Становление просветительской и меценатской деятельности купеческого сословия во второй половине в России

Эти новые взгляды, принесенные меценатами из купечества, пришедшими на смену дворянским просветителям, отражали глубокие сдвиги в сфере  общественных идей и в художественных исканиях, которые были характерны для того периода и отмечались не только в России, но и в некоторых странах Европы, позднее вступивших на путь создания национальной государственности (Германия, Италия, Австро-Венгерская империя). Эпоха «романтизма» привела к широкому увлечению в этих странах «национальным средневековьем», в котором видели истоки народной жизни, противопоставляемой «аристократической» культуре верхов, пришедшей извне, навязанной насильственно и потому чуждой национальному духу.⁶

Подъем национально-патриотических чувств, охвативший общество после  героической обороны Севастополя и поражения в Крымской войне, и освободительное движение первого пореформенного десятилетия способствовали взлету культурно-просветительской, меценатской деятельности купечества. Своего рода вершиной ее можно считать целеустремленную подвижническую жизнь Павла Михайловича Третьякова (1832 — 1898).⁷

Значение и  масштабы его меценатской деятельности беспримерны. В ней мы находим  как бы идеальный пример той глубокой метаморфозы, которую претерпевало простое собирательство, коллекционерство, весьма распространенное среди купечества той поры, при переходе в явление более высокого порядка, которое мы привыкли называть меценатством, не задумываясь о его внутреннем смысле, об его отличии от предыдущей стадии. Потому что если собиратель, коллекционер собирает для себя, для собственного личного удовольствия, то меценат обращен в своей деятельности к обществу и осознает свою духовную и гражданскую ответственность перед ним. В деятельности П. М. Третьякова мы, может быть, впервые в таком чистом, целостном и завершенном (т.е. без сомнений и колебаний) виде, наблюдаем тот переход от личного к общественному, осознание глубокой взаимосвязи между личным богатством и общественным благом, которые так медленно и с таким трудом происходили в сознании и культурной эволюции российских предпринимателей. Проблема этого перехода в полной мере проявилась и в деятельности других выдающихся российских меценатов из купечества, в том числе более молодого поколения, таких как С. И. Мамонтов, П.И. и С. И. Щукины, С. Т. Морозов, А. А. Бахрушин, С. А. Поляков и др.

2.2 Субкультура московского купечества в идеологии западников и славянофилов

В начале XIX века идейные разногласия и столкновения славянофилов и западников стали  важным явлением русской философской  и общественно-литературной мысли. В поисках ответа на вопрос о пути развития России сложились альтернативные концепции-русской истории.

Славянофилы признавали важную роль самобытных начал русской  истории и культуры для настоящего и будущего России и пресекали  тенденции слепого подражания Европейской культуре, доказывая, что Россия в целом ряде случаев стоит выше Европы, которая сама переживает духовный кризис. По мнению И.В. Киреевского, прочное здание просвещения России может быть воздвигнуто только в том случае, если образованный слой народа «наконец полнее убедится в односторонности европейского просвещения; когда он живее почувствует потребность новых умственных начал; когда с разумною жаждою правды он обратится к чистым источникам древней православной веры своего народа и с чутким сердцем будет прислушиваться к ясным еще отголоскам этой святой веры Отечества в прежней, родимой жизни России.⁸ Тогда, вырвавшись из-под гнета рассудочных систем европейского любомудрия, русский образованный человек найдет самые полные ответы на те вопросы ума и сердца, которые больше всего тревожат душу, обманутую последними результатами западного самосознания». Славянофилы были убеждены, что только православие может дать духовную цельность как человеку, так и стране, в которой он живет, способствуя уничтожению той духовной раздвоенности, которой страдает русское образованное общество со времен петровских реформ. В отличие от славянофилов западники не принимали в расчет или же вовсе отвергали тысячелетние традиции государства Российского, а с ним вместе и Москву, как хранительницу его истории и культуры. «Мы (со славянофилами) разно поняли вопрос о современности, - замечал Герцен, -мы разного ждем, желаем... Им нужно былое, предания, прошедшее — нам хочется оторвать от него Россию».

