Культурология Эдуарда Маркаряна

Культурология Эдуарда Маркаряна

Эдуард Маркарян выделяет следующие основные принципы исследования культуры: а) понимание человеческого общества как универсальной адаптивно-адаптирующей системы; b) понимание человеческой деятельности как специфического проявления информационно управляемой жизненной активности; с) понимание культуры как супербиологической универсальной технологии человеческой деятельности, ее адаптивного и оптимизационного механизма; d) понимание динамики культурной традиции как универсального механизма воспроизведения и изменения человеческих обществ и основного носителя жизненного опыта, проявляющегося в процессах формирования, действия и трансформации любых групповых паттернов деятельности. Маркарян рассматривает культуру как специфический механизм человеческой деятельности и эволюционной самоорганизации социальной жизни. “Две идеи, - пишет он, - представляют для меня наибольшую ценность. Одна — это идея культурологии как интегральной науки культурных феноменов, предложенная Лесли Уайтом. Вторая — это идея культуры как специфического средства человеческой адаптации.”[1] Главная функция культуры, по Маркаряну — это сделать возможным существование социальной жизни человеческих существ как особой естественной самоорганизующейся живой системы. Естественные системы в их глубоком первоначальном философском смысле — это прежде всего такие системы, которые управляются объективными законами. Соответственно культура — это особый феномен, который делает возможным проявление фундаментальных и объективных законов в социальной жизни человека.

Особенно важно,считает Эдуарл Маркарян, понять взаимосвязь между культурологией и социологией. “Социология — это обобщающая наука о коллективных и индивидуальных субъектах человеческой деятельности. Что касается культурологии, то это обобщающая наука о супербиологическом модусе этой деятельности. Принципы динамики традиции помогают мне существенно углубить развиваемую мною концепцию культуры как системы. Представление о культуре как о системной формации и о ее динамике невозможно без учета взаимосвязей креативных потенциалов личности и его культуры с социокультурными условиями. Я считаю неоправданной оценку универсально-технологического понимания культуры как подхода, абстрагирующегося от субъективно-личностного аспекта культуры. Напротив, благодаря принципам этого понимания, личность, креативный потенциал ее культуры, обосновывается как крайне важное связующее звено эволюционной самоорганизации человеческой социальной жизни. Принцип пропорционально коррелятивного изучения главных/общих и локальных идентичных свойств и черт культурной эволюции.”[2]

Маркарян выступает против идентификации традиции и культуры, что, по его мнению, часто имеет очень негативные последствия для развития обоих понятий. Культура, рассматриваемая в системно эволюционной перспективе, очевидно, является специфическим модусом социальной самоорганизации, универсальной технологией человеческой деятельности, состоящей из супербиологических средств реализации этой деятельности. Культурная традиция является одним из средств культуры. “Но это специфическое всепроникающее и всеохватывающее культурное системное средство. Будучи коллективным паттерном человеческой деятельности, она является носителем целого ряда крайне важных универсальных (внутри общества) функций социально эволюционной самоорганизации. Это прежде всего универсальные регулирующие, стабилизирующие, репродуцирующие и изменяющие функции. Все эти функции становятся понятными в свете вышеупомянутого фундаментального свойства систем жизни. Это свойство отражает их способность аккумулировать, передавать и трансформировать приобретенный опыт для организации и эволюции жизни. Культурная традиция, рассматриваемая с этого угла зрения, является специфическим механизмом культуры, призванным упорядочивать и структурировать социальный жизненный опыт через стереотипизацию “культурных мутаций” (новаций).”[3]

