Три российских революции начала 20 века

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ  И НАУКИ ХАБАРОВСКОГО КРАЯ

Краевое государственное  бюджетное образовательное учреждение

среднего профессионального  образования

"ХАБАРОВСКИЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ  КОЛЛЕДЖ"

(КГБОУ СПО Технический  колледж) 

 

 

 

 

 

                                                                                                                                       Заочное отделение

                                                                                                             Специальность 270802

                                                                                                          «Строительство и эксплуатация

                                                                                                                 зданий и сооружений»

                                                                                                                 Группа 211

                   Шифр 2316

 

 

 

 

 

 

КОНТРОЛЬНАЯ   РАБОТА

 

                         По предмету__________ «История»____________

                         Тема ___Три российских революции начала 20 века.___

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выполнил: Шелухин

Евгений  Ильич

Проверил: Белобратов

Александр Николаевич

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2013 г.

Содержание

1.Введение………………………………………………………………………………………….…….……….3

2. Революция 1905–1907 гг. – «генеральная репетиция» революций 1917  года ………………………………………………………………………………………………..…………..………..4

2.1 Накануне…………………………………………………………………………………………………4

2.2 Уроки поражения ………………………………………………………………….……..……….5-8

3. Февральская революция 1917 года………………………………………………….…….8-10

4. Октябрьская революция 1917 года……………………………………………..……….11-14

4.1 Разногласия внутри партии большевиков………………………………14-15

5.Вместо заключения:  Лекция профессора Б.Н.Миронова в Германском историческом институте 03.12.2011 Российские революции начала XX века в «условиях русского экономического чуда»…………………….…………………………15-17

6. Список использованных источников………………………………….……………..………..17

7. Лист для рецензии преподавателя………………………………………….…………………..18

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

В начале XX в. в России сложились объективные и субъективные предпосылки революции, обусловленные, прежде всего особенностями России как страны второго эшелона. Важнейшими предпосылками стали четыре основных фактора. Россия оставалась страной с неразвитой демократией, отсутствием конституции, отсутствием гарантий прав человека, что выпало активность оппозиционных правительству партий. После реформ середины XIX в. крестьянство получило меньше земли, чем они использовали до реформы для обеспечения своего существования, что вызывало социальную напряженность в деревне. Нараставшие со второй половины XIX в. противоречия между быстрым ростом капитализма и пережитками крепостничества создавали объективные предпосылки недовольства, как буржуазии, так и пролетариата. Кроме того, Россия являлась многонациональной страной, в которой положение нерусских народов было крайне тяжелым. Именно поэтому большую массу революционеров составляли выходцы из нерусских народов (евреи, украинцы, латыши). Все это свидетельствовало о готовности целых социальных групп к революции.

        Русский плакат конца XIX -начала XX века.

Революционное выступление, обусловленное вышеперечисленными противоречиями, были ускорено такими событиями, как неурожаи и голод  в ряде губерний в начале XX в., экономический кризис 1900-1903 гг., который привел к маргинализации больших масс рабочих, поражение России в русско-японской войне. По своему характеру революция 1905-1907 гг. была буржуазно-демократической, так как была направлена на реализацию требований: свержение самодержавия, установление демократической республики, ликвидацию сословного строя и помещичьего землевладения. Используемые средства борьбы - стачки и забастовки, а основная движущая сила - рабочие (пролетариат). Предпосылки следующей, Февральской революции, заключались в незавершенности первой революции 1905-1907 гг., в ходе которой не были окончательно решены задачи демократизации общества. Отсутствие политических прав и свобод активизировало нелегальную деятельность оппозиционных партий. После свержения самодержавия в ходе Февральской революции в стране установилось двоевластие. Официальная власть принадлежала Временному правительству. В ночь с 25 на 26 октября 1917 г. Временному правительству был предъявлен ультиматум, после его отклонения начался штурм Зимнего дворца, сигналом к которому послужили залпы орудий крейсера «Аврора». Временное правительство было свергнуто, так началась Октябрьская революция.

