Последующее падение Константинополя
(1453), понятое как Божия кара за отпадение
от веры, ещё более укрепило новый взгляд.
Но если "Второй Рим" погиб, подобно
первому, то с ним ещё не погибло православное
царство, потому что оно никогда не может
погибнуть. Из того, что сосуд разбит, ещё
не следует, чтобы иссякло и его содержание:
истина, хранимая в сосуде, бессмертна.
Бог мог попустить неверных покорить греков,
но Он никогда не допустит стереть с лица
земли истинную веру и дать над ней торжествовать
латинянам или измаильтянам. Правая вера
- вечная, неумирающая; иссякнет она - тогда
и миру конец. Но мир пока ещё существует,
и потому разбитый сосуд должен быть заменен
новым, чтобы воплотить вечную истину
и снова дать ей внешние формы существования.
Таким новым сосудом, новым Третьим Римом
и является Москва — освобождение от татарского
ига, объединение разрозненных мелких
уделов в большое Московское государство;
женитьба великого князя Иоанна III на Софии
Палеолог, племяннице (и как бы наследнице)
последнего византийского императора;
успехи на Востоке (завоевание царств
Казанского и Астраханского) - все это
оправдывало в глазах современников представление
о праве Москвы на такую роль. На этой почве
сложился обычай коронования московских
государей, принятие царского титула и
византийского герба, учреждение патриаршества,
возникновение трёх легенд:
а) о бармах и царском венце, полученных
Владимиром Мономахом от византийского
императора Константина Мономаха (офиц.
ссылка в 1547 г.);
б) о происхождении Рюрика от Прусса,
брата римского кесаря Августа;
в) о белом клобуке: клобук этот, как символ
церковной независимости, император Константин
Великий вручил римскому папе Сильвестру,
а преемники последнего, в сознании своего
не достоинства, передали его константинопольскому
патриарху; от него он перешёл к новгородским
владыкам, а потом к московским митрополитам.
Новое положение вызывало новые обязательства.
Самодержавно-царская, автокефально-православная
Русь должна хранить правую веру и бороться
с её врагами. В этом направлении одно
время её поддерживал и сам латинский
Запад: римские папы старались поднять
московских государей против турок, пропагандируя
мысль, что русские цари — законные наследники
Византии; в том же духе действовала и
Венеция. Теория Третьего Рима до конца
XVII в., а именно до войн с Турцией, не выходила
из сферы отвлеченных вопросов: но и позже
она никогда не получала характера определенной
политической программы, хотя некоторое
отражение её и слышится: более слабое
- в правительственных заявлениях во время
освободительных войн России с Турцией
на Балканском полуострове, более сильное
- в воззрениях славянофилов.
Следствием идеи «Москва — Третий Рим»
стало устойчивое убеждение русских в
осознании ими своей судьбы, что Россия
призвана быть последним оплотом, цитаделью
православия5
1.2 Причины зарождения и становления
идеи «Москва - Третий Рим»
Третий Рим - «европейская
религиозно-историософская и политическая
идея, использующаяся для обоснования
особого религиозно-политического значения
различных стран, как преемников Римской
империи». Эта идея, основанная на концепции
«переноса империи» (translatio imperii), использовалась
для легитимации притязаний тех или иных
монархий на преемственность по отношению
к Византии.
Возвышение Москвы, превращение
ее в центр Великорусского государства
и становление нового типа духовности
обусловлены тремя обстоятельствами.
Первое из них обозначилось
уже в конце XII в. - это перемещение центра
политической и культурной жизни на северо-восток,
в верховья Волги и образование там Владимиро-Суздальского,
а позже Московского княжества.
Второе - вытеснение в новых
условиях удельно-родовой формы власти
удельно-вотчинной, при которой власть
передается от отца к сыну на основе вотчинной
собственности на землю. В Летописи 1367
г. сообщается, что великий князь Дмитрий
Иванович заложил в Москве каменный кремль
и «всех князей русских начал приводить
под свою волю». Татаро-монгольская власть
не препятствовала этому процессу, хотя
и пыталась манипулировать им. Она была
заинтересована, прежде всего, в усилении
порядка, который бы гарантировал ей «выход»
дани и поэтому, как правило, поддерживала
сильнейшего из князей. Так под покровом
татаро-монгольского ига происходило
«усиление экономического и политического
могущества Московского княжества путем
«собирания» русских земель».
Третьим историческим событием,
послужившим духовному возрождению русского
народа, стала Куликовская битва (1380),возглавленная
великим князем Московским Дмитрием Донским
(1350-1389) и освященная великим святым Русской
земли Сергием Радонежским (1321-1391). Именно
с этого времени можно говорить о формировании
русского национального самосознания.
