Сословия в России

же Б. И. Морозов  пожелал однажды «у ково есть у  охотников скворцы, собрать у

всех», доставить  к нему в Москву в большой клетке, «чтоб их, до Москвы везучи,

не поморить; и не тесно б им было».

Владельцы сочетали все три вида эксплуатации крестьян. Но постепенно,

особенно во второй половине века, в Замосковном  крае увеличивается доля

оброка, особенно денежного, а в южных уездах и  под Москвой — барщинных работ.

Крепостные, помимо работ и платежей в пользу феодалов, несли повинности в

пользу казны. В целом их обложение, повинности были тяжелее, чем у дворцовых

и черносошных. Положение зависимых от феодалов крестьян усугублялось и тем,

что владельцы  распоряжались не только их трудом. Суд и расправа бояр и их

приказчиков сопровождались неприкрытыми насилиями, издевательствами,

унижением человеческого  достоинства. Дело доходило, и довольно часто, до

батогов и кнута, пытки огнем и дыбой, заковывания  в кандалы и заключения в

тюрьму. Жалобы крестьян на помещиков силы не имели. За их убийство владелец

не отвечал. Дворяне вмешивались в семейные разделы крестьян, заключение

браков.

После 1649 года широкие  размеры принял сыск беглых крестьян. Тысячи их

хватали и возвращали владельцам. В крепостную зависимость  включали

незакрепощенные группы сельского населения: так называемых «вольных» или

«гулящих людей», детей и родственников крестьян, не попавших в писцовые

книги, отпущенных на волю кабальных холопов, освободившихся из плена сельских

жителей; покинувших тягло или службу и осевших  в деревне посадских и

приборных людей и др. Немало среди них было беглых крестьян и холопов.

Вольные и гулящие  обычно приходили к помещику «душею да телом», о таких

говорили: «гол, как сокол». Они брали ссуду  у феодала и, согласно «ссудной

записи» или  «порядной», обязывались жить «вечно», «безвыходно», «никуда вон

не выйти  и впредь жить неподвижно», «жить  во крестьянстве вечно», платить

подати и  оброки.

Чтобы прожить, крестьяне шли в отход, в «батраки», на заработки. Нанимались

на работу артелями. Обедневшие крестьяне переходили в  категорию бобылей.

Особенно много  появилось их в годы Смуты: крестьяне, не в силах нести тягло,

просили владельцев разрешить «на время пожить в  бобылях». Одни бобыли пахали

свою землю, работали на боярской пашне, но не вносили  подати и платежи.

Другие не могли и этого делать, не имели даже двора, «кормились меж крестьян

работою», как  «захребетники», «соседи и подсоседники»  у других крестьян.

Постепенно, по мере улучшения положения бобылей, их снова заставляли нести

тягло в половинном или меньшем размере, а в конце концов и в полном объеме.

По указу  о подворной подати (1679 год) их приравняли к крестьянам. Но и после

этого бобыли, как  социальная категория сельского  населения, продолжали

существовать.

На севере Европейской  России существовала категория половников, обычно из

черносошных крестьян. За подмогу, ссуду они трудились  в хозяйствах монастырей

и зажиточных крестьян, отдавая им половину, две пятых, треть  урожая.

Феодалы, особенно крупные, имели много холопов, иногда по нескольку сот

человек (например, у бояр Н. И. Романова, Б. И. Морозова было по 300—400

человек). Это  — приказчики и слуги для посылок, конюхи и портные, сторожа и

сапожники, сокольники и «певчие ребята». Самостоятельного хозяйства они не

вели, их полностью  содержал владелец. Некоторые дворяне начали переводить

своих холопов  на землю, наделяли инвентарем, а те платили им оброк, исполняли

барщинные работы, но в отличие от крестьян не несли  государственного тягла.

Однако податная реформа 1678—1681 годов уравняла тех  и других. К концу века,

по существу, произошло слияние холопства с крестьянством.

Средний уровень  благосостояния русского крепостного  крестьянства в XVII веке

снизился. Сократилась, например, крестьянская запашка: в Замосковном  крае на

20—25 процентов.  Одни крестьяне имели полдесятины, около десятины земли, у

других и  того не было. А у зажиточных случалось  по нескольку десятков

десятин.

Зажиточные  крестьяне довольно часто арендовали землю. А в качестве старост,

приказчиков добивались привилегированного положения, прижимали  односельчан,

«подмеривали  под себя» лучшие земли, перекладывали  на бедняков тяжелые

повинности. Они  же брали на откуп господские винокурни, мельницы и др.

