Ярослав Мудрый как государственный деятель

После долгого  периода мирных отношений с Византией  Русь при Ярославе начала в 1043 г. новую  войну с великой империей. Поводом  послужила расправа с русскими купцами  в Константинополе.

Большая русская  рать под началом старшего сына Ярослава Владимира двинулась на ладьях к  Константинополю. Но у западных берегов  Черного моря флот попал в бурю, которая разметала и потопила часть русских судов. Около шести  тысяч воинов во главе с воеводой Вышатой высадились на сушу, другие морем двинулись обратно.

Узнав об этом, император Константин Мономах приказал преследовать русский флот и уничтожить сухопутное войско. Но в морском  сражении русы нанесли поражение грекам и лишь после этого двинулись на родину.

Судьба сухопутной рати была трагичной. Греки окружили и взяли в плен отряд Вышаты, многих ослепили и отпустили восвояси для устрашения Руси.

Лишь в 1046 г. Русь заключила новый мирный договор  с Византией. В знак возобновления  дружеских связей между двумя  странами был устроен брак византийской принцессы, дочери Константина Мономаха, и четвертого сына Ярослава — Всеволода. В 1053 г. у молодой четы родился  сын, которого назвали в честь  деда Владимиром, а в христианстве дали ему, как и деду, имя Василий. Это и был будущий великий  киевский князь Владимир Мономах.

Этот брак лишь подчеркнул, как вырос за последние  десятилетия международный авторитет  Руси. Русь поистине стала европейской  державой. С ее политикой считались Германская империя, Византия, Швеция, Польша, Норвегия, Чехия, Венгрия, другие европейские страны. На востоке вплоть до низовьев Волги у нее теперь практически не было соперников.

Рост международного престижа Руси подтверждали и другие династические браки киевского княжеского дома. Все сыновья Ярослава были женаты на владетельных принцессах — Византии, Польши, Германии. Его дочери были выданы замуж за правителей разных стран. Старшая, Анна — за французского короля Генриха I, Анастасия — за венгерского короля Андрея, младшая, красавица Елизавета, — за норвежского короля Гарольда.

Границы Руси простирались от Карпат до Камы, от Балтийского  моря до Черного. Периметр территории Древней Руси равнялся 7000 км. К середине XI в. там жило около 4 миллионов человек.

4. Церковь и религия при Ярославе. Митрополит Иларион.                Печерские святители

Во времена  Ярослава христианская церковь получила на Руси более широкое распространение  и приобрела определенный вес  в обществе. Этому способствовал  и сам великий князь, который, по отзывам современников, отличался  большой набожностью, знанием церковных  сочинений. При жизни он получил  прозвище «Мудрый».

Ярослав заложил  великокняжеский монастырь святых Георгия и Ирины—в честь христианских святых, своего и своей жены. Монастыри  стали появляться повсеместно и  в больших городах, и в сельской местности, знаменуя дальнейшее распространение  христианства и упрочение роли церкви в обществе.

В середине 50-х гг. XI в. под Киевом возник знаменитый Печерский монастырь. У истоков  его создания стоял Иларион, священник великокняжеской церкви в селе Берестове, загородной резиденции великих князей. Иларион был глубоко верующим человеком. Свои молитвы к Богу он возносил в уединении, уходя с этой целью на берег Днепра, где выкопал себе пещеру в горе и проводил там долгие часы в молитвах, размышлениях и посте. «Мужъ благъ, и книжникъ, и постникъ», — говорит о нем древний источник.

Илариону принадлежит ряд произведений, написанных в 40—50-е гг. Первое место среди них занимает блестящий памятник идеологии и культуры XI в. «Слово о законе и благодати». По существу, в этом произведении Иларион, ставший после русско-византийской войны первым русским митрополитом, излагает государственно-идеологическую концепцию Древней Руси, концепцию, которая повлияла на мировоззрение других русских авторов XI в. Совокупно они создали идеологическое обоснование места Руси в мировой истории, определили роль киевской великокняжеской власти в системе мировой государственности, ее значение для русских земель, подчеркнули значение русской церкви.

Именно тогда, в 40-е гг. XI в., на Руси впервые возникла концепция о закономерной связи  Руси с мировой историей, с мировыми державами. Вся обстановка XI в. требовала  создания таких государственно-идеологических концепций.

Представляется, что в «Слове» Илариона концепция о связи Руси с «мировыми державами» и трактовка Руси как наследницы римского величия, римского царства прозвучали совершенно слитно. Сквозь церковную фразеологию Иларион проводит мысль о равенстве и тождестве действий Владимира I с римскими апостолами.

А далее следует  патетический пассаж о Руси: «Не  в худе бо и неведоме земли владычьствоваша, нъ въ Русьце, яже ведома и слышима есть вьсеми четырьми коньци земле».

