Три российских революции начала 20 века

На съезде из 650 делегатов 390 были большевиками, 90 – левыми эсерами. Небольшое число делегатов было меньшевиками-интернационалистами, часть которых тоже покинула зал попозже. Всего за нескольких минут этой ночью Съезд принял два декрета, которые Временное правительство 8 месяцев отказывалось принять, несмотря на ясно выраженную волю подавляющего большинства народа. «Декрет о мире» предлагал немедленный демо-кратический мир всем правительствам, в то же время призывая трудящихся выступать против своих империалисти-ческих правительств. Тайные договоры Антанты были аннулированы и опубликованы вскоре после съезда. «Декрет о земле» отменил частную собственность на землю и передал ее в исключительное пользование тем, кто сам ее обрабатывал. Позже, этой ночью, Ленин  написал проект декрета о рабочем контроле, который дал фабзавкомам доступ ко всей документации предприятий и ко всем их складам и делал решения фабзавкомов обязательными для администрации и подлежащими отмене только решениямипрофсоюзов или Центрального Совета фабзавкомов.

Съезд избрал новое правительство, ответственное перед Съездом, – Совет Народных Комиссаров. Правительство состояло исключительно из большевиков с Лениным во главе. Левые эсеры и меньшевикиинтернационалисты отказались участвовать в правительстве без правых социалистов, а те не хотели и слышать о правительстве с участием большевиков. Как показало последующее формирование коалиции с левыми эсерами, у большевиков в октябре не было намерения монополизировать власть. Зато меньшевики и эсеры хотели исключить большевиков в пользу представителей имущих классов.

Меньшевики и эсеры, а за ними многие историки, враждебные Октябрьской революции, подчеркивают тот факт, что у Октябрьского революционного восстания отсутствовали внешние признаки народной революции: не было баррикад и уличных боев; даже забастовок не было; улицы не были переполнены воодушевленными, ликующими массами. И на самом деле, внешне Октябрьская революция резко отличалась от Февральской. Октябрьское восстание было военной операцией. Но его противники умалчивают о том, что лидеры восстания сами призывали рабочих оставаться на рабочих местах и не выходить на улицы. Троцкий особенно боялся после печального опыта июльских дней, что лишнее кровопролитие оттолкнет массы. Несмотря на глубокую классовую вражду, не было (по крайней мере, со стороны рабочих) той свирепости, которая впоследствии охватила участников Гражданской войны. С арестованными министрами обращались довольно мягко. Красногвардейцы, выехавшие навстречу генералу Краснову, который вел свои войска на Питер для подавления Советов, отпустили его под честное слово и не дали его же солдатам, узнавшим о намерениях своего командира, устроить над ним самосуд. (Краснов потом бежал на Кубань, где участвовал в организации Белой армии).

Н. Суханов, нещадно поносивший новое советское правительство в статьях в газете меньшевиков-интернационалистов «Новая жизнь», отмечал в своих «Записках», что меньшевики и эсеры еще долго после Октября утешали себя мыслью, что это был военный заговор, а не народное восстание. Но Суханов напоминал, что массам не-

чего было делать на улицах. «Это - особо счастливые условия нашего октябрьского восстания, из-за которых его доселе клеймят военным восстанием и чуть ли не дворцовым переворотом. Эти остроумные люди лучше бы смотрели и сказали: сочувствовал ли или не сочувствовал организаторам октябрьского восстания петербургский пролетариат? Был ли он с большевиками или большевики действовали независимо и против его воли? Был ли он на стороне совершившегося переворота или он был нейтрален, или был против него? Тут двух ответов быть не может. Да, большевики действовали по полномочию петербургских рабочих и солдат. И они произвели восстание, бросив в него столько (очень мало!) сил, сколько требовалось для его успешного завершения...

Виноват: большевики бросили  в него, по халатности или неловкости, гораздо больше сил, чем было необходимо. Но это не имеет никакого отношения к самому понятию восстания»¹⁰.

 В остальных местах  северной и центральной России  передача власти Советам прошла  без особых проблем. Только  в Москве Совет столкнулся  с продолжительным и кровавым  сопротивлением. Но это случилось  во многом из-за нерешительности  местных большевиков (о которой  предупреждал Ленин), поскольку ни  одна регулярная военная часть  не поддерживала Временное правительство.  К тому же, Московский Совет  поздно приступил к подготовке  восстания. Во время боев Совет  согласился на перемирие, что  привело к хладнокровной резне трехсот красногвардейцев, когда они выходили из Кремля. Пришлось еще неделю вести ожесточенные бои, чтобы сломить сопротивление, состоящее в основном из офицеров и кадетов (учеников военных училищ). На помощь москвичам поспешили вооруженные отряды рабочих из текстильных городов и деревень Центрального промышленного района, что помогло переломить ситуацию.