Выходили в  торговцы и промышленники, подчас весьма крупные. Из крепостных Б.

И. Морозова вышли, например, ставшие подрядчиками-судовладельцами, а затем

крупными солеторговцами и рыбопромышленниками Антроповы. А Глотовы, крестьяне

князя Ю. Я. Сулешева из села Карачарова Муромского уезда, стали богатейшими

купцами первой половины столетия.

Лучше жилось государственным, или черносошным, крестьянам. Над ними не

тяготел дамоклов меч непосредственного подчинения частному владельцу. Но они

зависели от феодального государства: в его  пользу вносили налоги, несли

разные повинности. Поскольку крепостническое землевладение  охватило весь

основной массив земель в центре и на юге Европейской  России, черные земли

остались только на севере с его малоплодородными угодьями.

Крестьяне в  поисках денег на уплату податей, покупку промышленных изделий

продавали хлеб. Их хозяйство тем самым устанавливало связи с рынком. Особенно

это характерно для богатых сельских жителей. Например, в Поморье (север

Европейской России) многие черносошные (незакрепощенные, государственные)

крестьяне из русских, коми и др. продавали хлеб и другие продукты в городах,

на торжищах, вели торговлю с Сибирью и заграницей. Эти сельские богатей

арендовали  землю, эксплуатировали половников — обедневших, разорившихся

односельчан, использовали труд наемных работников.

В уездах Нечерноземного Центра многие крестьяне, по отзывам иностранных

купцов, промышляли выращиванием и продажей льна. Другие наживались на

изделиях промыслов. Некоторые села становились, по существу, торгово-

ремесленными  центрами, городами. А богатые крестьяне  выходили в купцы,

промышленники. Таковы, например, Федотовы-Гусельниковы — черносошные

крестьяне Устюжского уезда; Осколковы и Шангины из Коми-края. Все они

разбогатели на торговых операциях с Сибирью. И  таких было немало. Феодалы и

казна получали с них большие доходы.

    

4. Посадские люди и  казаки

 

Подавляющее большинство жителей городов составляли “черные люди” —

ремесленники. Видное место среди городского населения  занимали купцы.

В городах наблюдалось  резкое имущественное расслоение. Высшие слои

московского купечества составляли две корпорации: гостей—“сурожан”, ведших

торговлю с  Югом, и суконщиков, торговавших  с Западом.

Сурожане торговали, главным образом, шелками, а суконщики—сукнами. И те, и

другие объединялись в свои особые корпорации, или “сотни”. Сурожанами и

суконщиками были крупнейшие купцы. Они нередко давали в долг деньги царю,

боярам, сами покупали землю и даже роднились с боярством  и становились

боярами. Купцы  пользовались рядом привилегий, могли  торговать беспошлинно в

пределах Московского  государства.

“Черные люди”, то есть мелкие торговцы и ремесленники, тоже имели свою

организацию. Она  проявляла нередко большую активность (особенно во время

обороны городов) и противопоставлялась боярам.

Ремесленники  одной специальности объединялись в цехи, или “братчины”,

“сотни”, “ряды” со своими центрами. Отряды ремесленных сотен входили в

городское ополчение. Сотни были и податными единицами. Городское население

несло повинности (“тягло”) в пользу царя, и потому называлось тяглым или

черным.

Хозяйственный подъем в XV в., развитие ремесла и  торговли укрепляли

экономическое положение городов, а следовательно, поднимали и значение

посадских людей.

Процесс восстановления, возрождения затронул после Смуты  и ремесло,

промышленность, торговлю в городах. Здесь тоже начались сдвиги, не очень

крупные и решительные по масштабам, но весьма все же заметные.

К середине столетия в стране числилось более двух с половиной сотен городов, а

дворов в  них, по неполным, правда, данным,— более 40 тысяч. Из них в Москве 27

тысяч дворов[4]. Принадлежали они

ремесленникам и торговцам (8,5 тысячи дворов), стрельцам (10 тысяч), боярам и

дворянам, церковникам  и гостям (богатым купцам).

Крупные города располагались на важных торговых путях  по Волге (Ярославль,

Кострома, Нижний Новгород, Казань, Астрахань), Двине  и Сухоне (Архан-гельск,

Холмогоры, Соль Вычегодская, Устюг Великий, Вологда, Тотьма), к югу от Москвы

(Тула, Калуга), на северо-западе (Новгород Великий,  Псков), северо-востоке

(Соль Камская).

