Устная история

Оглавление

Устная история 2

Особенности исследований по устной истории. 7

Интервьюирование респондентов 10

Список литературы 12

Устная  история

«Устная история» — это новое научное  направление, интенсивно развивающееся  со второй половины ХХ в. Термин «устная  история» был введен еще Барбэ д’Оревилли (1852), однако получил распространение после работ профессора Колумбийского университета Аллана Невинса.

Существует  несколько определений термина  «Устная история»;

1. Устная история – научная дисциплина, в рамках которой с помощью интервью производится фиксация субъективного знания отдельной личности о прошлом.
2. Устная история – практика научно организованной устной информации участников или очевидцев событий, зафиксированной специалистами.
3. Устная история – это записанные на магнитофонную плёнку воспоминания людей о своей жизни и событиях прошлого, свидетелями которых они были.
4. Устная история – это научно организованная методика интервьюирования участников прошлого с целью записи и сохранения устными свидетельствами их персональных памяти и опыта.

Уже в древности создатели исторических сочинений прибегали к выявлению  фактов с помощью устных опросов  свидетелей и участников событий, или  просто тех, кто мог рассказать о  легендарном прошлом. Например, еще  античные авторы Геродот, Плутарх, Фукидид, средневековые хроникеры и древнерусские  летописцы использовали воспоминания очевидцев для создания своих  сочинений.

Дореволюционные российские историки и писатели, в  частности И.И. Голиков, В.Н. Татищев, А.С. Пушкин, Н.И. Надеждин, В.О. Ключевский, П.И. Бартенев также прибегали к  устным источникам (былинам, песням и  другим фольклорным произведениям). Так, во многом благодаря собранным  в Поволжье и Оренбуржье устным воспоминаниям  Пушкин написал свой единственный научный  исторический труд «История Пугачевского бунта».

Зарубежные  исследователи XIX века, такие как  Л. Драпер, Б. д’Оревилли, Х. Банкрофт, также немало занимались проведением устных интервью.

Однако  устная история получила статус научной  дисциплины только в ХХ веке. Предпосылки  ее становления сформировали два  важных фактора. Во-первых, развитие технических  средств, фиксирующих воспоминания о прошлом. И таким образом, с  помощью технических средств  устная история возродила древний  метод исторического исследования и создания источника, превратив  его из мифа в знание, в полноценный  исторический документ. Во-вторых, возникло антропологическое направление  в исторических исследованиях, сконцентрированное на изучение духовного и материального  мира людей во всех их аспектах. В  связи с тем, что историков  все больше интересовали биографии  рядовых участников истории и  судьбы тех социальных слоёв, которые  редко оставляют свои письменные воспоминания, метод магнитофонной  записи воспоминаний приобрел большее  распространение.

Становление устной истории как научной дисциплины обычно связывают с деятельностью  двух американцев. Первый из них –  историк Алан Невинс ввел в научный оборот термин «устная история» и стал инициатором создания огромной базы устных воспоминаний политических деятелей США. Второй американец – журналист Джо Гулд, который в 1942 г. объявил о грандиозном проекте по написанию книги под называнием «Устная история нашего времени». Он предполагал составить ее из записей рассказов разных людей. Данный проект хотя и не был реализован, но сама его идея вызвала значительный резонанс в западном обществе.

В 1948 г. в Колумбийском университете (Нью-Йорк) по инициативе Алана Невинса создали Кабинет устной истории, и таким образом устная история получила статус научной дисциплины. В 1967 г. в США организовали Ассоциацию исследователей устной истории,

  Заметным событием в развитии  и пропаганде методов устной  истории явилась книга английского  историка Пола Томпсона «Голос прошлого. Устная история» («The Voice of the Past: Oral History», 1977). Томпсон - один из пионеров устной истории в Великобритании.  В 1971 году вместе со своими помощниками он создал уже упомянутый выше журнал «Устная история» («Oral History»), двумя годами раннее его же стараниями возникло британское Общество устной истории. Томпсон - профессор университета Эссекса, в котором устная история впервые обрела академический статус. Книга Томпсона состоит из двух частей. Первую составляют обзорные теоретические и исторические разделы («История и общество», «Историки и устная история», «Достижения устной истории», «Источники», «Память и личность»), вторую - главы практической направленности («Проекты», «Интервью», «Хранение и отбор», «Интерпретация. Создание научной работы»). В последних содержится огромное количество практических советов по сбору и обработке интервью вплоть до «Руководства по биографическому интервью» с вариантами примерных вопросов к респондентам. Томпсон в своем труде делает акцент на характерном для устной истории «смещении фокуса», на внимании к голосу простого человека, на сближении с микроисторией (локальной историей).К настоящему времени в США, Канаде, Австралии и Бразилии издается около десятка журналов по устной истории. Одним из самых популярных среди ученых является «Oral History Review» (США). С 1997 г. на трех языках выпускает свой журнал «Words and Silence» («Слова и молчание») Международная ассоциация устной истории.