О Византии в этом ряду нет ни слова, но Русь, Владимир сопоставлены с великими римскими вероучителями, а хвала Владимиру  идет на фоне прославления подвигов его  предков — языческих князей, не раз ставивших Византию на грань  катастрофы, и это тоже нельзя признать случайным упоминанием.

Иларион сравнивает Владимира I с римским императором Константином Великим («подобьниче великааго Коньстаньтина»), потому что киевский князь, как и он, утвердил веруво всей земле, а «не въ единъмъ съборе» (т. е. на церковном соборе). Как Константин со своей матерью Еленой принес свой крест из Иерусалима и утвердил веру в Римской империи, так и Владимир со своей «бабою» Ольгой принес крест «от нового Иерусалима» — града Константина и утвердил веру в Русской земле. Его дело продолжал сын — «благоверный каган» Ярослав, укрепивший силу и могущество Руси.

Следует обратить внимание и на такую антивизантийскую тенденцию «Слова» Илариона, как стремление подчеркнуть самостоятельность и независимость решения Владимира крестить Русь. Не Византия, не ее церковные иерархи побудили Русь к принятию христианства, хотя в действительности это стало одним из условий межгосударственного соглашения Руси с Византией в 987 г., а побуждение свыше, божественное озарение Владимира.

Не случайно Иларион называет и Владимира, и Ярослава Мудрого каганами, обращаясь к высокому титулу восточного происхождения, равному по своему значению титулу царя, и тем самым подчеркивая высокие политические претензии Руси XI в.

Эту линию  продолжили позднейшие современники Илариона, видные авторы XI в., в частности Иаков Мних в своей «Памяти и похвале Владимиру» и знаменитый Нестор в своих сочинениях, в том числе «Повести временных лет».

С именем Илариона связан и первый церковный «Устав» Ярослава, т. е. система церковной юрисдикции, отнесение к ведомству церкви ряда дел, связанных с семейным и брачным правом. Это были нормы, которые помогали формированию семьи, укреплению моногамии в противовес языческому многоженству, освящению частной собственности, повышению авторитета центральной власти. «Устав» вводил запрет на умыкание невест, защищал честь девушки, строго наказывал родителей за принуждение детей к вступлению в брак. Новый церковный судебник защищал честь женщины, давал ей более широкое представительство в суде. Церковь выступала в «Уставе» защитником христианской нравственности, призывала к гуманизму, умеряла жестокие нравы ранних веков русской истории.

Личность  Ярослава Мудрого. Ярослав Мудрый вошел  в русскую историю не только как  крупный государственный деятель. Он показал себя и как человек, сумевший преодолеть самого себя. Не обладая  физической силой, будучи хромым, Ярослав  был смелым воином и бесстрашно вел  вой ско в бой. Родившись еще в языческой среде, он стал истым христианином. Отодвинутый историей на задворки, являясь всего лишь четвертым сыном Владимира, он сумел пробиться к великокняжескому престолу и сохранить его в течение почти 35 лет. Имея полуграмотного язычника-отца и мать — Рогнеду, которую Владимир вскоре вместе с детьми отослал из Киева и заставил жить в глуши, он стал одним из образованнейших людей своего времени.

Великий князь  показал себя человеком исключительно  разносторонним. Ярослав остался  в истории как крупный градостроитель. При нем в Киеве был построен новый «Ярославов город», и Киев намного расширил свои пределы. Были воздвигнуты многочисленные церкви. В то время в Киеве уже насчитывалось  около 400 церквей. В честь побед  над врагами Ярослав выстроил так называемые «Золотые ворота», поражавшие иностранцев своим великолепием. Его строительный размах выходил  далеко за пределы русской столицы. Он основывал города на Волге и  берегах Балтики, на южных границах Руси. Мы уже упоминали и Ярославль, и Юрьев.

Великий князь  был ревностным поборником образования, открытия школ, развития грамотности. При нем были созданы первые библиотеки, получила признание и поддержку переводческая деятельность. Многие книги древних авторов, сочинения византийских отцов церкви и историков были переведены на славянский язык.

Сам Ярослав  любил беседовать со знающими и грамотными людьми, охотно встречался со священнослужителями, вел с ними долгие разговоры на богословские темы. Его не случайно называли «Книгочеем» и «Мудрым».

Ярослав Мудрый умер в 1054 г. на 76-м году жизни, в ореоле русской и международной славы, почитаемый тогдашним обществом, любимый  своими многочисленными сыновьями  и дочерьми. Перед смертью он сам разделил Русскую землю между сыновьями, оставил свой престол старшему сыну Изяславу и наказал остальным не вступать во владения других братьев.