С эволюционной точки зрения решающей методологической проблемой единой теории информации является разработка последовательно интегрального подхода к самой сущности систем биологической и социокультурной самоорганизации. Она обнаруживается в трансформационных циклах специфического вида информации — жизненном опыте. “Я принимаю точку зрения, что информация вообще как феномен выявляется как специфический модус самоорганизации и интеракции систем жизни. С этой точки зрения существует два основных модуса интеракции и самоорганизации систем: энергетический и информационный. Первый модус достаточен для неживых естественных систем. Что касается живых систем, то их появление рядом с энергетическим модусом требует разработки качественно нового модуса, основанного на способности к перцепции, аккумуляции, трансмиссии и трансформации информации. В результате применения этого подхода к социокультурному типу самоорганизации жизни был разработан ряд взаимосвязанных интегральных теоретических моделей... Первая среди них — это инвариантная модель деятельности живых систем. Она определяется как информационно управляемая деятельность, призванная обеспечивать самоорганизацию живых систем в определенных условиях окружения. Вторая — модель многоаспектных систем, рассматривающая процесс жизнедеятельности с трех точек зрения: субъекты деятельности, поля деятельности и технологии деятельности. Эта модель, в особенности, позволяла различать фундаментальный структурный компонент любой формации жизни, ее первоначальные классы элементов. Разработка концепции универсальной технологии, посредством которых культурные системы как адаптивно-оптимизационные механизмы поддержания жизни выполняют свои регулирующие, управляющие, репродуктивные и трансформационные эволюционные функции, позволяющие создавать третью интегральную модель. Интегральные принципы динамики культурной традиции и динамика репродукции живых систем становятся дальнейшим логическим развитием теоретических потенциалов указанных моделей... Я полагаю, что категория “жизненный опыт” может выполнять сегодня функцию одного из основных “интеграторов концепций” биологического и социокультурных типов организации жизни, призванных соединить теоретические основания биологических и социальных наук.”[4]

Выделение адаптивной функции в качестве генераль­ной “позволяет, на наш взгляд, заложить теоретический фундамент для создания приближенной к реальным процессам функционирования и развития общества системной модели культуры. Исходя из этих функций, укажем на два взаимно предполагающих друг друга направления человеческой активности, обусловливающих и интегрирующих в конечном итоге все возможные виды и формы культуры, безотносительно к тому, на каком основании они могут быть выделены. Мы имеем в виду направленность регулирующей человеческой деятельности, ориентированной на упорядоченное взаимодействие социальной системы с внешней средой и на упорядочение самой социальной системы как целостного организма. Соответственно этим двум ориентациям мы и вычленяем три подсистемы культуры, две из которых обращены к внешней среде, третья — к самой социальной системе. Очень часто, говоря о внешней по отношению к обществу среде, подразумевают природу. Но ограничение внешней среды природным окружением явно неправомерно, ибо любое общество обычно существует в окружении других обществ. Эти два качественно различных вида среды, окружающих те или иные общества, предполагают и качественно различные подсистемы культуры, благодаря которым осуществляется упорядоченное взаимодействие рассматриваемых обществ с данными видами сред. Первую из этих подсистем можно назвать природно-экологической культурой. Она представляет собой способ адаптации общества к биофизическому окружению путем его соответствующего преобразования. Фундаментом данной подсистемы выступает культура материального производства. Вторая подсистема культуры также имеет экологический характер, если исходить из понимания экологии как науки о взаимодействии живых (в широком смысле этого слова) систем со средой. Поэтому можно назвать общественно-экологической. В целом она служит проявлением имеющей более общий характер культуры межобщественных (межплеменных, межгосударственных и т. д.) связей и взаимодействий. Но рассматривается эта культура в данном случае в перспективе деятельности того или иного общества, в контексте его социально-исторического окружения. Поэтому общественно-экологическую культуру можно охарактеризовать как способ упорядоченного взаимодействия рассматриваемого общества с иными обществами, с которыми оно вступает в контакт путем институционализированных мирных (дипломатических, технических, научных, торговых и др.) и военных средств. Теперь относительно третьей подсистемы культуры, которая выделяется путем рассмотрения человеческой деятельности, направленной на под держание самой социальной системы в качестве интегрированного целого. Ее можно назвать социорегулятивной подсистемой культуры. Чтобы сделать понятной необходимость выделения данной подсистемы, прежде всего отметим, что любое конкретное общество представляет собой определенное множество человеческих индивидов, взаимодействующих в пределах некоторого ограниченного пространства окружающей среды с целью удовлетворения своих потребностей. Именно в этой деятельности индивидов следует видеть внутренний источник самодви­жения и активности социальной системы.”[5]

