Теории происхождения Русского государства

Разработку отечественной  истории Ломоносов начинает с  вопроса о том, как и в каких  условиях сложился русский народ и кто были его предки. Открыто, хотя и в несколько осторожной форме, он выступает против церковного догмата, согласно которому считалось, что славяне происходят от библейского Мосоха, внука Ноева.[9] Смело перешагнув через библейскую легенду, Ломоносов обращается непосредственно к историческим фактам. Скифы и сарматы, по его мнению, являются древнейшими предками славян: “Обои народы одержали великое участие в обширном сем земель пространстве”.[10] Указывая, что в трупах древних историков (Геродота, Страбола, Плиния) скифы и сарматы выступают под разными именами, Ломоносов подчеркивает разноплеменный состав этих народов, что. подтверждается данными современной науки. К древним предкам славян он относит также вендов и антов, которые, “соединясь со сродными себе славянами, умножали их силу”.[11] Процесс ассимиляции различных народов со славянами продолжался и в более позднюю эпоху, когда “словенское владение возросло с течением времени” и “многие области, которые в самодержавство первых князей российских чудским народом обитаемы были, после славянами наполнились”.[12] Уровень современной Ломоносову исторической науки не позволил ему более детально проследить генетическую нить, связывающую славянские народы с русской нацией, но, “рассуждая о разных племенах, составивших Россию”, Ломоносов подчеркивает, что “в составлении российского народа преимущество славян весьма явствует”.[13] Особое внимание Ломоносов уделяет вопросу о “дальней древности словенского народа”, имя которого “поздно достигло слуха внешних писателей и едва прежде царства Юстиниана”.[14] То, что древние греки и римляне столь поздно узнали о славенах, по мнению Ломоносова, не есть доказательство того, что славянские народы возникли незадолго до времен юстиниановых, ибо “имя славенское, по вероятности, много давнее у самих народов употреблялось, нежели в Грецию или Рим достигло и вошло в обычай”.[15]

Если для немецких исследователей истории славян и  Древней Руси любое свидетельство  древних греческих и римских  писателей является аксиомой, то для  Ломоносова это лишь вспомогательный  материал.

Его возражения на диссертацию Г.-Ф. Миллера показывают, насколько критически он подходит к  Изучению греческих и римских  источников.[16] Констатируя, что “в северных российских пределах славенские жители умолчаны”, Ломоносов пишет, что это объясняется “не столько за малолюдством, сколько за незнанием от внешних писателей”.[17] Отсутствие у внешних авторов упоминаний о северных славянах, по мнению русского ученого, вовсе не означает, что эти народы не существовали или были весьма малочисленны, ибо “народы от имен не начинаются, но имена народам даются”.[18]

С наибольшей глубиной и редчайшим научным предвидением гений Ломоносова проявился в  критике так называемого “норманского вопроса” в отечественной истории, начало которому в тяжелые годы бироновской реакции положила диссертация Г. 3. Байера “De varagis”. Основные положения кенигсбергского ученого Г. 3. Байера были восприняты и развиты Г.-Ф. Миллером, А.-Л. Шлецером и другими немецкими учеными-историками. Следует заметить, что впервые с критикой норманской теории выступил В. Н. Татищев. Но, будучи умеренным норманистом, он не смог разрешить стоящую перед ним историческую проблему, ограничившись отдельными замечаниями, которые не нарушали цельности . концепции немецких историков.

Конъюнктурные положения  норманской теории происхождения Русского государства, принесенные в русскую историю с Запада, в корне искажали сущность исторического процесса формирования государственности у славянских племен. Патриотические чувства, а порой и научная принципиальность были чужды немцам-академикам, многие из которых принялись заниматься русской историей из чисто спекулятивных соображений. При этом некоторые из них не знали даже русского языка.

Впервые с критикой норманской теории Ломоносов выступил в 1749 г. в замечаниях на диссертацию Г.-Ф. Миллера о “Происхождении имени и народа российского”. Эти положения он в дальнейшем развил в “Кратком российском летописце” и “Древней истории”.

