Внешняя политика Павла I

 

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3

1. ПОКРОВИТЕЛЬСТВО  НАД МАЛЬТИЙСКИМ КАТОЛИЧЕСКИМ  ОРДЕНОМ СВЯТОГО ИОАННА 5

2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПАВЛА I В ЕВРОПЕ 8

2.1. Итальянский и Швейцарские походы Павла I 8

2.2. Русско-французский союз 10

3. ПОХОД ПАВЛА I НА ИНДИЮ 13

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 17

СПИСОК  ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 19

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Новая эпоха в истории  внешней политики России – эпоха  длительной, ожесточенной и драматичной  борьбы с агрессией революционной  и постреволюционной Франции  – открывается в 1796 году царствованием  Павла I, сына Екатерины II.

На рубеже XVIII и XIX столетий лежит четырехлетнее царствование Павла.

Новый император был противоречивой личностью с элементами взбалмошности и психологической неустойчивости. Долгое время среди историков господствовало убеждение, что Павел I обладал всеми признаками душевной болезни и это непосредственно отражалось на его политике, в том числе и внешней, которая якобы была в высшей степени непоследовательной и даже абсурдной. Его короткое правление (1796 – 1801) считалось чуть ли не случайным эпизодом в истории России, слабо связанным с предыдущим и последующим периодами.

На первый взгляд кажется, будто весь смысл деятельности Павла  сводился к осуществлению навязчивой идеи – отменить, уничтожить, исправить, предать забвению все, что создано  ненавидимой им матерью, и хорошее  и плохое.

Современники и историки, принимавшие высоко результативную внешнюю политику Екатерины II за некий эталон, не могли простить Павлу отхода от нее. Эти упреки не совсем обоснованы. После короткой «миролюбивой» паузы, которую, кстати говоря, держала Екатерина II по отношению к Французской революции, Павел I присоединился ко второй коалиции и тем самым довел до логического конца военные приготовления своей матери, то есть продолжил ее курс.

Далее последовал крутой поворот  к союзу с Наполеоном против Англии, послуживший главным поводом  для обвинений в адрес Павла  в пренебрежении к российским интересам и для объявления его  сумасшедшим. При этом, однако, меньше обращаются к причинам, побудившим к такому шагу, и вовсе не задумываются над вопросом – а как бы поступила  на его месте Екатерина II после того бесцеремонного обращения с Россией, какое позволили себе ее союзники? Невозможность проверить реальность такой альтернативы не дает основания вообще отрицать ее, как абсурд.

Цель данного реферата: дать краткую характеристику внешней  политике Павла I.

 

Для реализации данной цели необходимо выполнить следующие  задачи:

1. Рассказать о покровительстве над Мальтийским католическим орденом Святого Иона.
2. Рассмотреть Итальянский, Швейцарский походы Павла I и русско-французский союз.
3. Рассмотреть Индийский поход Павла I.

 

1. ПОКРОВИТЕЛЬСТВО  НАД МАЛЬТИЙСКИМ КАТОЛИЧЕСКИМ  ОРДЕНОМ СВЯТОГО ИОАННА

 

«Мальтийская политика»  Павла I была не только не всегда понятна  его современникам, но ее неверно  трактуют до сих пор. Обратим внимание на следующий малоизвестный исторический факт. Сын Павла I Николай I, будучи уже  императором, никак не мог понять, почему его отец – русский православный Царь – был провозглашен в Санкт-Петербурге Гроссмейстером католического ордена, зависимого от Святого Престола в  Риме. Его сомнения продолжались до тех пор, пока известный русский  дипломат барон Брюннов не разъяснил ему: Император Павел надеялся собрать под знамена Мальтийского Ордена все живые силы старой Европы, материальные и моральные, военные и религиозные, чтобы повсюду противопоставить социальный порядок и христианскую цивилизацию идеям разрушения, порожденным Французской революцией.

