Внешняя политика России в конце XVII-первой четверти XVIII в

28 мая — 3 июня. Сосредоточение русских войск под Азовом. Начало осады Азова.

12 июня. Занятие русским флотом позиции перед устьем Дона для преграждения турецким судам прохода к Азову.

14 июня. Появление перед Азовом турецкого флота в составе 6 кораблей и 17 галер с десантом в 4000 чел., присланного в помощь азовскому гарнизону. Турецкий адмирал, заметив русские суда, остановился в отдалении и в течение последующих 14 дней находился в совершенном бездействии. 28 июня турки решились подойти к берегу и высадить десант, но как только русские галеры «якоря вынимать стали чтоб на них ударить и они то видя тотчас, парусы подняв, побежали»{173}. В дальнейшем турецкий флот уже не принимал никаких действий, чтобы спасти осажденную крепость.

18 июля. Сдача русским войскам Азова{174}.

30 сентября. Торжественный вход победителей Азова в Москву. На триумфальных пирамидах красовались две надписи: «В похвалу прехрабрых воев морских» и «В похвалу прехрабрых воев полевых», кроме того, на одной из картин был изображен бог морей Нептун с символической надписью: «Се и аз поздравляю взятием Азова и сам покоряюсь»

 

 

 

 

 

 

 

 

1.2. «Великое посольство» 1697-1698 гг. Цели и результаты.

 

Цели Великого посольства

Посольству предстояло выполнить  несколько важных задач:

1. Заручиться поддержкой европейских стран в борьбе против Османской империи и Крымского ханства;
2. Благодаря поддержке европейских держав получить северное побережье Черного моря;
3. Поднять престиж России в Европе сообщениями о победе в Азовских походах;
4. Пригласить на русскую службу иностранных специалистов, заказать и закупить военные материалы, вооружение;
5. Знакомство царя с жизнью и порядками европейских стран.

Однако практическим его  результатом стало создание предпосылок  для организации коалиции против Швеции.

Намеченные места посещения

Согласно приказанию царя посольство направлялось в Австрию, Саксонию, Бранденбург, Голландию, Англию, Венецию, и к Папе Римскому. Путь посольства шёл через  Ригу и Кёнигсберг в Голландию  и Англию, из Англии посольство возвратилось назад в Голландию, а затем  оно посетило Вену; до Венеции посольство не доехало.

 

 

Начало великого посольства

9 — 10 марта 1697 года посольство отправилось из Москвы в Лифляндию. В Риге, которая тогда была владением Швеции, Пётр хотел осмотреть укрепления этой крепости, но шведский губернатор, генерал Дальберг, отказал ему в просьбе. Царь очень сильно рассердился, назвал Ригу «проклятым местом», но кое-что важное для себя подметил: уезжая в Митаву, он написал в Москву о Риге так:

Ѣхали мы черезъ городъ и замокъ, гдѣ солдаты стояли въ пяти мѣстахъ, было ихъ меньше 1,000 человѣкъ, а сказываютъ, что всѣ были. Городъ укрѣплен гораздо, только не додѣлан. Зѣло здѣсь боятся, и въ городъ и иныя мѣста и съ карауломъ не пускаютъ, и мало пріятны.

Пренебрежение приличиями не осталась безнаказанным для коменданта и  вынудило его искать оправдания перед  своим королем.

Посольство двинулось через  Курляндию в Бранденбург, объехав  стороной Польшу, где было междуцарствие.

В Либаве Пётр покинул посольство и морем отправился в Кёнигсберг, куда прибыл 7 мая после пятидневного морского путешествия на корабле  «Святой Георгий» (отплытие 2 мая). В  Кёнигсберге Пётр I был радушно  принят курфюрстом Фридрихом III (который  позднее стал прусским королём Фридрихом I).

Так как Пётр I прибыл в Кёнигсберг инкогнито, поселили его не в городском  замке, а в одном из частных  домов на Кнайпхофе.

Через несколько лет после возвращения  из Великого посольства на острове  Котлин началось строительство крепостей. Проект этих крепостей был утверждён  лично царём, и был составлен  по образцу крепости Фридрихсбург, которую Пётр осматривал в Кёнигсберге. До наших дней от этой крепости сохранились  только главные ворота, однако они  были построены в середине XIX века в ходе модернизации вместо старых^[2].

Следовавшее сухопутным путём посольство отставало от Петра, поэтому в  Пиллау (ныне Балтийск), чтобы не терять времени, царь стал учиться артиллерии у прусского подполковника Штейтнера  фон Штернфельда. Учитель выдал  ему аттестат, в котором свидетельствовал, что «господинъ Петръ Михайловъ вездѣ за исправнаго, осторожнаго, благоискуснаго, мужественнаго и безстрашнаго огнестрѣльнаго мастера и художника признаваемъ и почитаемъ быть можетъ.» ^[1]

Кроме изучения артиллерии, Пётр много  веселился и развлекался. В местечке Коппенбрюгге Пётр познакомился с двумя  очень образованными дамами того времени — с курфюрстиной ганноверской Софией и её дочерью Софией-Шарлоттой, курфюрстиной бранденбургской.