Значение Куликовской битвы состояло
в том, что народ, привыкший дрожать при
одном имени «татарина», собрался, наконец,
с духом и нашел в себе мужество бросить
открытый вызов врагу. Это была бесспорная
победа духа русского народа, послужившая
началом его возрождения. «На Куликовом
поле оборона христианства слилась с национальным
делом Руси и политическим делом Москвы.
В неразрывности этой связи дано и благословение
преподобного Сергия Москве, собирательнице
государства русского», - пишет интерпретатор
жития Сергия Радонежского Г.П. Федотов6.
В возвышении Московского
княжества как будущего центра Российского
государства огромную роль сыграли, таким
образом, не только князья-воины - ее устроители,
но и духовные учителя того времени. Для
объединения русской земли необходима
была не только сила, но и образцы нравственного
подвига, необходима была направляющая
идея. Ответом на этот запрос времени и
стала идеология «Москва - третий Рим»,
которая заложила основы «мессианской
идеологии периода образования Русского
централизованного государства». Ее с
полным основанием можно считать своеобразным
прологом русской философии истории, в
значительной степени, определившей мессианское
направление и проблематику ее развития.
1.3Особенности
идеология «Москва - Третий Рим»
Идеологема - политический
термин, часть какой-либо идеологии, элемент
идеологической системы. У идеологемы,
в отличие от термина, нет строго определенного
(ограниченного) значения. Эти значения
меняются в соответствии с политической
прагматикой.
Идея Москвы как третьего
Рима имела глубокое историческое основание.
Для русского религиозного сознания, привыкшего
сверять свои мысли и поступки с авторитетом
истинной веры, нерушимым оплотом почитался
второй Рим - Константинополь. Падение
этого оплота, сначала духовное, вследствие
согласия греческих иерархов на Флорентийском
соборе 1439 г. на унию с католической церковью,
а затем и политическое - захват города
турками в 1453 г., было равносильно вселенской
катастрофе. Общественное сознание усиленно
искало адекватную ему замену. Москва,
одержавшая в недавнем прошлом «победу
над «неверными», выступившая собирательницей
русских земель и защитницей всех православных
народов, предстала как вполне достойная
восприемница второго Рима - Константинополя».
То, о чем писал Филофей, в
частности идея перемещения святости
с падшего Константинополя на Москву,
в той или иной форме уже была «проговорена»
книжниками в серии Сказаний, Слов, Повестей.
Можно сказать, что послание инока Филофея
явилось как бы завершением определенного
круга идей, «носившихся в воздухе», и
своеобразной «точкой роста» зарождающегося
национального самосознания. Вот почему
идея старца о богоизбранности русского
народа, о преемстве мессианства Русским
царством, выраженная к тому же в эмоционально
приподнятой форме, сразу же получила
широкий общественный резонанс, легко
вписалась в существующую идеологическую
систему. Более того, она «так верно воспроизводила
общий смысл эпохи, так точно угадывала
настроение современников Филофея, что
скоро была усвоена даже правительственными
сферами и вошла в государственные акты»,
- отмечает исследователь проблемы И. Кириллов.
И соответственно, она оказала огромное
влияние на развитие государственной
идеологии русского самодержавия. Во всяком
случае, между идеей исторического призвания
московского государства и идеей самодержавия
князей и царей московских прослеживается
вполне определенный и заметный параллелизм.
Их появление совпадает по времени и по
источникам. Перенесенные из Византии
на Русь, они становятся символом возросшего
политического значения московского государства,
его мессианского призвания.
1.4 Теологический
смысл идеи «Москва - Третий Рим»
Теология - учение о Боге,
богословие, раздел философии, в котором
осмысляется бытие человека в отношении
к Богу.
Идея Москвы как третьего
Рима в своем первоначальном варианте
имела, прежде всего, теологический смысл
и относилась не столько к ее политическому
могуществу, сколько к предназначению
русского государства быть убежищем «истинного
христианства». Однако очень скоро у нее
появился и новый смысл, произошло своеобразное
смещение акцентов - с религиозного провиденциализма
(провидения) в сторону идейно-политического
обоснования возвышения Московского княжества
как державы. Эту эволюцию отмечает, в
частности Кириллов: «Руководящей идеей
у Филофея является идея провиденциализма:
все, что совершается в истории, все совершается
по мудрому начертанию Промысла. Затем
эта точка зрения у Филофея переходит
в теократическую систему управления
земными царствами; в основе же его политической
идеологии лежит понятие богоизбранности
царства, которое направляет жизнь человечества
к конечной цели бытия людей на земле;
богоизбранный народ хранит истинную
богооткровенную религию. Филофей не раскрывает
полного чередования мировых царств, а
непосредственно останавливается на старом
Риме, указывает его преемство Константинополем
- вторым Римом, и, наконец, переходит к
Руси, с богоспасительной Москвою, этим
третьим Римом - и последним».