В 1797 году Павел I принял на себя обязанности протектора Мальтийского ордена. Это звание налагало на него известные обязанности по отношению  Ордена, особенно когда в июне следующего года молодой французский Бонапарт захватил Мальту.¹

Внешнее принятие им под  свое покровительство Мальтийского католического ордена Святого Иоанна производило впечатление, мягко выражаясь, не вполне обдуманного шага. Оно ко многому обязывало, тогда как и без этого бремени у России хватало хлопот. Не стоит всерьез относиться и к официальной монтировке – бескорыстная защита справедливости: в Европе было немало других государств, где Россия имела куда больше оснований учреждать свою опеку, ссылаясь на моральное право защищать попранную справедливость. А тут какая-то Мальта, да еще и католическая. Все дело, однако, заключалось в том, что это была именно Мальта – важнейший стратегический пункт в Средиземноморье, объект соперничества великих держав.² Владение островом открывало слишком большие возможности, чтобы стремиться к нему из сугубо альтруистических чувств или из личных причуд. Не исключение также, что, учитывая антиреволюционные настроения католичества, Павел I хотел использовать Мальтийский орден в качестве организационно-идеологической базы для борьбы против безбожной французской республики, низвергающей троны и алтари. Все это позволяет высказать предположение, что политика Павла в мальтийском вопросе обуславливалась не его личной воодушевленностью, а прагматическими расчетами. Вместе с тем безоглядная импульсивность, с какой он ринулся решать мальтийские дела, тем самым связав себя оп рукам и ногам, придавала всему предприятию несколько параноидальную окраску при наличии вполне здравой сути.³

Когда Наполеон захватил Мальту по пути в Египет, Павлу ничего не оставалось, как вступить в войну  против Франции на стороне второй коалиции – Австрии, Англии, Турции и Неаполя. Если данный шаг был  исторической неизбежностью, то ошибка Павла заключалась не в том, что  он его сделал вообще, а в том, что он, заведомо ограничив себе свободу действий, был вынужден сделать  его раньше того времени, когда это  могло бы принести больше пользы для  России, чем для ее эгоистических  союзников. Павел выступил в качестве соучастника, который больше жертвует и рискует, а не в качестве арбитра, который рискует меньше, а получает столько, сколько ему нужно. Он взял на себя значительные тяготы войны, которая  пока еще не была «русской» войной, а велась в интересах Австрии  и Англии, что убедительно подтверждается бесцеремонным поведением Венского и Лондонского кабинетов, использовавших Россию самым потребительским образом. Однако упрекать Павла по поводу недостатка таланта не стоит. Он был таким, каким  был, в результате чего случилось  то, что случилось. Из этого и нужно  исходить в оценки его деятельности.⁴

Вторая коалиция являлась не объединением против общего врага, а «самым странным и нелепым» из всех французских союзов, раздираемых  внутренними противоречиями.

В 1798 году Павел отправил 40-тысячный корпус для помощи австрийцам Северной Италии и Швейцарии, а затем 17-тысячный корпус для помощи англичанам в Голландии. Ни одна из этих территорий не принадлежала к числу жизненно важных для России, но зато они входили  в сферу влияния и систему  обороны Австрии и Англии. Одна жаждала восстановить свое господство в Италии, другая – прибрать к  рукам Голландию, не тратя сил  на другие театры войны. В этом смысле более оправданной для Петербурга была успешная русско-турецкая морская операция по освобождению Ионических островов от французов. В ходе экспедиции под командованием Ф. Ф. Ушакова там, при его деятельном участии, была создана Республика Семи Соединенных островов с весьма демократичной Конституцией. Преобразовательная работа Ушакова, приложившего свою руку к разработке ионической Конституции, еще раз свидельствовала о том, что абсолютные монархии России не настаивали на своих идеологических предпочтениях, когда дело шло о внешнеполитической пользе. А польза виделась в необходимости противопоставить французской диктатуре на островах национальные представительные учреждения и прослыть подлинным освободителем ионических греков.

Затем русский флот направился к берегам южной Италии, где  высадил десант, который после  упорных боев овладел Неаполем, а  позже вступил в Рим. На этом морская  компания Ушакова закончилась. Сама по себе она была славной и во многом уникальной. Ни до, ни после нее  русские военные корабли не действовали заодно с турецкими.⁵

Таким образом, блестящий  средиземноморский поход Ушакова  не принес Павлу ощутимых выгод, ибо  на повестке дня европейской дипломатии доминировали нерусские задачи, которым  он себя вольно или невольно подчинил.

 

2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПАВЛА I В ЕВРОПЕ

2.1. Итальянский и Швейцарские походы Павла I

 

По восшествии на престол  Павел I объявил о своем намерении отказаться от политики завоеваний и даже осудил разделы Польши как преступления. Тут же последовали конкретные меры. Из Грузии были отозваны русские войска, посланные туда Екатериной для войны с Персией в ответ на разорение Тифлиса иранским правителем Ага-Мухаммед-ханом в 1795 году. Была прекращена подготовка к походу за границу на помощь Австрии и Англии, воевавшим с Францией. Первые шаги Павла I представляли собой резкий контраст и демонстративный разрыв с энергичной внешней политикой его матери. Однако он свернул внешние дела не столько в отместку матери, сколько из желания сосредоточиться на внутренних делах, которые обстояли не блестяще. Семь войн Екатерины (три с Польшей, две с Турцией, и по одной с Швецией и Ираном) надорвали казну. Войска, финансы, экономика требовали улучшения.⁶

Но все же европейские  реалии не позволили Павлу I удержаться в стороне.