Но дело не ограничивалось одними развлечениями и учёбой. Как известно, курфюрст Бранденбурга Фридрих III Гогенцоллерн планировал объявить себя королём Восточной  Пруссии, что позволило бы ему  резко повысить свой статус в Священной  Римской империи, что и было осуществлено несколько лет спустя. В преддверии этого события Фридрих предложил  Петру заключить оборонительный и наступательный союз, однако царь ограничился устным обещанием военной  поддержки. В составленном договоре речь шла исключительно о торговле — праве России провозить свои товары в европейские страны через территорию курфюршества, а Бранденбургу — в Персию и Китай по российской территории. Первая (тайная) встреча между Петром I и Фридрихом III состоялась 9 мая.

Польский вопрос

В Бранденбурге Петра больше всего  волновал вопрос, касавшийся Польши. Во время Великого посольства в Речи Посполитой после смерти Яна Собеского  началось междуцарствие. Кандидатов на престол было много: сын покойного  короля Яна, Иаков Собеский, пфальцграф Карл, герцог лотарингский Леопольд, маркграф баденский Людовик, внук папы Одескальки, французский принц Конти, курфюрст саксонский Фридрих Август II и несколько  польских вельмож. Главными претендентами  были Конти и Август.

Отношения России к этому избранию были просты: кто бы ни был на польском престоле — всё равно, лишь бы до заключения общего мира с турками Польша не выходила из священного союза четырёх держав; поэтому Россия должна была противиться только одному кандидату — принцу Конти, потому что Франция находилась в дружественных отношениях с Османской империей и враждебных к Австрии. Польша с королём-французом легко могла подчиниться французской политике, и действительно, французский посланник заявил польским вельможам обещание султана заключить с Польшею отдельный мир и возвратить ей Каменец-Подольский, если королем будет избран французский принц. Так как это заявление очень усиливало французскую партию, то Пётр в посланном польским панам из Кёнигсберга письме заявил, что, если польские вельможи будут продолжать поддерживать принца Конти, то это очень сильно скажется на взаимоотношениях России с Речью Посполитой.^[3]

17 июня совершились двойные выборы: одна партия провозгласила Конти,  другая — курфюрста саксонского. Это ещё больше отразилось на внутреннем положении страны: противоборство двух враждующих партий только усилилось. Приверженцы Августа сильно опирались на царскую грамоту, в их поддержку Пётр прислал ещё другую того же содержания; поэтому саксонская партия начала брать явный перевес. Чтобы поддержать Августа, Пётр выдвинул к литовской границе русское войско. Эти действия Петра позволили саксонскому курфюрсту вступить в Польшу и короноваться, приняв католичество. При этом он дал ему слово оказывать России поддержку в борьбе с Османской империей и Крымским ханством.

 

Великое посольство в Голландии

Добравшись в начале августа 1697 года до Рейна, Пётр по реке и каналам спустился до Амстердама. Голландия давно уже привлекала царя, и ни в какой другой стране Европы тех времён не знали так хорошо Россию, как в Голландии. Голландские купцы были постоянными гостями единственного русского морского порта того времени — города Архангельска. Ещё при царе Алексее Михайловиче, отце Петра, в Москве было большое количество голландских ремесленников; первые учителя Петра в морском деле, с Тиммерманом и Кортом во главе, были голландцы, много голландских корабельных плотников работало на воронежских верфях при строительстве кораблей для взятия Азова. Амстердамский бургомистр Николаас Витсен был в России ещё при царе Алексее Михайловиче и ездил даже на Каспий. Во время своего путешествия Витcен завязал прочные отношения с московским двором; он исполнял поручения царского правительства по заказу судов в Голландии, нанимал корабельщиков и всяких мастеров для России.

Не останавливаясь в Амстердаме, Пётр отправился в Заандам, небольшой  городок, славившийся множеством верфей и кораблестроительных мастерских. На другой день царь под именем Петра  Михайлова записался на верфи  Линста Рогге.

В Заандаме Пётр жил в деревянном домике на улице Кримп. После восьмидневного пребывания в Заандаме Пётр перебрался в Амстердам. Через бургомистра  города Витзена он выхлопотал себе разрешение работать на верфях Ост-Индской  компании.

Узнав о страсти русских гостей к кораблестроению, голландская  сторона заложила на амстердамской  верфи новый корабль (фрегат «Пётр  и Павел»), над строительством которого трудились волонтёры, в том числе и Пётр Михайлов. 16 ноября корабль был успешно спущен на воду.

Одновременно, была развёрнута деятельность по найму иностранных специалистов для нужд армии и флота. Всего  было нанято около 700 человек. Было закуплено  и оружие.