Многие средние и мелкие города были, по существу, крепостями (в южных,

поволжских  уездах), но и в них постепенно появились посады — предместья,

населенные  торгово-ремесленным людом.

Население городов  в первой половине столетия выросло  более чем в полтора

раза. Несмотря на скромную долю торговцев и ремесленников в общем количестве

жителей России, они играли весьма существенную роль в ее хозяйственной жизни.

Ведущий центр  ремесленного, промышленного производства, торговых операций —

Москва. Здесь  в 40-е годы работали мастера металлообработки (в 128 кузницах),

мехового дела (примерно 100 мастеров), изготовления различной  еды (около 600

человек), кож  и кожаных изделий, одежды и головных уборов, многого другого —

всего, что нужно  большому многолюдному городу. Центрами металлообработки,

помимо Москвы, были Тула, Ярославль, Тихвин, Устюжна  Железно-польская, Устюг

Великий Холмогоры, Соль Вычегодская; кожевенного дела — Ярославль, Кострома,

Вологда, Нижний Новгород, Казань.

В меньшей, но достаточно заметной степени ремесло развивалось и в других

городах России. Значительная часть ремесленников  работала на государство,

казну. Часть  ремесленников обслуживала нужды  дворца (дворцовые) и живших в

Москве и  других городах феодалов (вотчинные  ремесленники). Остальные входили

в посадские общины городов, несли (тянули, как тогда говорили) различные

повинности  и платили налоги, совокупность которых  называлась тяглом.

Ремесленники  из посадских тяглецов от работы по заказу потребителя зачастую

переходили  к работе на рынок, и ремесло, таким  образом, перерастало в

товарное производство. Появилась и простая капиталистическая  кооперация,

применялся  наемный труд. В наемники к разбогатевшим  кузнецам, котельникам,

хлебникам и  другим шли бедные посадские люди, крестьяне. То же происходило на

транспорте, речном и гужевом.

Развитие ремесленного производства, его профессиональной, территориальной

специализации вносит большое оживление в хозяйственную  жизнь городов,

торговые связи  между ними и их округами. Именно к XVII веку относится начало

концентрации  местных рынков, складывания на их основе всероссийского рынка.

Гости и другие богатые купцы появлялись со своими товарами во всех концах

страны и  за ее рубежами. В годы Смуты и  после нее они не раз ссужали  власти

деньгами. Правительство  созывало совещания с участием купцов для решения

насущных хозяйственных, финансовых проблем. Они же становились  депутатами

земских соборов. Им поручали сбор налогов и пошлин — таможенных, кабацких,

соляной и прочих.

Царь Михаил освободил гостей и торговых людей  Гостиной и Суконной сотен,

числом более 325 человек, от посадского тягла, постоя, уплаты мыта и

мостовщины (проездных  пошлин). А судить их с семьями  могли в это время только

царь и его  казначей, а не приказы и воеводы. По поручению властей купцы

торговали указными казенными товарами, то есть реализовывали монополию

государства в  этой области, возглавляли казенные предприятия, таможни,

кабаки. Имели  право торговать с зарубежными  странами. Наконец, что очень

характерно  для феодального строя, могли  владеть вотчинами. Купцы стремились

приблизиться  к дворянству, вступить в его ряды.

Активизация торгово-ремесленной, промышленной жизни городов не могла  не

отразиться  на посадских жителях. Их представители, прежде всего из числа

посадской верхушки, выполняли важные поручения правительства, заседали в

земских соборах. Все посадские люди отстаивали в  челобитных, в ходе судебных

разбирательств, городских восстаний свои общесословные  права и в первую

очередь — на занятие ремеслами и торговлей.

Многие посадские  тяглецы из черных слобод и сотен, чтобы «избыть тягло», а

оно при царе Михаиле стало для них бедствием, «закладывались» к крупным

феодалам —  владельцам  «беломестных» слобод и дворов, становились феодально-

зависимыми  от них людьми, работали на них: занимались ремеслом и торговлей

как раньше, но тягла уже не несли. Феодалы таким  путем увеличивали доходы.

Казна не страдала, страдали оставшиеся в общине посадские  люди: они должны

были, по принципу круговой поруки, вносить прежнюю  сумму податей, теперь и за

«закладчиков». Так что возрастали объем тягла, давившего на них, и

конкуренция в  ремесленных и торговых занятиях со стороны «беломестцев».