Норманская теория отрицает происхождение древнерусского государства как результат внутреннего общественно-экономического развития. Норманисты связывали начало государственности на Руси с моментом призвания варягов на княжение в Новгород и завоевания ими славянских племен в бассейне Днепра. Они считали, что сами варяги, “из которых был Рурик с братьями, не были колена и языка славенского... они были скандинавы, то есть шведы”.[19]

Ломоносов подверг  уничтожающей критике все основные положения этой антинаучной концепции  генезиса Древней Руси. Древнерусское  государство, по мнению Ломоносова, существовало задолго до призвания варягов-россов в форме разобщенных племенных союзов и отдельных княжеств.[20] Племенные союзы' южных и северных славян, которые “без монархии почитали себя вольными”,[21] по его мнению, явно тяготились какой-либо властью. Отмечая роль славян в развитии всемирной истории и падении Римской империи, Ломоносов еще раз подчеркивает свободолюбие славянских племен и их нетерпимое отношение ко всякому угнетению.[22] Тем самым косвенно Ломоносов указывает, что княжеская власть существовала не всегда, а явилась продуктом исторического развития Древней Руси. Особенно ярко показал он это на примере древнего Новгорода, где “новогородцы им (варягам. — Н. Л.) отказали (в дани. — Н. Л.) и стали сами собою правительствовать”.[23]

Но классовые  противоречия, раздиравшие древнерусское  феодальное общество, привели к падению  народоправства: новгородцы “впали в  великие распри и междоусобные войны, восстал один род против другого  для получения большинства”.[24] И  именно в этот момент острых классовых  противоречий обратились новгородцы (а  точнее, та часть новгородцев, которая  одержала победу в этой борьбе [25]) к  варягам со следующими словами: “земля наша велика и обильна, а наряда у нас нету; да пойдете к нам княжить и владеть нами”.[26]

Акцентируя на этом факте внимание, Ломоносов подчеркивает, что не слабость и не неспособность  россов к государственному управлению, как это упорно старались утверждать сторонники норманской теории, а классовые противоречия, которые были подавлены силой варяжской дружины, явились причиной призвания варягов.

Однако в свете  рационалистического мировоззрения  Ломоносова, стоящего на позициях “просвещенного абсолютизма”, такая форма государственного управления, как народоправство, вовсе  не свойственна социально-экономической  природе Русского государства. Из трех форм государственного устройства —  демократии, аристократии и монархии — последняя, по мнению Ломоносова, является для России наиболее эффективной. Путем исторических обобщений и  сравнений он стремится доказать целесообразность абсолютной монархии именно для Русского государства.

Так, указывая на общие  черты государственного устройства, присущие античному Риму и древнерусскому государству, а именно на наличие  большого элемента самоуправления в  ранний период развития этих государств и единодержавие — в более  поздний,[27] Ломоносов далее противопоставляет  античному Риму Древнюю Русь с  одной лишь единственной целью, чтобы  показать, что если “Римское государство  гражданским владением возвысилось”, а “самодержавством пришло в упадок”, то Россия “разномысленною волностию... едва не дошла до крайнего разрушения” и лишь “самодержавством... умножилась, укрепилась, прославилась”.[28] Сила и могущество Русского государства, благосостояние его подданных, по мнению Ломоносова,, всецело зависят от заслуг просвещенных монархов.

Образование и развитие Древней Руси рассматривается им как непрерывный процесс борьбы князей за единодержавие. И хотя Ломоносов  замечает, что покорение славянских племен порой сопровождалось, жестким  насилием и тяжелой данью,[29] тем  не менее эта борьба расценивается им как выражение заботы об этих племенах[30] со стороны киевских князей,[31] ибо “в едино-начальном (т. е. самодержавном. — Н. Л.) владении залог.. . блаженства”[32] Русского государства.