 В городах Урала и Сибири революция тоже не встречала значительного противодействия, и Советы взяли власть в основном бескровно. В Саратове и в Казани,  городах без значительной промышленности, были кратковременные вооруженные столкновения, но Советы преобладали. А в некоторых других непромышленных центрах вопрос о власти не решался вплоть до декабря месяца. Обычно хватало прибытия солдат по дороге домой с фронта, чтобы устранить сколько-нибудь серьезное сопротивление. Все попытки эсеров использовать Генеральный штаб армии в качестве базы для выступлений против Советов провалились. Советское правительство без особого труда завладело Штабом. Попытки отправить войска на Петроград с разных фронтов тоже не удались. Армия таяла на глазах и скоро вообще прекратила свое существование.

Главный город Центральной Азии, Ташкент, был красным оазисом, окруженным враждебными казаками и азиатскими племенами. На Кавказе Бакинский Совет без труда взял власть. Но в Грузии меньшевики преобладали,  благодаря поддержке крестьян. Они заявили, что отдадут власть только Учредительному собранию. В Киеве Совет принял решение о взятии власти в свои руки, но его подавили националистические силы, родственные эсерам, ко-торые провозгласили независимость Украины и тут же вошли в контакт с немецкими оккупантами. Влияние этого правительства ограничивалось националистической западной частью страны. На востоке, более промышленном и в основном русскоязычном, установилась Советская власть. В самой России главным антисоветским центром стали казацкие регионы Дона и Кубани, куда стекались царские офицеры, буржуазные политики, и разные зажиточные элементы общества. Там они организовали Добровольческую (то есть «белую») армию. 

К февралю 1918 г. Советам удалось установить свою власть почти во всех местах, где раньше была оппозиция, в частности на Украине и в казацких регионах. На короткое время Ленин мог думать, что гражданская война закончилась и наступило время мирного строительства. На самом деле настоящая гражданская война еще не на-чалась.

4.1 Разногласия внутри партии большевиков

13 сентября, во время Демократического  совещания, показавшего, что лидеры  ЦИК Советов не намерены порвать  с либералами и взять власть  в свои руки, В. Ленин начал  убеждать лидеров своей партии, что первоочередная задача партии  – организация восстания в  первый подходящий момент. В пламенных  письмах из своего подполья  он убеждал ЦК, что настал переломный  момент революции: большевики  составляют большинство в Советах  Петрограда и Москвы; солдаты  не могут больше ждать;  восстание  крестьян – свершившийся факт; большинство крестьянских делегатов на Демократическом совещании проголосовало против коалиции с кадетами и это означало, что несмотря на их привязанность к эсерам, они пойдут за рабочими, если те возьмут власть в столице. «Кризис назрел. Всё будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии большевиков стоит под вопросом. Всё будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту. Кризис назрел...¹¹

Однако Ленин и разделявший  его позицию Троцкий оказались  в меньшинстве. Большинство ЦК хотело участвовать в работе Предпарламента и дождаться созыва Учредительного собрания. Некоторые члены ЦК дошли  даже до того, что сожгли одно из ленинских  писем. Но рядовые члены партии и  рабочие массы не хотели ждать. Ленин угрожал, что выйдет из состава ЦК для ведения агитации в пользу восстания среди рядовых членов партии. Он рассылал экземпляры своих писем в питерскую, московскую, выборгскую и другие местные организации партии, призывая их оказать давление на руководство, где, как он отмечал, наблюдается нерешительность и тенденция заменить борьбу резолюциями. Местные конференции партии осуждали позицию руководства. Собрание партийных активистов в Петрограде в первой половине октября утверждало, что «защитная политика неверна. Необходимо наступление, чтобы немедленно искоренить контрреволюционное правительство»¹². 10 октября ЦК наконец принял решение о немедленной подготовке восстания.

Здесь, видимо, стоит подчеркнуть, что позиция Ленина победила только благодаря демократическому характеру партии в 1917 г. Будь партия большевиков такой, как впоследствии многие историки ее представляли (и какой партия на самом деле стала при Сталине), то есть крайне централизованной, дисциплинированной, авторитарной, то, наверное, не было бы Октябрьской революции. И если бы в Октябре партия не взяла на себя руководство восстанием, то революционная энергия рабочих и крестьян растрачивалась бы в ряде нескоординированных, стихийных выступлений, открывая путь для контрреволюции в форме военной или фашистской диктатуры, как случилось в Италии после ее «пропущенной революции» (la rivoluzione mancata) в 1919 г. (В Германии и в Австрии фа-

