения крестьян землей в ходе реформ Александра II часть  крестьян выбрала минимальный (в  размере ¼ от стандартного), но полностью бесплатный надел, не обеспечивавший крестьянскую семью. В дальнейшем неравенство усугублялось: в отсутствие доступного кредитования помещичьи земли постепенно скупались более успешными крестьянами, уже имевшими лучшие наделы, в то время как менее обеспеченные землей крестьяне как раз не получали возможности купить дополнительную землю. Система переделов (практиковавшаяся далеко не всеми крестьянскими общинами) не всегда выполняла уравнительные функции — малые и неполные семьи, без взрослых мужчин-работников, при переделах как раз лишались избыточной земли, которую они могли сдать в аренду односельчанам и тем поддержать себя.

Ситуация  с увеличением плотности сельского  населения и уменьшением наделов  воспринималась современниками преимущественно  как процесс запустения деревни  и упадка хозяйства. Современные исследования, однако, показывают, что в целом в сельском хозяйстве второй половины XIX века наблюдался не только рост и урожайности, но и рост доходов, приходящихся на занятого[20]. Однако этот рост, не слишком быстрый, в глазах современников был полностью скрыт увеличивающимся разрывом между стандартами жизни городского среднего класса и бытом деревни. В эпоху, когда в жизнь горожан уже вошли электрическое освещение, водопровод, центральное отопление, телефон и автомобиль, жизнь и быт деревни представлялись бесконечно отсталыми. Сложилось стереотипное паническое восприятие либеральным интеллигентом крестьянина как человека, терпящего непрерывную нужду и бедствия, живущего в невыносимых условиях. Этим восприятием определялась широкая поддержка либеральной интеллигенцией (в том числе и низовыми земскими служащими) и всеми политическими партиями от кадетов и левее идей наделения крестьян национализированной помещичьей землей.

В целом, ситуация была значительно наихудшей  в центре Европейской России (существовало устойчивое выражение «оскудение центра»), в то время как на Юге России, в Западном крае и в Царстве  Польском хозяйства, часто и при  небольших размерах наделов, были значительно  более эффективными и устойчивыми; крестьяне же Севера и Сибири были в целом хорошо обеспечены землей.

Государство не располагало земельным фондом для наделения всех нуждающихся  землей. Собственно пахотной земли  в распоряжении государства находилось не более 3.7 млн десятин (с учетом удельных земель — личной собственности императорской фамилии — до 6 млн десятин), при этом сосредоточенных в нескольких губерниях, где наделы крестьян уже были удовлетворительными. Казенные земли на 85 % уже были арендованы крестьянами, а уровень арендной платы был ниже рыночного.

Таким образом, заметного эффекта от наделения 10.5 млн. крестьянских хозяйств 6 млн казенных десятин ожидать не приходилось. Процесс переселения крестьян на казенные Земли в Сибири, активно стимулировавшийся правительством, не мог принести быстрого эффекта — хозяйственное освоение целинных земель требовало значительного времени и усилий, переселение поглощало не более 10 % от прироста сельского населения. Внимание сторонников наделения крестьян дополнительной землей естетственным образом обратилось на частновладельческие земли.

Частновладельческих земель (исключая земли, уже принадлежащие  крестьянам на праве частной собственности), пригодных для полеводства, в  Европейской России имелось 38 млн десятин. С учетом всех видов земель (помещичьи, удельные, монастырские, часть городских) крестьянам теоретически могло быть передано 43-45 млн десятин. При этом, в пересчете на мужскую душу, к наличным 2.6 десятины прибавилось бы ещё 0.8 десятины (+30 %). Такая прибавка, хотя и заметная в крестьянском хозяйстве, не могла решить проблем крестьян и сделать их зажиточными (в понимании крестьян, справедливым считалось увеличение надела на 5-7 десятин на душу). В то же время, при такой реформе погибли бы все эффективные специализированные помещичьи хозяйства (животноводческие, свекловодческие и т. п.).