В целом развитие зарубежных исследований в рамках устной истории можно  разделить на три больших периода. С 1948 г. – до середины 1960-х гг. проводилось  активное тиражирование и пропаганда устной истории как новой дисциплины. Сформировались основные ее направления: политическая биография, социальная история, «фабрикация» истории бесписьменными сообществами. В данное время устная история оказалась полезна и  для стратегического планирования политиками в отношении тех или  иных стран. Так, во второй половине 1940-х  – начале 1950-х гг. был осуществлен так называемый Гарвардский проект – политико-социологическое исследование, в рамках которого было опрошено около 2 тысяч советских граждан в американской зоне оккупации Германии. С 1 тыс. из них провели еще и углубленное интервью. Таким образом, устные ответы о социально-политической обстановке в СССР дополнялись данными американской разведки и других источников.

На  втором этапе, с конца 1960-х – до середины 1970-х гг., на первый план в  устной истории выдвигаются исследования маргинальной среды, «людей с обочины».

Третий, нынешний этап развития устной истории, начался с конца 1970-х годов. Он отличается накоплением методологического  багажа, теоретических разработок в  области устной истории и созданием  многочисленных «устных архивов». Среди западных исследователей, получивших известность на ниве устной истории, можно назвать П. Томпсона (Великобритания), Ф. Жутара и Д. Берто (Франция), Р. Грила и Ч. Моррисей (США), Л. Нитхаммера и А. фон Плато (Германия), С. Лейдесдорфа и Я. Талсма (Нидерланды), Л. Пассерини и А. Портелли (Италия), М. Виланову (Испания), Э. Мейера (Мексика), Чанг Е (Китай).

В Советском Союзе одним первых серьезных устных историков являлся  ученый-филолог из Московского государственного университета Виктор Дувакин (1909 – 1982), который первоначально собирал воспоминания, беседуя с людьми, знавшими поэта В.В. Маяковского. Впоследствии тематика записей значительно расширилась: он записал на магнитную пленку беседы с 850 респондентами, деятелями науки, литературы и искусства. В 1991 году на основе его коллекции в структуре Научной библиотеки МГУ создали раздел устной истории.

На  сегодняшний день в целом ряде университетов за рубежом и у  нас, в России, существуют и активно  работают научно-исследовательские  центры устной истории.

Примером  исследовательской работы в области  устной истории на общественных началах  является создание коллекции интервью с ветеранами Великой Отечественной  войны в рамках интернет-проекта «Я помню» Артема Драбкина (биолог по образованию). На основе собранных материалов Драбкин издает серию книг «Я дрался… (на Т-34, По-2,…)», основанных на устных воспоминаниях.

Устная  история, как правило, развивается  в двух направлениях, либо фиксирует  воспоминания великих деятелей и  подробности знаменательных событий, либо реконструирует жизнь, менталитет простых, незаметных людей, и даже маргиналов. В любом случае, перед нами неофициальная  история, зачастую без цензурных  запретов, и тем, она ценна, потому что дает возможность увидеть  прошлое «снизу», с точки зрения отдельной личности.

Возможности и перспективы развития устной истории  заключается в нескольких направлениях деятельности исследователей.

1. Она позволяет проводить коллективные массовые комплексные исследования с вовлечением большого количества исследователей и свидетелей прошлого.
2. устная история может сохранить и реконструировать историю «людей с обочины», которую нельзя создать, опираясь только на письменные документы.
3. дает большие возможности для формирования огромной базы информации с целью организации новых архивов и источниковой базы.
4. предоставляет материал для других отраслей исторической науки — исторической антропологии, исторической психологии, исторической герменевтики;
5. обеспечивает трансляцию систем ценностей и культурно-семантического кода от поколения к поколению.

Таким образом, можно констатировать, что  устная история – самостоятельная  научная дисциплина, в рамках которой  с помощью других наук создаются и анализируются новые персональные исторические источники и на этой основе происходит реконструкция прошлого.

Особенности исследований по устной истории.