Краеугольным камнем дискуссии, начало которой положила диссертация Г.-З. Байера, был вопрос, были ли призванные новгородцами варяги генетической ветвью одного из славянских племен или же это скандинавы. Ломоносов  проводит резкую грань не только между  скандинавами и варягами-россами, но и отделяет варягов как социальную группу от варягов-россов. Последнее  обстоятельство обычно выпадало из поля зрения исследователей, тогда как  оно имеет большое научное  значение. Варяги, полагает Ломоносов, это не этническая, а социальная группа.[33] Неправильно рассуждает тот, писал Ломоносов, “кто варяжское  имя приписывает одному народу. Многие сильные доказательства уверяют, что  они от разных племен и языков состояли и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоям”.[34] И  далее: “они не были таль одни шведы, как  некоторые думают, ибо в сем  случае употребил бы историк конче собственное их имя”.[35]

Варяги-россы, полагает Ломоносов, — это одно из славянских племен, живших по восточно-южным берегам  Варяжского моря между Вислой и Двиной. Поэтому нет ничего удивительного, что новгородцы обратились к своим  соседям-славянам. В подтверждение  своего мнения Ломоносов приводит ряд  доказательств, имеющих большое  научное значение. Так, он указывает  на отсутствие слов скандинавского происхождения  в русском языке. Хотя эта точка  зрения Ломоносова в наше время не получила своего развития, тем не менее  она имела немало своих последователей.

В прямой связи с  этнографической и социальной природой- варягов-россов стоит и вопрос о происхождении термина “Русь”, тесно связанный “с вопросом о происхождении Русского государства и русского народа”. Ломоносов не разбирает вопроса о происхождении слова “Русь”, а лишь констатирует, что “силе имя не должно производить и начинать от времени пришествия Рюрика к новгородцам, ибо оно широко по восточно-южным берегам Варяжского моря простиралось от лет давних”.[36] Но еще задолго до того времени, когда волжские россы достигли берегов Варяжского моря, полагает Ломоносов, существовал этот этнический термин на юге нашего государства.

Семасиологические особенности слова “Русь” представляют значительные трудности в установлении этнографической и национальной природы его происхождения, и, надо признаться, что и в настоящее  время в этом вопросе еще очень много неясного. Заслуга Ломоносова состоит в том, что он

первый научно доказал, что нет никакой преемственности  между именем “Русь” и “варяжским вопросом”, что слово “Русь” туземного  происхождения и известно было задолго  до призвания Рюрика.

Работы Ломоносова по вопросу происхождения древнерусского государства имеют большое научное  значение для изучения возникновения  феодализма Древней Руси. Однако по непонятным причинам исследователи  русского феодализма не привлекали работы Ломоносова для изучения генезиса феодализма, тогда как его блестящая разработка “норманского вопроса” стоит в прямой связи с проблемой возникновения феодальных отношений в древнерусском государстве. Именно Ломоносов первый высказал мысль, что государственные образования на территории Древней Руси существовали и до “империи Рюриковичей”.

Научный анализ вопроса  происхождения древнерусского государства  ставит Ломоносова неизмеримо выше не только современных ему исследователей, но и многих, дореволюционных историков  более позднего периода.

Творческое наследие Ломоносова как историка еще недостаточно изучено. В сущности это изучение только начинается. Развитие русской исторической науки дает блистательное подтверждение жизненности многих научных выводов Ломоносова.

Большой интерес  к личности Ломоносова и его обширному  творчеству проявлял Ф. Энгельс. В рукописи Ф. Энгельса, хранящейся в Институте  Маркса—Энгельса-Ленина при ЦК КПСС, среди названий ряда работ Ломоносова мы находим и “Краткий летописец”, и “Древнюю Российскую историю” (до 1054 г.).[37]

Не со всеми положениями  Ломоносова можно согласиться, некоторые  из них опровергнуты современной  исторической наукой, вооруженной методом  диалектического и исторического  материализма и обогащенной большим  количеством новых исторических данных. Тем не менее заслуга Ломоносова перед отечественной историей огромна. Его имя должно по праву стоять в ряду с такими выдающимися русскими-историками, как С. М. Соловьев, С. В. Ключевский, Б. Д. Греков.

______________________________________