Советская власть и церковь в 1920-1940-е гг

В конце 1924 г. здоровье Тихона резко ухудшилось. 7 апреля 1925 г. после  состоявшейся незадолго до этого зубоврачебной операции патриарх скончался (он был причислен к лику русских святых в 1989 г.). В своём завещании Тихон призывал всех «не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что Советская власть - действительно народная рабоче-крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая».³

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2

Советская власть и церковь во второй половине 20-х - начале 30-х гг.

В день погребения патриарха, 12 апреля 1925 г., стали известны имена  трех митрополитов, которые по завещанию Тихона должны были возглавить РПЦ. Поскольку митрополиты Кирилл и Агафангел, находясь вне Москвы, не могли этого сделать, в обязанности патриаршего местоблюстителя вступил митрополит Петр. Однако уже в декабре 1925 г. он был арестован. После этого руководство Церковью перешло к заместителю патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию (см. прил. 4).

Во второй половине 20-х  гг. давление на Церковь со стороны  государства усилилось. В это  время главным местом заключения для священнослужителей был Соловецкий лагерь особого назначения. К 1926 г. там  находились 24 епископа. 7 июля 1926 г. появилась знаменитая «Памятная записка соловецких епископов», обращенная к правительству СССР. В ней говорилось о необходимости «положить конец прискорбным недоразумениям между Церковью и Советской властью, тягостным для Церкви и напрасно осложняющим для государства выполнение его задач».

19 августа 1927 г. «Известия» опубликовали обращение временного патриаршего Синода, которое было подписано рядом известных митрополитов и архиепископов. В нем священнослужители заявляли, что они хотят «быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи». Делая шаг навстречу советской власти, служители Церкви порицали часть верующих за недостаточное осознание ими «всей серьезности, совершившейся в нашей стране». Утверждение новой власти, отмечалось в обращении, многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и поэтому недолговечным. При этом люди забывали, что «случайностей для христианина нет и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предначертанной ему цели». Данное послание далеко не всеми иерархами Церкви было принято и одобрено, однако заявление о лояльности в отношении советской власти никем не бралось под сомнение.⁴⁵

В 1928 г. власти стали  готовиться к широкомасштабной высылке  крестьян, большую часть которых  составляли православные, сохранившие  старый религиозный уклад жизни, для которых вера была не только образом мысли, но и соответствующим  ей образом жизни. Во многих селах, не исключая самых глухих, были старосты храмов, действовали двадцатки, продолжали существовать многие монастыри, в 20-х  гг. получившие от властей юридический  статус кооперативов, товариществ и  коммун. В конце 1928 г. Политбюро начало подготовку гонения, в основу которого был положен документ, очерчивающий его границы и масштабы. Написать документ было поручено Л. М. Кагановичу и Е. М. Ярославскому; предварительный черновой вариант был согласован с Н. К. Крупской и П. Г. Смидовичем.

24.01.1929 ЦК ВКП  (б) утвердил окончательный текст  указа «О мерах усиления антирелигиозной  работы», и он был разослан  всем ЦК нацкомпартий, крайкомам,  обкомам, губкомам и окружкомам, т. е. всем представителям власти  в Советской России. Этот документ  положил начало массовым арестам  священнослужителей, мирян и закрытию  храмов.

В последующие годы РПЦ  в значительной степени разделила  судьбу всего советского народа. Начинается широкое применение административных мер в борьбе с религией. 8 марта 1929 г. ВЦИК и СНК издали новое постановление о религиозных объединениях, которым запрещалось осуществлять благотворительную деятельность, обучать религии частным образом и т. д. По стране прокатилась волна массового закрытия церквей. К 1928 г. РПЦ имела более 30 тыс. приходов - 2/3 от дореволюционного количества. После этого число храмов стало резко сокращаться. В 1928 г. было закрыто 534 церкви, в 1929 г. - 1119. В Москве из 500 храмов к началу января 1930 г. оставалось 224, а через два года - 87 церквей. В Орле к 1930 г. не осталось ни одной действующей православной церкви.

Закрытые храмы нередко  использовались под производственные цеха, склады, квартиры и клубы, а монастыри - под тюрьмы и колонии. Разворачивавшееся социалистическое строительство требовало в те годы огромного количества средств, которых катастрофически не хватало. По этой причине церковные ценности, как сравнительно легкий и доступный источник пополнения бюджета, вновь стали привлекать все более пристальное внимание государства. 24 февраля 1930 г. хозяйственный отдел ОГПУ направил в секретариат председателя ВЦИК письмо с просьбой о разрешении снять позолоту с куполов храма Христа Спасителя. В ходатайстве отмечалось, что на купола этого храма в свое время было израсходовано свыше 20 пудов золота «прекрасного качества». В документе подчеркивалось, что 20 пудов золота, или «1/2 миллиона валюты», остающиеся на куполах, являются «излишней для СССР роскошью, а реализация золота будет большим вкладом в дело индустриализации страны». Наркомат финансов возражений против проведения этой операции не имел. Закрашивать купола, как предполагалось первоначально, не стали. В 1931 г. храм Христа Спасителя был просто взорван.