Вторая  часть проблемы состояла в традиционном неприятии крестьянами (большей  частью, бывшими помещичьими крестьянами) всей правовой структуры земельной  собственности. При освобождении помещичьих крестьян часть земель, обрабатывавшихся ими в крепостном состоянии в  свою пользу, осталась за помещиками (так  называемые «отрезки»); крестьяне упорно, десятилетиями помнили об этой земле  и считали её несправедливо отнятой. Кроме того, землеустроение при освобождении крестьян было произведено зачастую без должной заботы о хозяйственной эффективности сельской общины. Во многих случаях сельские общества вообще не располагали лесом и были недостаточно обеспечены пастбищами и лугами (традиционно для общины использовались коллективно), что давало помещикам возможность сдавать эти земли в аренду по откровенно завышенным ценам. Кроме того, разграничение помещичьих и надельных земель зачастую было неудобным, встречалось даже чересполосное владение помещиков и крестьян в одном поле. Все эти неудовлетворительно разрешеные земельные отношения служили источниками тлеющих конфликтов.

В целом, структура аграрной собственности  не признавалась крестьянами и держалась  только на силе; как только крестьяне  чувствовали, что эта сила слабеет, они были склонны немедленно переходить к экспроприации (что, в конечном счете, и произошло сразу же после Февральской революции).

      д) Крестьянские волнения

Крестьянские  волнения, в некотором количестве происходившие постоянно, заментно усилились в 1904 году. С весны 1905 года волнения усилились настолько, что происходящее уже оценивалось всеми наблюдателями как революция; в июне произошло 346 инцидентов, отмеченных в записях полиции, волнениями было охвачено около 20 % уездов. Волнения, достигая пика в середине лета, уменьшались осенью и почти прекращались зимой. С весны 1906 года волнения возобновились с ещё большей силой, в июне, на пике беспорядков, произошло 527 инцидентов, отмеченных в записях полиции; волнениями было охвачено около половины уездов.

Волнения  в самой легкой форме имели  вид самовольных порубок в принадлежавших помещику лесах. Крестьяне, почти не имевшие леса в составе общинных земель, традиционно были склонны не признавать какое-либо право собственности на леса вообще, и считали плату за пользование частным лесом грабежом.

Более серьёзным видом беспорядков  была самовольная запашка помещичьей земли. Так как урожай мог созреть  только через определённое время, крестьяне  переходили к таким действиям  только при уверенности в долговременной безнаказанности. В 1906 году крестьяне  засевали помещичью землю в убеждении, что Дума вот-вот примет решение  о национализации и безвозмездной  передаче крестьянам помещичьих земель.

Ещё более тревожный характер носила так называемая «разборка» имений. Крестьяне, собираясь толпой, взламывали запоры и расхищали запасы зерновых семян, скот и сельскохозяйственный инвентарь имения, после чего в  некоторых случаях поджигали хозяйственные постройки. Крестьяне, как правило, не разграбляли домашнее имущество помещиков и не уничтожали сами помещичьи дома, признавая в данном случае собственность помещиков на все, что не относилось к сельскому хозяйству.

Насилия и убийства по отношению к помещикам  и их представителям были достаточно редкими, прежде всего потому, что  большинство помещиков покинуло имения до беспорядков.

Наконец, в самых крайних случаях дело доходило до поджогов имений и насилия  по отношению к прибывшим на место  волнения силам полицейской стражи или войскам. Действовавшие на тот  момент правила применения оружия при  массовых беспорядках разрешали  войскам открывать стрельбу до начала какого-либо насилия со стороны толпы, эффективными способами разгона  толпы без стрельбы на поражение  ни полиция, ни войска не владели; результатом  были многочисленные инциденты с  ранеными и убитыми.

Более мирным, но также эффективным средством  борьбы были забастовки крестьян, арендовавших помещичью землю, или же, наоборот, работавших по найму на помещичьей земле. Крестьяне по сговору отказывались выполнять заключенные с помещиком  договоры, пока их условия не будут  изменены на более выгодные.

3.4  Правительственные мероприятия между 1896 и 1906 годами:

            а) Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности

23 января 1902 года было образовано  Особое совещание о нуждах  сельскохозяйственной промышленности  под председательством С. Ю. Витте. Совещание начало свою деятельность с большим размахом. Первым этапом был сбор сведений с мест, для чего был организован 531 местный комитет. К участию в работах комитетов широко привлекались земские деятели, во всех случаях в них участвовали председатели и члены губернских и уездных земских управ, а в некоторых случаях и земские гласные. К участию в самом Совещании также были приглашены 6 представителей земских управ. Совещание имело сложную административную структуру, разделяясь на комиссии и подкомиссии. Одновременно с Совещанием при МВД была организована Редакционная комиссия по пересмотру законодательства о крестьянах.