2. РЕВОЛЮЦИЯ 1905–1907 гг. ─ «ГЕНЕРАЛЬНАЯ  РЕПЕТИЦИЯ» РЕВОЛЮЦИЙ 1917 ГОДА

 Русская Революция 1905–1907 гг. была первой в Европе со времени Парижской коммуны 1871 г., когда ра-бочие вместе с остальным «малым людом» французской столицы установили подлинную народную демократию в этом городе. Революция 1905 г. произошла вслед за тремя десятилетиями бурного развития профсоюзного и социа-листического движений в развитых странах и открыла самый революционный до сих пор век в истории человечества.  В. И. Ленин назвал революцию, начавшуюся в январе 1905 г. и окончательно подавленную только к середине 1907 г., «генеральной репетицией» революции 1917 года. Это был период интенсивной политической активности народа, многократно ускорявший политическое просвещение всех классов. Благодаря этому конкретному опыту, они избавились от прежних иллюзий относительно друг друга и лучше понимали, кто является настоящим союзником и кто – противником. Без этого опыта наверняка не было бы социалистической революции в октябре 1917 г. Отсутствие подобного опыта на Западе играло значительную роль в поражении послевоенного революционного подъема. Даже там, где контрреволюция не сразу победила, как в Германии и Австрии, трудящимся дальше буржуазной демократии не удалось продвинуться.

2.1 Накануне

В 1901 и 1902 гг. студентами-революционерами были убиты  соответственно министр образования  и министр внутренних дел, что  ознаменовало возрождение студенческого  движения после крупных забастовок и демонстраций 1899 г. В 1902 г. крестьянские волнения начались в центральном  Поволжье и на Украине. Заодно набрало  силу рабочее движение. Летом 1903 г. беспрецедентная  по масштабам волна забастовок, в  которых социал-демократические  комитеты играли активную роль, покатилась по южной части империи, побуждая губернаторов ввести 160 000 войск –  неслыханное число для подавления забастовочного движения. Забастовщики выдвигали экономические требования, обращенные к работодателям, и заодно политические требования к властям. Масштаб волнений, охвативших и национальные меньшинства (главным образом, поляков  и финнов), был столь велик,  что к 1904 г. большая часть империи  находилась в той или иной форме  на военном положении.  В этой беспокойной обстановке в январе 1904 г. началась война между Россией  и Японией. Незадолго до этого  сверхреакционный министр внутренних дел В. К. фон Плеве, утверждал, докладывая Главнокомандующему: «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война»¹.   Он, видимо, передумал перед самым началом войны. И совершенно справедливо, поскольку война оказалась весьма неудачной для России. А это было совершенно неожиданно, поскольку Россия считала себя великой европейской державой, а Японию - всего лишь азиатской выскочкой. (В начале войны националистическая пресса потешалась над японскими войсками, уверяя народ, что «шапками закидаем» и одолеем врага). Война лишь усугубляла внутренний кризис, поскольку репрессивный курс правительства оставался неизменным.  Даже некоторые либералы стали желать поражения России, надеясь, что оно даст толчок внутренним реформам.          А что касается фон Плеве, эсеровская бомба его скосила в июле 1904 г.  Убийство фон Плеве, известие о котором общественность приняла с нескрываемой радостью, подействовало на царя. На место Плеве он назначил довольно умеренного дворянина князя П. Д. Святополка-Мирского, который открыл для России период сравнительного либерализма, известного под названием «осенняя весна». Он объявил частичную амнистию, отменил телесные наказания и аннулировал часть долговых платежей крестьян. Между тем, пока рабочие продолжали митинговать и бастовать, а террористы бросать бомбы, либералы в городах, в основном из лиц свободных профессий, стали подражать действиям своих французских коллег кануна Революции 1848 г.: они организовывали банкеты, на которых выражали свою оппозицию режиму и поддержку демократическим реформам. Сельские же либералы - учителя, представители свободных профессий и земское дворянство - организовали всероссийскую конференцию, которая выдвинула требование демократических свобод, не решаясь, однако, требовать демократической власти. Но царь оставался непоколебимым.

 

2.3 Уроки поражения

 