Более бесполезным для  России, при всей их впечатляющей яркости, оказались невероятные подвиги  русских войск под командованием  А. В. Суворова в Северной Италии и  Швейцарии.

Цель Итальянского и Швейцарского похода состояла в том, чтобы разгромить французские войска и выйти к  границам Франции.⁷

Малым числом и большим  умением он нанес ряд сокрушительных поражений французам, с минимальными потерями отчаянно прорвался из казавшегося безнадежным окружения. Формально Суворов находился в подчинении у австрийского главнокомандующего императора Франца I, озабоченного не столько достижением победы над Францией, сколько территориальными приобретениями для Австрии. К русскому войску он относился как сугубо техническому инструменту, достойному лишь того, чтобы немилосердно и расточительно распоряжаться им во имя высших австрийских интересов. Франц I предпочитал рисковать не своими войсками, а русскими. Им доставались самые опасные предприятия, их предательски оставляли один на один с многократно превосходящими силами противника. Фактически Суворову противостояли не только французские армии, но и махровый австрийский эгоизм, глупость и трусливая бережливость в отношении собственных, немецких запасов «пушечного мяса». Победы знаменитого русского полководца были добыты вопреки бездарному руководству и малодушному поведению австрийцев. Ему постоянно ставили палки в колеса приказами, преследовавшими не крупные стратегические цели, а явно захватнические, отвечавшие лишь имперским замыслам Вены, а не интересам коалиционной борьбы с Францией.⁸

Так, овладев Северной Италией, Суворов предложил смелый план наступления  на южную Францию с последующим  движением на Париж. Вместо этого  ему приказали идти на Швейцарию  для подкрепления австрийских войск, то есть для обеспечения там политического  господства Вены. Причем австрийское  командование не задумывалось над тем, с какими естественными препятствиями  и с каким риском попасть в  полное окружение сопряжен переход  в Швейцарию через снежные  горные перевалы. Более того, в самой Швейцарии небольшой корпус Римского-Корсакова был брошен австрийцами на произвол судьбы, в результате чего поражение от неприятеля, имевшего трехкратное численное преимущество.⁹

В довершение ко всему Венский  кабинет бесцеремонно распорядился плодами побед Суворова в Италии. Вместо того, чтобы вернуть отвоеванный у французов Пьемонт сардинскому королю, как того ожидал Павел I, Австрия послала туда своего губернатора. В конце концов русский император, рассерженный своекорыстной политикой своего союзника, порвал с ним отношения и отозвал Суворова с войсками в Россию. Последствия не замедлили сказаться. Весной 1800 года генерал Бонапарт разбил австрийцев у Маренго и вернул Франции власть над Италией. По Люневильскому договору 1801 года Австрия признала также присоединение к Франции левого берега Рейна, Бельгии и Люксембурга, ее вассалитет над Швейцарией и Голландией.¹⁰

Русско-английская экспедиция с целью выбить французов из Голландии (1799 г.) вообще носила характер авантюры со стороны Павла I. И тут, как и в случае с австрийцами, оказалось, что 17-тысячный русский корпус отправился на край Европы проливать свою кровь за британские интересы. В результате ошибки английского главнокомандующего герцога Йорского соединенные войска потерпели тяжкое поражение. Впрочем, в отличие от России, Англия вышла из этой истории не с пустыми руками, а стала хозяйкой всего голландского флота, после чего она уже не проявляла особого рвения в выполнении своего союзнического долга.

Тем самым, Павел I попал в глупое положение. Не имея никаких территориальных притязаний, он вступил в антифранцузскую коалицию во имя общеевропейских целей, руководствуясь, так сказать, «высокими», идеалистическими побуждениями, в то время как его союзники решали собственные, большей частью экспансионистские задачи. Получалось, что он жертвовал своей армией только для того, чтобы Австрия захватила Северную Италию, а Англия посадила своего ставленника на голландский престол.¹¹

Таким образом, блестящие подвиги Суворова, достойно украсившие мировую историю военного искусства, оставляют чувство досады по поводу их практической бесполезности.