Совещание, включавшее в себя множество членов и сложным образом организованное, утонуло в гигантском количестве предложений и сведений, поступавших  с мест или выдвигаемых его  участниками. Деятельность Совещания  протекала медленно, за более чем  два года его работы не было выработано окончательных рекомендаций. В целом, Совещание уделяло большее внимание вопросам организации местного управления, судопроизводства и правовому статусу  крестьян, чем отношениям собственности  и обеспечению оптимальной организации  сельского хозяйства, хотя лично  С. Ю. Витте считал главным препятствием на пути развития сельского хозяйства общинное землевладение. Однако же, положительным результатом Совещания было уже само получение высшими бюрократическими учреждениями большого количества сведений, суждений и предложений от органов местного самоуправления.

За  время работы совещания С. Ю. Витте пережил серьёзный карьерный кризис, связанный с падением доверия к нему императора. В августе 1903 года Витте потерял значимый пост министра финансов, его политический вес уменьшился. В результате различного рода правительственных интриг, 30 марта 1905 года Совещание Витте было закрыто, и в тот же день было образовано Особое совещание о мерах к укреплению крестьянского землевладения под председательством бывшего министра внутренних дел И. Л. Горемыкина.

Особое  совещание Горемыкина действовало  до 30 августа 1906 года, и также было распущено до выработки им каких-либо окончательных рекомендаций. В апреле 1906 года, при открытии I Думы, стала  очевидной неактуальность совещания  как механизма взаимного согласования интересов — позиции большинства Думы, в том числе и депутатов от крестьян, радикально отличались от всего диапазона взглядов, рассматриваемых Совещанием.

Деятельность  совещаний оказалась полезной только в части сбора первичных материалов, сама же идея разрешения сложного вопроса через деятельность многосторонней комиссии и согласование ведомственных позиций и интересов (но не интересов самих крестьян, мнение которых прямо никем не запрашивалось) оказалась нежизнеспособной. Проведение аграрных реформ оказалось возможным только при появлении премьер-министра с собственными твердыми убеждениями и сильной политической волей. В целом, деятельность Совещаний дала не более чем изобильный вспомогательный материал для последующей аграрной реформы.

Помимо  деятельности Совещаний, разработка законопроектов по крестьянскому вопросу велась Земским отделом МВД. Эта деятельность началась во время министерства В. К. Плеве, в мае 1902 года, и оборвалась, не дав видимых результатов, после убийства Плеве в июле 1904 года. Наработки МВД во многом предопределили столыпинскую политику, хотя акцентуация идей в тот момент была другой — до появления в министерстве Столыпина чиновники придавали большее значение граждански-правовым аспектам (гражданское равноправие крестьян, разделение сельского общества на всесословную местную общину и крестьянское хозяйственное товарищество, права собственности), и меньшее — землеустроительным мероприятиям.

В целом, на данном этапе власть проявляла  крайнюю нерешительность и медлительность в попытках разрешить аграрный вопрос. По выражению В. И. Гурко, «… вообще в этом вопросе не только бюрократия, но и общественность проявляли какую-то странную робость. Число лиц, сознававших и, главное, признававших все отрицательные стороны общинного землевладения, было более чем значительно, но число решившихся высказаться за энергичные меры, направленные к разрушению общины, было совершенно ничтожно… Земельная община представлялась каким-то фетишем, и притом настолько свойственной русскому народному духу формой землепользования, что о ее упразднении едва ли даже можно мечтать».

            б) Прощение долгов по ссудам из продовольственного капитала

5 апреля 1905 года (при председателе  Комитета министров С. Ю. Витте, министре земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолове) был издан указ о прощении недоимок и долгов крестьян по ссудам из продовольственного капитала и на обсеменение полей, выданных во время неурожая 1891-92 годов. Система снабжения зерном крестьян при неурожаях представляла собой совокупность продовольственных капиталов и натуральных зерновых запасов, раздельных для каждого сельского общества. Крестьяне были обязаны вносить ежегодный натуральный или денежный взнос, пока количество зерна и денежных сумм не достигало установленной законом величины. При неурожае крестьяне могли бесплатно расходовать эти ресурсы, причем государство немедленно пополняло запасы, но крестьяне должны были возмещать долг. Именно эти долги, возвращаемые крестьянами с большой неохотой, и были (не в первый раз) прощены.