Но не одним кораблестроением занимался  Пётр в Голландии: он ездил с Витзеном и Лефортом в Утрехт для свидания с штатгальтером нидерландским  Вильгельмом Оранским. Витзен водил  Петра на китобойные суда, в госпитали, воспитательные дома, фабрики, мастерские. Пётр изучил механизм ветряной мельницы, посетил писчебумажную фабрику. В анатомическом кабинете профессора Рюйша царь присутствовал на лекциях  по анатомии и особенно заинтересовался  способами бальзамирования трупов, чем славился профессор. В Лейдене  в анатомическом театре Бургаве  Пётр сам принимал участие в вскрытии трупов. Увлечение анатомией в  будущем послужило причиной создания первого российского музея — Кунсткамеры. Помимо этого Пётр изучил технику гравировки и даже сделал собственную гравюру, названную им «Торжество христианства над исламом».

Четыре с половиной месяца Пётр провёл в Голландии. Но царь был недоволен  своими наставниками-голландцами. В  написанном им предисловии к Морскому регламенту, Пётр так объясняет причину  своего недовольства:

На Остъ-Индской верфи, вдавъ  себя съ прочими волонтерами въ наученіе корабельной архитектуры, государь въ краткое время совершился въ томъ, что подобало доброму плотнику знать, и своими трудами и мастерствомъ новый корабль построилъ и  на воду спустилъ. Потомъ просилъ тоя  верфи баса Яна Поля, дабы училъ  его пропорціи корабельной, который  ему черезъ четыре дня показалъ. Но понеже въ Голландіи нѣтъ на сіе мастерство совершенства геометрическимъ образомъ, но точію некоторыя принципіи, прочее же съ долговременной практики, о чемъ и вышереченный басъ сказалъ, и что всего на чертежъ показать не умѣетъ, тогда дѣло ему стало противно, что такой дальній путь для сего воспріял, а желаемаго конца не достигъ. И по нѣсколькихъ дняхъ прилучилось быть его величеству на загородномъ дворѣ купца Яна Тессинга въ компаніи, гдѣ сидѣл гораздо невеселъ ради вышеописанной причины, но когда между разговоровъ спрошенъ былъ: для чего такъ печаленъ, тогда оную причину объявилъ. Въ той компаніи былъ одинъ англичанинъ, который, слыша сіе, сказалъ, что у нихъ, въ Англіи, сія архитектура такъ въ совершенствѣ, какъ и другія, и что краткимъ временемъ научиться можно. Сіе слово его величество зѣло обрадовало, по которому немедленно въ Англію поѣхал и тамъ черезъ четыре мѣсяца оную науку окончилъ.^[1]

 

 

 

Великое посольство в Англии

По личному приглашению английского  короля Вильгельма III, который одновременно являлся правителем Голландии, Пётр в начале 1698 года посетил Англию.

В Англии Пётр пробыл около трёх месяцев, сначала в Лондоне, а потом, главным  образом, в Дептфорде, где на королевской  верфи под руководством известного английского кораблестроителя и  политика Энтони Дина (старшего) пополнил своё кораблестроительное образование.

В Англии он вёл тот же образ  жизни, что и в Голландии. В  Лондоне, Портсмуте, Вуличе осматривал арсеналы, доки, мастерские, музеи, кабинеты редкостей, часто ездил на военные  корабли английского флота, детально рассматривал их устройство. Раза два  Пётр заходил в англиканскую церковь, был на заседании парламента. Пётр I посетил Гринвичскую обсерваторию, Монетный двор, Английское королевское  общество, Оксфордский университет. Царь изучил технологию изготовления часов. Считается, что он встречался с Ньютоном.

Однако, как заметил В. О. Ключевский:

По-видимому, у Петра не было ни охоты, ни досуга всматриваться в  политический и общественный порядок  Западной Европы, в отношения и  понятия людей западного мира. Попав в Западную Европу, он прежде всего забежал в мастерскую её цивилизации и не хотел идти никуда дальше, по крайней мере, оставался  рассеянным, безучастным зрителем, когда ему показывали другие стороны  западноевропейской жизни. Когда он в августе 1698 г. возвращался в отечество с собранными за полтора года путешествия впечатлениями, Западная Европа должна была представляться ему в виде шумной и дымной мастерской с её машинами, молотками, фабриками, пушками, кораблями и т. д.^[1]

При своём визите английскому королю Пётр оставил совершенно без внимания прекрасную картинную галерею Кенсингтонского  дворца, но очень заинтересовался прибором для наблюдения за направлением ветра, находившимся в комнате короля.

Написанный во время этой поездки  в Англию Готфридом Кнеллером  портрет стал примером для подражания. Портреты Петра I, написанные в кнеллеровском  стиле, получили широкое распространения  в XVIII веке.

Тем не менее, не надо думать, что Пётр совершенно не замечал, кроме технической, никаких других сторон западноевропейской жизни.

Проведя три месяца в Англии, Пётр переехал в Голландию, но после пустых переговоров направился в Вену.

Политические переговоры в Голландии  не удались — голландцы не согласились встать на сторону России в конфликте с Османской империей. Выдающийся историк С. М. Соловьёв в своей книге «История России с древнейших времён» объяснил это тем, что