Все классы и партии сделали свои выводы из опыта революции. Дворянство стало еще более реакционным, и ряды его прогрессивного крыла  сильно поредели. Промышленники снова  плотно сблизились с властью. Либеральная  оппозиция теперь решительно осудила  революционные методы. В тяжелые  годы торжества реакции большинство  интеллигенции отошло от политики, замкнувшись в личной жизни. Параллельные процессы шли и среди левой  интеллигенции. Историк партии эсеров пишет о «преобразовании народнической  интеллигенции из повстанцев в 1905 г. в утомленных демократов между революциями  и затем в приверженцев культа государства в наступающей (мировой  – Д.М.) войне. Они все еще цеплялись  за старые эсеровские ярлыки, хотя уже  давно попрощались со старой верой, сохранив лишь остаток интереса к  политическомуосвобождению»². Меньшевистские обозреватели также отмечали поголовное бегство радикальной интеллигенции от борьбы и от политических и социальных интересов. В период реакции рабочие-большевики с горечью жаловались на скудность интеллигентских сил, готовых прийти им на помощь. Рабочий-большевик А.Г. Шляпников, вернувшись из эмиграции в Санкт-Петербург в апреле 1914 г., отмечал, что «характерной особенностью предвоенного периода партийной работы было отсутствие интеллигенции в ней. Отлив интеллигенции, начавшийся в 1906-1907 годах, привел к тому, что партийные работники, профессионалы и др., были рабочие. Интеллигенции было так мало, что ее едва хватало для обслуживания нужд думской фракции и ежедневной газеты. На смену разночинной интеллигенции, учащейся молодежи явился интеллигентный пролетарий, с мозолистыми руками и высокоразвитой головой, не порывавший связи с массой»³. Внутри революционных партий, особенно среди социал-демократов (эсеры никогда особенно не были озабочены теорией), появилось три более или менее четких позиции по главному вопросу революционной стратегии: какая комбинация общественно-политических сил способна сделать революцию, когда снова представится возможность. Только теперь по-настоящему выяснились разногласия, разделявшие меньшевиков и большевиков, все еще формально являющихся фракциями одной партии.

Как выше отмечалось, оба  течения считали, что предстоящая  революция в России может быть только буржуазно-демократической, что  она существенно не затронет капиталистических  отношений собственности, зато сметет остатки феодализма, тем самым  устранит препятствия к быстрому и полномасштабному развитию капитализма. России – бедной, преобладающе крестьянской стране, – суждено было пройти этот этап, прежде чем созреют условия  для социализма. Так, казалось бы, подсказывала марксистская материалистическая теория. Однако разделяла эти течения  их оценка роли в этой революции  либералов, представителей прогрессивного крыла буржуазии. Для большевиков  опыт 1905–07 гг. убедительно доказал  реакционный характер российской буржуазии  как класса. Ее либеральное крыло  они считали не имеющим политического  веса. А что касается либералов  вообще, то они до того боялись революции, что готовы были скорее заключить компромисс с самодержавием. Поэтому большевики призывали к союзу крестьян и рабочих в форме «революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства» для осуществления революции вопреки сопротивлению буржуазии и либералов.