Вторым по значению становился князь, получивший в управление Чернигов, третьим —  Переяславль; были поделены и другие стольные города. За каждым из них стояла округа с другими городами и селами.

Кажется, теперь была выработана новая и прочная  система единства Руси — передача великокняжеской власти по старшинству. Старший в роду становился великим князем. Наследие по прямой линии отступило перед патриархальным, чисто семейным принципом. Однако такой подход к престолонаследию имел серьезные изъяны. Великие князья старались передать престол не старшим после них братьям, а своему старшему сыну. К тому же передвижение князей из владения во владение по старшинству не всегда совпадало с желанием населения, что порождало острые общественные конфликты. Наконец, пока были живы сыновья Ярослава, все было ясно. Но после их смерти старший в роду порой вовсе не являлся сыном великого князя. Династия дробилась, что создавало невероятно запутанные ситуации с наследием великокняжеского престола.

5. Государственная власть. Становление  раннефеодальных отношений. Города. Торговля. Армия

В XI в. во главе  Руси, как и прежде, стояли великие  киевские князья, которые были уже  не первыми среди других князей, а полноправными правителями  страны. Прежних мужей племенных  княжений именовали боярами. Они  составляли верхушку дружинного слоя, старейшую дружину. Низшим слоем  была младшая («молодшая») дружина, где состояли люди менее знатные, более молодые. Но и те и другие являлись слугами великого князя. Они исполняли его различные поручения — в военном деле, управлении страной, суде и расправе, сборе дани и податей, в области дипломатических отношений с другими государствами.

В услужении  князя были и личные слуги, личная дружина, так называемые отроки и  детские. Все они были членами  младшей дружины и в то же время  оказывали различные услуги как в великокняжеском дворце, так и в княжеских делах. Дружины, старшая и младшая, прежде выполнявшие чисто военные функции, с конца X и в течение всего XI в. все более сливаются с аппаратом управления, превращаясь в рычаг государственной власти.

В городах  князь опирался на бояр-посадников, в армии —- на воевод, тысяцких, которые также являлись, как правило, представителями видных боярских родов.

Сам же великий  князь пользовался большой властью. Он руководил войском, организовывал  оборону страны и направлял все  завоевательные походы, нередко как  верховный военачальник шел впереди  своего войска. Великий князь руководил  всей системой управления страной и  судопроизводством. Его власть была разнообразной и комплексной. И  чем больше распадались, исчезали остатки  старого родоплеменного строя, тем  более возрастала роль великого князя  и его аппарата управления в центре и на местах.

В чьих интересах  действовал князь? Конечно, прежде всего он выражал интересы верхушки общества — бояр, младших дружинников, богатого купечества, духовенства. Эти слои были наиболее близки к княжеской власти, были прежде всего заинтересованы в ней для защиты своих привилегий и доходов. Но эти люди были одновременно наиболее жизнеспособной, динамичной частью общества. Его прогресс осуществлялся в основном за счет их организаторских усилий, личных способностей. Поэтому их союз с властью был естественным и закономерным.

В то же время  княжеская власть выражала интересы всего общества в целом, так как  осуществляла оборону страны от иноземных  вторжений, поддерживала порядок внутри страны, карала за уголовные преступления, насилие против личности, защищала права собственности, на которых  держалось и прогрессировало  общество. К тому же, несмотря на развитие в обществе социальной розни, в нем  еще четко не обозначились отдельные  классы, социальные слои. Основная часть  общества состояла из лично свободных  людей, и княжеская власть выражала их интересы в целом.

На Руси XI—XII вв. сохранялось еще немало порядков старого строя. Так, в городах  при решении важнейших вопросов традиционно собиралось вече, куда приходили все свободные жители. Их волеизъявление имело большое  значение при формировании политики великого князя или его вассалов, стоящих во главе отдельных княжеств. Веча были продолжением старых народных собраний. И хотя на них заправляли в основном наиболее влиятельные, богатые  горожане, веча сохранили свои народные черты. Судебные разбирательства в  сельской местности производились  непременно в присутствии представителей местных крестьянских общин. А это  тоже говорило о сильных корнях родоплеменного быта.

Да и в  самой великокняжеской власти, в  условиях ее передачи от одного властелина к другому не было еще стройности и четкого порядка: несмотря на завещание  Ярослава, власть в период XI—XII вв. передавалась и по старшинству, и по завещанию, и по наследованию от отца к сыну, и благодаря призванию князя  жителями того или иного города — центра княжества. Порой княжеская власть захватывалась и надолго удерживалась силой. Все это свидетельствовало об отсутствии прочного и строгого ее регламентирования, говорило о переходном, неустойчивом характере всего общества.