Колокола снимались с  колоколен по всей стране. Часто  это делалось под предлогом того, что они мешают слушать радио. В 1932 г. в связи с тем, что в  Москве ударными темпами шло строительство  здания Публичной библиотеки им. В. И. Ленина, было принято решение о  снятии с восьми московских церквей  колоколов с целью получения 100 т металла, требующегося «для бронзовых горельефов» по фасаду здания.

В целях законодательного ограничения религиозной пропаганды в 1929 г. в Конституцию СССР была внесена  поправка, которая ограничивала религиозную  деятельность церковными стенами. В  то же время право на антирелигиозную  пропаганду было оставлено в силе. В 1930 г. в своем интервью иностранным  корреспондентам митрополит Сергий был вынужден заявить, что религия  в СССР преследуется и что все  аресты священнослужителей являются следствием их противозаконной деятельности. Положение  патриаршего местоблюстителя некоторые  тогда сравнивали с положением кур «в садке кухни повара. Приходит день, и из садка выхватывается следующая жертва».

В 1932 г. «Союз воинствующих безбожников» принял свой пятилетний план, в котором намечал поэтапно добиться закрытия всех духовных школ, лишить священнослужителей продовольственных карточек, провести массовое закрытие церквей, запретить написание религиозных сочинений и изготовление предметов культа, выслать всех «служителей культа» за границу и закрепить достигнутые успехи. После приостановления в 1931 г. волны массового закрытия церквей в     1934 г. она вновь прокатилась по стране и сопровождалась арестами, высылками священнослужителей и активных прихожан.⁶

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3

Советская власть и церковь во второй половине 1930-х- 1940-е гг.

3.1. Отношения между государством  и церковью в период до Великой  Отечественной Войны 1941-1945-х гг.

Гонения, начавшись  в 1929 г., продолжались до 1933 г. Значительная часть духовенства за это время  была арестована и сослана в лагеря, приняла мученическую кончину. В 1929–1933 гг. было арестовано около 40 тыс. церковно- и священнослужителей. В одной  только Москве и Московской обл.– 4 тыс. чел. Большая часть арестованных была приговорена к заключению в  концлагеря, многие были расстреляны. Находившиеся в заключении и дожившие до гонения 1937 г. претерпели мученическую кончину. Наконец, в 1935 г. ЦК ВКП (б) подвел итоги антирелигиозных кампаний, проводившихся последние несколько  лет, и был составлен один из итоговых документов. В этом документе гонители засвидетельствовали огромную духовную силу РПЦ, позволившую ей, несмотря на постоянный гнет государства, аресты, расстрелы, закрытие храмов и монастырей, коллективизацию, уничтожившую значительную часть активных и самостоятельных  мирян, сохранить половину всех приходов РПЦ. В этом документе говорилось об ослаблении деятельности всех антирелигиозных  организаций, в частности Союза  воинствующих безбожников (из 5 млн. членов в Союзе осталось около 350 тыс.). Сообщалось, что по всей стране насчитывается  не менее 25 тыс. всяких молитвенных  домов (в 1914 г. церквей было до 50 тыс.). Показателем усиления религиозности  населения и активности верующих был рост жалоб и резкое увеличение числа ходоков в Комиссию по вопросам культов при Президиуме ВЦИК. Число жалоб достигло 9221 в 1935 г. против 8229 в 1934 г. Число ходоков в 1935 г. составило 2090 чел., что вдвое больше, чем в 1934 г. Неудовлетворительные, с точки зрения руководства страны, результаты антирелигиозной работы объяснялись, в частности, неверными представлениями некоторых чиновников о том, что борьба с религиозными влияниями в стране закончена и антирелигиозная работа является уже пройденным этапом.

В начале 1937 г. была проведена перепись населения СССР. По предложению Сталина в эту  перепись был включен вопрос о  религии, на который отвечали все  граждане, начиная с 16 лет (см. прил. 6). Правительству, и в особенности Сталину, хотелось узнать, каковы же их реальные успехи за 20 лет борьбы с верой и Церковью, кем называют себя люди, живущие в государстве, исповедующем в качестве религиозного суррогата воинствующее безбожие. Всего населения от 16 лет и старше в Советской России оказалось в 1937 г. 98,4 млн. чел., из них 44,8 млн. мужчин и 53,6 млн. женщин. Верующими себя назвали 55,3 млн. чел., из них 19,8 млн.– мужчины и 35,5 млн.– женщины. К неверующим себя отнесла меньшая, но все же достаточно значительная часть – 42,2 млн. чел., из них 24,5 млн.– мужчины и 17,7 млн.– женщины. Не пожелали ответить на этот вопрос всего лишь 0,9 млн. чел. Но и это было не все: православными себя назвали 41,6 млн. чел., или 42,3% всего взрослого населения РСФСР и 75,2% всех, назвавших себя верующими. Армяне-григорианцы составили 0,14 млн. чел., или 0,1% всего взрослого населения, католики – 0,5 млн., протестанты – 0,5 млн., христиане прочих исповеданий – 0,4 млн., магометане – 8,3 млн., иудеи – 0,3 млн., буддисты и ламаисты – 0,1 млн., прочие и неточно указавшие религию – 3,5 млн. чел. Из переписи с ясностью следовало, что население страны осталось православным, сохранив национальные духовные корни.