Данный исследовательский метод  имеет ряд особенностей, которые  необходимо учитывать при использовании  результатов работы устных историков, привлечении в качестве исторического  источника созданных ими текстов. Прежде всего, это высокая степень  субъективности материалов, полученных в результате интервьюирования. Ведь рассказчик не просто добросовестно  вспоминает и излагает то, что он вспомнил. Он при этом как бы переживает прошлое заново, и неизбежно «забывает» что-то «неудобное» для себя, а  что-то, напротив, выпячивает и делает центральным местом своего рассказа, хотя, в действительности, степень  объективной значимости данных событий  может быть незначительной. Рассказчик своим повествованием как бы творит историю, создает ее, моделирует свое прошлое в соответствии с мировоззрением, политическими и культурными  установками, особенностями своей  биографии и социальной роли, психологическим  настроем и психическим состоянием. При этом отношение к событиям у автора воспоминаний может изменяться, и не факт, что в 70 лет человек  воспроизведет свои реальные эмоции, мысли, чувства, которые когда-то обуревали  его как современника событий 40-50-летней давности.

Имея дело с рассказами живого человека, нельзя забывать о свойствах характера  и темперамента рассказчика. Так, человек, склонный к депрессии или разочарованный в жизни, скорее всего не станет разукрашивать  радужными красками свою биографию, и не обратит внимания на позитивные моменты в описываемых событиях или явлениях. Или же, наоборот, дополнит рассказ разными фантастическими  деталями и подробностями, изображая  себя героем и мудрецом, в качестве психологической компенсации за пережитые в прошлом неудачи. Все вышесказанное можно назвать «произволом рассказчика» и отнести к любому устному свидетельству. Но это только одна сторона особенностей устной истории.

Есть и другая проблема — проговоренный  рассказчиком текст подвергается мощному  воздействию со стороны интервьюера. Он может направлять ход повествования  вопросами, которые он ставит. Он задает эмоциональный тон опроса, может  сознательно провоцировать своего контрагента или же уводить его  в сторону от каких-то тем. Своими высказываниями и даже выражением лица он способен задать эмоциональную оценку того, что он слышит, что заставит рассказчика либо ориентироваться  на нее, либо попытаться опровергнуть. И то, и то неизбежно нарушает объективность рассказа. По-этому, устная история обязательно становится в какой-то мере продуктом со-вместной деятельности рассказывающего, и того, кому рассказывают.

Тем более, что при расшифровке записи и ее переводе с магнитофонной ленты на бумагу у историка возникает соблазн подредактировать, подправить текст, сделать его «более правильным» — и в смысловом отношении, и в грамматическом. При этом ученый выступает как бы соавтором текста. И это привносит в него много субъективных элементов, умаляет значение рассказа как исторического источника.

 Перед исследователем также  встает проблема так называемых  «матричных текстов» — когда  респондент выдает за свое  мнение, переживание или личное  свидетельство стандартный, чуть  ли не официальный текст, который  он усвоил и считает собственным  мнением. Эффект от использования  подобных матричных текстов иногда  бывает просто поразительным  — ученые доказали, что часть  мемуаров об истории революции  и гражданской войны на самом  деле основаны на поздних художественных  фильмах (например, «Чапаев», «Ленин  в Октябре»). При этом подмена  в сознании авторов воспоминаний  своих личных впечатлений чужим  и малодостоверным «матричным  текстом» произошла так давно,  что респондент не всегда в состоянии осознать, что просто транслирует когда-то навязанную ему извне точку зрения.

Важно также учитывать отражение  гендерных, этнических и политических проблем в устных свидетельствах, по «какую сторону баррикад» находился респондент. Важен здесь и менторский аспект: нередко автор воспоминаний специально строит свой рассказ, чтобы «поучить» современное поколение, высказать мысли, наболевшие оценки нынешней жизни и ситуации в стране через противопоставление современному «негативу» «позитивной» истории своего поколения (или — наоборот, противопоставить своей загубленной государством судьбе молодежь наших дней, не понимающую своего «счастья»). Все это вызывает субъективный отбор материала, которым делится респондент, и задача искусного интервьюера — с помощью вопросов ненавязчиво, но максимально смягчить подобные эффекты.

Отдельной проблемой в устной истории  является вопрос об авторстве документа, получающегося в результате транскрибирования  интервью. Под транскрибированием понимается процесс создания письменной формы  записанного с помощью аудиотехники текста. И здесь важно, чтобы выделяемые при транскрибировании смысловые  фрагменты, паузы, пустоты, эмоциональный  фон совпадали с тем, что действительно  было проявлено респондентом при  интервьюировании, а не субъективным восприятием корреспондента. Транскрибирование, таким образом, выступает первым этапом интерпретации, толкования документа. Учитывая, что другие историки будут  пользо-ваться в основном текстами, переведенными в письменную форму, а не аудиозаписями, очень велика степень ответственности создателя этой письмен-ной формы — фактически он выступает соавтором респондента.