В допетровском прошлом западники не находили почти ничего достойного. Призывая избавляться от его «предрассудков» ради общей для Востока и Запада гуманистической цивилизации будущего, западники считали единственно верным следующее положение. Для того чтобы встать в один ряд с европейскими странами, необходимо еще раз вслед за Петром I изменить естественное русло развития «отсталой» России, искусственно внедряя в нее проросшие на иной исторической почве культурные достижения и социальные идеи. Н.А. Бердяев по этому вопросу удачно сформулировал резюме: «Есть ли исторический путь России тот же, что и Западной Европы, т.е. путь общечеловеческого прогресса и общечеловеческой цивилизации, и особенность России лишь в ее отсталости, или у России особый путь и её цивилизация принадлежит к другому типу? Западники целиком приняли реформу Петра и будущее России видели в том, чтобы она шла западным путем. Славянофилы верили в особый тип культуры, возникающий на духовной почве православия. Реформа Петра и европеизация петровского периода были изменой России».

При этом Петербургу как столице нового государства, как «окну в Европу» отводилась для осуществления этих целей  особая роль. С этой точки зрения, изучая вопрос о субкультуре московского  купечества в идеологии западников и славянофилов, нельзя не затронуть тему противопоставления новой и старой столиц, представляющих две политические концепции и закрепляющие два типа культур.⁹

В отличие от петербургского купечества, чьи предприятия  были заняты в тяжелой промышленности и транспорте, московское купечество в большинстве своем управляло легкой промышленностью. При этом все дело держалось на династии, сохранившей свое значение вплоть до 1917 г. Вследствие того, что многие представители московского купечества имели старообрядческие корни и поэтому не были привязаны к государству, именно в их среде формируется индивидуальный, независимый от государства дух российского предпринимательства. В московском торгово-промышленном сословии с его религиозной, социальной и культурной спецификой наиболее сильно выразилось стремление к профессионализму, к образованию, к социальной и политической активности. Обладая подлинным, а, не мнимым патриотизмом, в 1905-1917 гг. московское купечество стало основным выразителем политических интересов российского купечества в целом, носителем либеральных идей преобразования России на основе гражданских свобод и развития экономики.

В связи со вступлением  России конца XIX века в индустриальную эпоху произошла трансформация  образа Москвы — «Третьего Рима»  э «Москву купеческую» - сложный социокультурный организм со своим историческим опытом, отличительными чертами быта, отдыха, увлечений, деловыми и культурными традициями, образом жизни и менталитетом. Лидерами, формирующими культурно-хозяйственный облик города, модель, жилой предметной среды, приобретающими дорогие потребительские товары, становятся купцы. Все это отражалось на промышленной специализации и организации экономической жизни, сказывалось на особой психологии и менталитете представителей различных сословий, в том числе на деятельности профессионалов-градостроителей. Москва купеческая выступает средоточием динамичных трансформаций во всех сферах общественного бытия. Этот, развивающийся опережающими темпами даже в сравнении с Петербургом, город — наглядный прообраз будущего, к которому при определенных условиях могли приблизиться как русские города, так и все Российское государство в целом.

Основными социокультурными аспектами предпринимательства  в дореволюционной Москве были профессионализм  и нравственность, которые включали в себя активность, новаторство, смелость, способность к риску, оптимизм, деловитость, честность, образован-ность, культуру личности, самоконтроль, наличие веры, чувство долга, независимость, индивидуализм, рационализм и практицизм. Несмотря на то, что стремление к выгоде, обогащению, наживе, к материальному благополучию, к демонстрации своего состояния, к обустройству и организации жизненного пространства было существенным мотивом предпринимательской и хозяйственной деятельности, оно никогда не представляло собой главную ценность в купеческом сословии. Существовала высшая идея, которая выводила утилитарную деятельность за бытовые рамки, придавала ей некий духовный, нравственный смысл — служение обществу, которая основывалась на православной культуре, являющейся ограничителем дестабилизирующих факторов предпринимательской активности.

Как для купечества, так и для современных российских предпринимателей признание богатства, доход, социальное уважение выступали  и выступают показателями деловых  качеств, успешности и престижа в обществе. В то же время хозяйственная культура представителей «делового мира» двух периодов отличается тем, что у последних нередко отсутствуют христианские ценности, идея служения обществу и эмоционально-психологическое переживание причастности, как к настоящему своего Отечества, так и к его будущему (эмиграция, экспортирование капиталов, недвижимость за рубежом и т.д.). При этом меценатство и благотворительность редко становятся следствием внутренней потребности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Интерес к изучению московского купечества у социологов, философов, экономистов, историков, культурологов  и др. ученных не случаен. Образ  жизни московской буржуазии, их деловые  стратегии, быт, реальный менеджмент находятся  в эпицентре догадок и домыслов. Но это одна сторона проблемы. Другая лее ее сторона заключается в том, что именно конкретные эмпирические исследования дают возможность понять, откуда, куда и как движется российский бизнес и всегда ли массовые представления о прошлом соответствуют реальности.