Таким образом, России предписывалась
роль хранительницы единственно истинно
христианской православной веры; в свою
очередь православие объявлялось «русским»,
а русское государство - единственным
и подлинно христианским и в этом смысле
вселенским царством. Московские государи
довольно быстро уловили этот второй смысл
и увидели в идее то, что было созвучно
их собственным устремлениям, связанным
и с укреплением политических позиций
Москвы, и с укреплением самодержавия.
Новый религиозный статус Москвы, на которую
перешла благодать Божия, делал ее Центром
всего христианского мира и, соответственно,
царя Московского «превращал во «вседержителя»,
ответственного лишь перед Богом и потому
ни с кем не делящего «вверенную» ему власть,
в том числе и с церковью». Представление
о Москве, как о Третьем Риме, сложилось
среди русских людей XVI века преимущественно
на почве религиозных воззрений, в связи
с явлениями общеевропейской истории.
Вывод:
В этой главе мы рассмотрели:
а) суть теории.
б) выяснили ее происхождение.
Выяснили что теория
Филофея “Москва - Третий Рим” получила
большое распространение, неоднократно
воспроизводилась средствами живописи,
включалась в состав храмовых росписей
и других эпохальных живописных и литературных
произведений и была усвоена русским общественным
мнением.
ГЛАВА: Падение Третьего Рима
2.1 Двойственность идеологемы «Москва
- Третий Рим»
Двойственность идеологемы
«Москва - третий Рим» и связанного с ней
русского мессианизма весьма точно уловил
Н.А. Бердяев. «Русское религиозное призвание,
призвание исключительное, связывается
с силой и величием русского государства,
с исключительным значением русского
царя. Империалистический соблазн входит
в мессианское сознание». Тем самым открывалась
возможность превращения провидческой
идеи в аргумент имперской идеологии и
политики. Но осознание этого, обозначенного
Бердяевым, противоречия вместе с политическими
выводами из него пришло позже, с историческим
опытом. А в XVI в. совпадение религиозной
и политической идеи представлялось еще
вполне естественным и «не грозило далеко
идущими последствиями».
Самодержавный смысл
идеи «Москва - Третий Рим»
Постепенно, по мере укрепления
основ русского самодержавия и его идеологии,
учение о Москве как третьем Риме из факта
консолидации нации превращалось в охранительно-консервативную
силу. В связи с этим не случайно именно
оно сыграло роковую роль в церковном
расколе XVII века, переросшем в трагический
раскол общества. Как известно, государство
и официальная церковь выступили в качестве
поборников включения России в мировой
церковный и политический процесс, тогда
как народ в значительной части своей
остался на позициях верности старине.
«В основу раскола легло сомнение в том,
что русское царство, Третий Рим, есть
истинное православное царство. Раскольники
почуяли измену в церкви и государстве,
они перестали верить в святость иерархической
власти в русском царстве. Сознание богооставленности
царства было главным движущим мотивом
раскола». В итоге мечты о «Святой Руси»
были преданы анафеме как ересь, движение
старообрядцев превратилось в запрещенную
секту, и вместо ожидаемого пришествия
Христа в облике «Белого Царя» старообрядцам
явился антихрист в облике царя Всея Руси.
Единственным спасением представлялся
уход из мира в «невидимую Церковь». Старообрядческая
Русь в ожидании антихриста утвердилась
в своем самобытничестве и ксенофобии,
а официальная церковь подпала под политическое
верховенство светской власти московских
государей. На некоторое время идеологема
«Москва - третий Рим» была, как бы законсервирована.
Идея мессианизма была возвращена
в историософию Вл. Соловьевым в его учении
о теократии. Однако к концу жизни его
постигло жестокое разочарование в мессианском
призвании России. «И Третий Рим лежит
во прахе, а уж четвертому не быть», - скажет
он в своем известном стихотворении.
2.2 Падение теории
В числе первых
русских письменных источников, отражающих
такую преемственность Московского Царства
от Второго Рима, можно назвать Повесть
о Флорентийском Соборе Симеона Суздальца
(около 1441 года - то есть, это была реакция
уже на Флорентийскую унию), Повесть о
белом клобуке и Повесть о взятии Царьграда
(обе - вторая половина XV века), послание
ростовского архиепископа Вассиана Ивану
III на Угру (1480). Еще более конкретно эта
мысль выражена в Пасхалии митрополита
Зосимы 1492 года. На этом фоне знаменитые
слова старца Филофея из псковского Спасо-Елеазарова
монастыря о "Москве - Третьем Риме"
в посланиях Великому Князю Василию III
и дьяку Мунехину (первая четверть XVI века)
прозвучали как само собой разумеющиеся
и были в виде официальной идеологии Руси
повторены во многих позднейших документах
(Родословие великих князей русских и
др.), занесены в Степенную книгу (1560-1563)
и в текст Уложенной грамоты (1589) об учреждении
русского патриаршества.