шизм тоже победил после «пропущенных» революций, но с промежутком в 10 лет.) Ленин убеждал ЦК партии, что не следует подчинять вопрос о восстании формально демократическим соображениям. Он считал, что раз трудящиеся классы показали на деле, что они стоят за новую революцию, то организация и время восстания перестали быть политически-ми вопросами и стали чисто техническими. Он утверждал, что было бы преступным подвергать восстание излишнему риску из-за каких-нибудь формальных соображений. В частности, опыт Революции 1905 г. научил, что если пропустить переломный момент революционного кризиса, не организовав восстания, то второго шанса не будет. Но Ленин также хотел поставить предстоящий Съезд Советов перед свершившимся фактом – свержением Временного правительства, чтобы избежать колебаний со стороны делегатов перед таким ответственным и действительно страшным шагом, как взятие на себя прямой ответственности за управление страной. Но, безусловно, главным соображением Ленина было его стремление опередить Временное правительство, которое, конечно же, не сидело бы сложа руки, пока Съезд решает отобрать у него власть.

Л. Троцкий придавал больше значения вопросу о формальной легитимности восстания. Он был лучше знаком с  настроением масс, чем Ленин, который  провел последние недели в подполье. Троцкий считал, что восстание  должно быть делом Советов, а не партийным  мероприятием. Это имело особое значение для солдат, которые поддерживали политику большевиков, но не имели с  партией давних органических связей, как рабочие. В конце концов был достигнут компромисс: Петроградский Совет совершит восстание, которое примет форму защитного действия против Временного правительства. И это произойдет до открытия Съезда Советов.

1Серов В. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. Москва, 2003 г.

2Radkey V. O. The Sickle under the Hammer. Нью-Йорк, 1963, с. 469-470.

3Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. М., 1992, с. 39.

4Троцкий Л.Д. Три концепции русской революции. 1939 ( www.bibliotekar.ru/rusTrockiy/16.htm).

5Гарви П.А. Записки социал-демократа (1906-1921). Ньютон-виль, США, 1962, с. 111

6Троцкий Л.Д. Итоги и перспективы. 1906 (www.1917.com/Marxism/Trotsky /SA/IP/Main.html).

7Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 7. С. 91–92.

8Кудели П. Ф. Ленинградские рабочие в борьбе за власть Советов в 1917 г. Ленинград, 1924, с. 122.

9Ленин В.И. ПСС. Т. 35, с. 2–3.

10Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 7. С.224–225.

11 Ленин В. И. ПСС. Т. 34, с. 280

12 Петроградская правда, 1922, №5. Цит. по: Первый легальный Петербургский комитет РСДРП(б) в 1917г. Москва-Ле-

нинград, 1927, с. 326.

5. Лекция профессора Б.Н.Миронова в Германском историческом институте Российские революции начала XX века в «условиях русского экономического чуда»

29 ноября 2011 г. в Москве, в ИНИОН  РАН, в конференц-зале Германского  исторического института, широко  известным в России и за  рубежом отечественным учёным  - доктором исторических наук, профессором СПбГУ, главным научным сотрудником СПбИИ РАН Борисом Николаевичем Мироновым была прочитана публичная лекция на тему «По классическому сценарию: русская революция 1917 года в условиях экономического роста и повышения уровня жизни».

 Слушателями были специалисты  в различных областях общественных  наук, аспиранты, студенты, а также  любители истории России.

 Опираясь на широкий круг источников и тонкие статистические расчеты, докладчик констатировал, что после Великих реформ 1860-х-начала 1870-х гг. в нашей стране произошло настоящее «экономическое чудо» - Россия вышла на первое место в Европе по темпам экономического роста, при этом уровень жизни населения существенно повысился (хотя и не так сильно, как хотелось народу). Подъём наблюдался во всех областях - в промышленности, сельском хозяйстве, науке, культуре. Самое удивительное, что одновременно быстро росла численность населения - почти на 2 млн. ежегодно, уменьшалась смертность, повышалась грамотность, индекс развития человеческого потенциала с 1860-х гг. до 1914 г. увеличился в 1,7 раза. Анализ развития пореформенной России привел докладчика к парадоксальным, на первый взгляд, выводам:

(1) Дискурс о кризисе  позднеимперской России, порожденном якобы неправильной политикой верховной власти, не соответствует исторической реальности.

(2) Российская монархия  была совместима с прогрессом  в течение всего периода империи. 

(3) Успехи и прогресс  не исключают революции. 

(4) Русские революции не  имели объективных предпосылок  в марксистско-ленинском смысле; их причины следует искать  не в провале, а в успехах  модернизации, в трудностях перехода  от традиции к модерну. 

 Б.Н.Миронов показал, что рост протестных движений в пореформенное время отражал не понижение уровня жизни, не кризис государства - в смысле его неспособности управлять страной, а явился плодом прогрессивных социальных изменений в обществе, последствием предоставленной экономической и гражданской свободы огромной массе прежде бесправных людей, результатом развития рыночной экономики и невероятного прежде роста потребностей и ожиданий.