Рост авторитета купеческой Москвы основывался на укреплении ее значения как крупнейшего торгово-промышленного  центра России, продукция которого была ориентирована на обширный внутренний рынок. И не случайно Москву во второй половине XIX века стали называть «мужицко-купеческим» городом. Как видим, мемуаристы и бытописатели этой Москвы закрепляли определение «купеческая» в сознании читателей и показывали лидирующую роль купечества в экономической, общественной и культурной жизни пореформенной России. Значительно возросший культурный и общеобразовательный уровень купеческого сословия сказывался и на культурной жизни Москвы. Именно с московским купечеством связан небывалый экономический подъем страны, возрождение национальной культуры, литературы и искусства, расцвет благотворительности и просвещения, образование новых общественных идей.¹⁰

Именно купеческая среда, а не среда дворян и помещиков, становится источником формирования русской  буржуазии на рубеже XIX—XX веков. Происходит развитие личности предпринимательского типа, вопреки антикапиталистической российской ментальности, о которой категорически заявляли народники и славянофилы.

Можно сказать, что секрет успеха купечества кроется  в его старообрядческих корнях: старообрядцы приняли исторический вызов, который заставил их проявить предприимчивость и создать культуру эффективного хозяйствования, не существовавшую до того времени в России. В основе психологии старообрядцев лежали две фундаментальные ценности - труд и вера, в результате у них сформировался тот же тип предпринимательской личности, что и на Западе.

 

 

 

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов /под ред. О.Ф Платонова. - М: Современник, 2007

2. Богданов В.П. Московское купечество XIX начала XX вв. глазами его представителей // Материалы научно-практической конференции «Прохоровские чтения». В.П. Богданов - 2008. - №7.

4. Боханов А.  Н. Российское купечество в конце ХIХ - начале XX века //Отечественная история. А.Н. Боханов - 2005. - № 4.

5. Брянцев М.В.  Образ купечества в русской  литературе // Предприниматели и  предпринимательство в Сибири. М.В. Брянцев - Барнаул: Изд-во АГУ, 2007.

6. Бурышкин П.А. Москва купеческая. П.А. Бурышкин - М.: Высшая школа, 2005.

7. Галаган А.Л.  История предпринимательства российского: От купца до банкира. А.Л. Галаган - М. Дело, 2007.

8. Перхавко В.Б. История русского купечества. В.Б. Перхавко - М.: Вече, 2008.

9. Рябушинский В.П. Купечество московское //Газета «Былое». В.П. Рябушинский. М., № 2, август 1991

10. Хоркова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. Е.П. Хоркова - М.: РОССПЭН, 2008

11. Чащина С.Ю. Мемуары как источник по истории быта и нравов русского купечества. С.Ю. Чащина - СПб.: Петербург, 2009

¹ Богданов В.П. Московское купечество XIX начала XX вв. глазами его представителей // Материалы научно-практической конференции «Прохоровские чтения». - 2003. - №7, с. 41

² 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов /под ред. О.Ф Платонова. - М: Современник, 1995. – С. 32.

³ Боханов А. Н. Российское купечество в конце ХIХ -- начале XX века //Отечественная история. - 1995. - № 4. - С.107.

⁴ Галаган А.Л. История предпринимательства российского: От купца до банкира. - М. Дело, 1997. с.111

⁵ Рябушинский В.П. Купечество московское //Газета «Былое». М., № 2, август 1991, с. 9.

⁶ Хоркова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. - М.: РОССПЭН, 1998. с.211

⁷ Перхавко В.Б. История русского купечества. - М.: Вече, 2008. - С.269.

⁸ Чащина С.Ю. Мемуары как источник по истории быта и нравов русского купечества. - СПб.: Петербург, 1999. с.85

⁹ Бурышкин П.А. Москва купеческая. - М.: Высшая школа, 2005. - С. 41.

¹⁰ Брянцев М.В. Образ купечества в русской литературе // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2001. с. 158