Предпринятые  с 1918 г. усилия в борьбе с Церковью и народом, осуществленные как с  помощью судов, так и с помощью  внесудебных административных преследований, не привели к желаемому результату, а если исходить из данных переписи населения, то можно сказать, что они потерпели крах. Сталину были очевидны размеры неуспеха строительства безбожного социализма в стране, ясно, насколько беспощадно-кроваво должно быть новое гонение и невиданная война с народом, в результате которой не лагерь, не каторжные работы ждали непокорных (причем непокорных не на деле, а только идейно, отличных своей верой), а приговоры к расстрелу и смерть. Так началось новое, последнее гонение, которое должно было физически сокрушить православие. В начале 1937 г. власти поставили вопрос о существовании РПЦ в качестве всероссийской организации. Как и раньше, в случаях принятия широкомасштабных решений, тех, которые называются «историческими» и которые приводят к гибели миллионов людей, инициативу постановки вопроса Сталин поручил другому, в данном случае Г. М. Маленкову.⁷

20.05.1937 г. Маленков направил Сталину записку, в ней он предлагал отменить декрет ВЦИК от 8.04.1929 г. «О религиозных объединениях», в соответствии с которым религиозное общество могло быть зарегистрировано при наличии заявления от 20 чел. Маленков писал, что декрет способствует нежелательному для власти организационному оформлению «церковников» (в форме двадцаток), поэтому необходимо изменить порядок регистрации религиозных обществ и вообще покончить с органами управления «церковников» в том виде, как они сложились к концу 20-х гг. Отмечалось, что всего по СССР в двадцатках состояли около 60 тыс. чел. С запиской были ознакомлены члены и кандидаты в члены Политбюро. Ответил на записку Маленкова нарком внутренних дел СССР Н. И. Ежов. 2.06.1937 он написал Сталину:

«Ознакомившись  с письмом т. Маленкова по поводу необходимости отмены декрета ВЦИКа  от 8.4.29 года «О религиозных объединениях», считаю, что этот вопрос поднят совершенно правильно. Декрет ВЦИКа от 8.4.29 г. в  статье 5-й о т. н. «церковных двадцатках»  укрепляет церковь тем, что узаконяет  формы организации церковного актива. Из практики борьбы с церковной контрреволюцией  в прошлые годы и в настоящее  время нам известны многочисленные факты, когда антисоветский церковный  актив использует в интересах  проводимой антисоветской работы легально существующие «церковные двадцатки» как  готовые организационные формы  и как прикрытия. Вместе с декретом ВЦИКа от 8.4.29 г. нахожу необходимым  отменить также инструкцию постоянной Комиссии при Президиуме ВЦИКа по вопросам культов «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах». Ряд пунктов этой инструкции ставит религиозные объединения на положение  едва ли не равное с советскими общественными  организациями, в частности, имею в  виду пункты 16 и 27 инструкции, которыми допускаются религиозные уличные  шествия и церемонии, и созыв религиозных съездов».⁸

По данным правительственной  Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, в 1937 г. было арестовано 136 900 православных священно- и церковнослужителей, из них расстреляно 85 300; в 1938 г. арестовано 28 300, расстреляно 21 500; в 1939 г. арестовано 1500, расстреляно 900; в 1940 г. арестовано 5100, расстреляно 1100; в 1941 г. арестовано 4 000, расстреляно 1900. В одной Тверской обл. было расстреляно только в 1937 г. более 200 священников, а в Московской – около 1000. Осень 1937 г. и зиму 1937/38 г. сотрудники НКВД едва успевали ставить свои подписи под «следственными» бумагами, а в выписках из актов о приведении в исполнение смертного приговора секретарь тройки при УНКВД часто ставил «1» час ночи, потому что на написание этой цифры тратилось меньше всего времени. И получалось, что все приговоренные в Тверской обл. были расстреляны в одно и то же время.

К весне 1938 г. власти сочли, что РПЦ физически уничтожена и отпала необходимость содержать  специальный государственный аппарат  по надзору за Церковью и проведению в жизнь репрессивных распоряжений. 16.04.1938 Президиум Верховного Совета СССР постановил ликвидировать Комиссию Президиума ЦИК СССР по вопросам культов. Из 25 тыс. церквей в 1935 г. после двух лет гонений в 1937-м и 1938 гг. в  Советской России осталось всего 1277 храмов и 1744 храма оказались на территории Советского Союза после присоединения  к нему западных областей Украины, Белоруссии и Прибалтики. Таким образом, во всей России в 1939 г. храмов стало меньше, чем в одной Ивановской обл. в 1935 г. Можно с уверенностью сказать, что гонения, обрушившиеся на РПЦ в конце 30-х гг., были исключительными по своему размаху и жестокости не только в рамках истории России, но и в масштабе всемирной истории.