Меньшевики же считали  политическое руководство либералов, как представителей буржуазии, насущной не-обходимостью для победы демократической революции. Если буржуазия отвернется от революции, она снова по-терпит поражение, как в 1905 г. Для торжества революции нужны поддержка и активное участие хотя бы прогрессивной части буржуазии и интеллигенции. И несмотря на шатания либералов, меньшевики считали, что можно их подтолкнуть на путь революции. Что касается крестьян, революционный союз с которыми предлагали большевики, то меньшевики не считали их способными стать сознательной, организованной силой в революции. По их оценке, крестьяне могли служить революции только под руководством другого класса. Но в отличие от большевиков, меньшевики полагали, что таким руководящим классом не должен быть рабочий класс. Если бы рабочая партия оказалась во главе революционной власти, то рабочие (социальная база партии) заставили бы ее принимать радикальные, коллективистские меры, которые в условиях российской отсталости были бы утопическими. Такие меры отчуждали бы от революции не только буржуазию, но и крестьян, которые хотели проведения земельной реформы, но в своем огромном большинстве были сторонниками свободного рынка и частного предпринимательства. Оказавшись изолированными, рабочие были бы подавлены вместе с революцией. Поэтому революция должна привести к власти либералов, представителей прогрессивной буржуазии. Но для этого рабочие должны «удерживаться от нетактичных действий», как выражался Г. В. Плеханов⁴, то есть от чересчур радикальных социальноэкономических требований, которые могли бы отпугнуть буржуазию, оттолкнуть ее в руки реакции. Была еще третья позиция, отличавшаяся от двух предыдущих: предстоящая революция не сможет победить, если она останется в рамках буржуазно-демократической революции. Она должна перерасти в социалистическую, свергая буржуазию и капитализм. Такие «максималистские» взгляды преобладали в левом крыле эсеровской партии, не обремененной марксистской теорией, по которой политические формы должны соответствовать, хотя бы приблизительно, уровню социально-экономического развития. Но и в рядах социал-демократов было достаточно сторонников таких взглядов, несмотря на официальную позицию партии. К таким взглядам подтолкнули революционеров, в частности, локауты конца 1905 г., когда промышленники и вскоре вслед за ними либеральная интеллигенция повернулись спиной к революции. Меньшевик П. Гарви в своих воспоминаниях приводит слова рабочего-большевика, сказанные летом 1906 г. во время дискуссии о стратегии социал-демократов: «Вот товарищ Юрий говорит нам, что рабочий съезд есть лучшее средство обеспечить самостоятельность пролетариата в буржуазной революции, иначе мы, рабочие, будем играть в ней роль пушечного мяса. Так вот я спрашиваю: к чему такая страховка? Неужели мы будем делать буржуазную революцию? Неужели мы будем проливать кровь два раза – один для победы буржуазной революции, другой для победы нашей рабочей, социалистической революции? Нет, товарищи, как там, в партийной программе, ни сказано, а только мы, рабочие, если будем проливать свою кровь, так уж сразу и за свободу, и за социализм» Гарви замечал, что «прения о рабочем съезде были этим выступлением передвинуты в плоскость спора о том, одну или две революции придется проделать русскому пролетариату»⁵. Как оказалось в 1917 г., пришлось сделать две, но их разделяло всего 8 месяцев. Л. Д. Троцкий дал теоретическое обоснование третьей позиции. Развивая некоторые идеи А. Парвуса, немецкого социал-демократа русского происхождения, он выявил противоречивость позиций и меньшевиков, и большевиков. С одной стороны, Троцкий полностью был согласен с большевистской оценкой либералов: они будут не союзниками, а врагами в новой революции. Но, с другой стороны, он считал большевистскую стратегию «революционной диктатуры крестьянства и рабочего класса» нереальной. В этом он соглашался с меньшевиками: крестьяне неспособны стать независимой политической силой на национальной арене; они могут стать эффективной революционной силой только под политическим руководством другого класса. История, и не только история России, вполне доказывает политическую ограниченность крестьян как класса. Поэтому руководство революцией, считал Троцкий, непременно будет делом рабочего класса, который в 1905–07 гг. убедительно проявлял себя самым мощным, решительным и сплоченным борцом за демократию, чей радикализм смог увлечь за собой и крестьянство.  Но проблема заключалась в том (и тут Л. Д. Троцкий опять соглашался с меньшевиками), что рабочая партия во главе революционной власти непременно была бы вынуждена принимать меры, подрывающие капитализм. Он приводил пример борьбы за восьмичасовой рабочий день, спровоцировавшей в 1905 г. всеобщий локаут. Если бы такое повторилось при власти рабочей партии, то революционные рабочие, наверное, не сидели бы сложа руки, пока их семьи голодали. Они заставили бы рабочее правительство открыть предприятия. И поскольку рабочие сами бы запустили производство, то они управляли бы им уже на коллективной основе. Того же можно было ожидать в случае экономического кризиса, выбрасывающего на улицу массы трудящихся. Опять же трудящиеся заставили бы власть запустить производство под их контролем.  Вывод был следующим: буржуазно-демократическая революция в России могла победить только под руководством рабочего класса, но буржуазно-демократическая революция под руководством рабочего класса непременно переросла бы в социалистическую. Но Л. Троцкий, как вообще все российские марксисты, признавал, что в России отсутствовали условия для социализма.  Даже до того, как социалистические меры революционной власти споткнулись бы об экономическую и техническую отсталость страны, они столкнулись бы с непреодолимым политическим препятствием в форме оппозиции крестьян, которые, получив землю, не поддержали бы коллективист-ских мер рабочей власти. Крестьяне отвернулись бы от революции, изолируя рабочих и тем самым открывая путь к победе внутренних и внешних сил контрреволюции.  Согласно этому анализу, могло казаться, что революция в России обречена. Но так получалось, если анализ замыкался рамками России. Если же его расширить до международного уровня, то перспективы изменялись. К концу XIX века капитализм стал уже тесно интегрированной, взаимосвязанной мировой системой, к тому же раздираемой взрывоопасными противоречиями. Самым серьезным противоречием была интенсивная империалистическая конкуренция между крупными промышленными державами. Но война была лишь одним из возможных сценариев, способных развязать накопленные революционные силы на Западе. Были и другие. Сам пример революции в России мог послужить искрой для революционных пожаров за границей, особенно в странах Центральной Европы, где общество, как и в России, находилось под игом полуфеодальных монархий. Именно на международном уровне Троцкий видел выход из российской дилеммы – в поддержке победоносных революций в более развитых капиталистических странах, которые пришли бы на помощь российской революции, позволяя ей выработать подходящий компромисс с крестьянством и быстро преодолеть экономическую отсталость страны. Троцкий закончил свой очерк «Итоги и перспективы» (1906 г.) следующими сло-