Определяющей для выработки общего типа культуры общества является ее природно-экологическая подсистема. Это объясняется тем, что она служит выражением прежде всего культуры материального производства, то есть культуры той области деятельности, благодаря которой осуществляется специфический обмен веществ между обществом и природной средой. А этот обмен веществ является основным каналом получения источников свободной энергии, необходимых для упорядочения общественной жизни и ослабления в ней энтропийных процессов, то есть, дезорганизации. С этой точки зрения природно-экологическая подсистема культуры включает в себя средства, благодаря которым осуществляется непосредственное человеческое воздействие на природную среду и ее освоение. Что касается средств, с помощью которых осуществляется распределение и потребление произведенных продуктов, то они включаются в состав социорегулятивной подсистемы культуры. Общественно-экологическая подсистема культуры близка по своим функциям социорегулятивной подсистеме. Обе они непосредственно связаны с регуляцией деятельности людей и образуемых ими групп, входящих не только в конкретно рассматриваемое общество, но и в те, с которыми оно непосредственно и опосредованно взаимодействует. При этом взаимодействии используются качественно особые регуля­тивные средства.

Если изучение природно-экологической подсистемы культуры дает возможность понять, каким образом осуществляются характерные для общества негэнтропийные (упорядочивающие) и адаптивные процессы при его взаимодействии с биофизическим окружением, то при анализе социорегулятивной подсистемы культуры и образующих ее компонентов исследователь обнаруживает те непосредственные механизмы, благодаря которым происходят процессы реализации этой энергии в ходе функционирования и развития общества. В данной подсистеме культуры сосредоточены как бы основные нервные узлы культуры, позволяющие ей осуществлять свои многообразные функции и достигать упорядочивающего и адаптивного эффекта, носящего, как уже отмечалось, весьма противоречивый характер. Благодаря социорегулятивной подсистеме культуры человеческая деятельность на самых различных своих уровнях стимулируется и мотивируется. Наряду с обще­нием чрезвычайно важным средством является потребле­ние продуктов культуры. Именно через эти постоянно функционирующие каналы человеческим индивидам в процессе их социализации и последующей жизни прививаются соответствующие потребности и ценности, в частности нравственные и эстетические установки и идеалы.

Одной из важнейших черт чело­веческой деятельности является ее совместный, коопери­рованный характер, предполагающий объединение усилий множества индивидов для достижения определенных со­циально значимых целей. Социорегулятивная подсистема культуры как раз и создает возможности для осуществления этой функций. Непосредственным механизмом, обеспе­чивающим соответствующую организацию деятельности, является институционализация (социальное упорядоче­ние в рамках любых общественных объединений) отно­шений и поведения индивидов в самых различных облас­тях. Именно благодаря институционализации человеческие действия социально программируются и координи­руются.

Сутью институционализации является установление определенных правил действия и обеспечение выполнения этих правил путем введения соответствующих норм и санк­ций. Институционализация является универсальным средством упорядочения совместной деятельности людей. В результате институционализации отношений людей по­следние в соответствующих нормальных ситуациях оказы­ваются в состоянии предвидеть действия друг друга, а это создает исходные предпосылки для организации общест­венной жизни и понижения ее энтропии (неупорядоченно­сти). Благодаря социорегулятивной подсистеме культуры человеческая деятельность не только стимулируется и координируется, но и воспроизводится. Это становится возможным в результате накопления исторического общественно значимого опыта путем выражения его в соответствующих групповых стереотипах деятельности и передачи их из поколения в поколение.

Маркарян рассматривает культуру как самоорганизующуюся систему. “Ключевой признак самоорганизующихся систем состоит в их способности активно стремиться к некоторому результату, “руководствуясь” определенными информационными программами. Рассмотренные под этим углом зрения любые информационные программы (будь то генетически закодированная наследственная программа биологической популяции, условно-рефлекторная модель действия организма, программы деятельности, основанные на механизме сознания и выраженные в культурной традиции исторической общности людей, или программы, закладываемые в те или иные технические кибернетические устройства) действуют по принципу “опережающего отражения”. Будучи основаны на “учете” вероятности наступления соответствующих событий, они направлены на приспособление к предвидимым условиям будущего.”[6]

Маркарян ставит проблему соотношения человеческой деятельности и культуры, исходя из общих законов самоорганизации. “Сегодня появилась необходимость четко определить смысловую нагрузку, которую несет понятие “деятельность” в современном научном знании. Сделать это можно в том случае, если будет правильно решен вопрос, является ли употребление одного и того же понятия в разных науках чисто формальным, или действительно существует нечто принципиально общее у биологических и социокультурных систем. Как нам представляется, этим общим является информационная организация осуществления активности живых систем. С этой точки зрения деятельность в самом общем смысле может быть охарактеризована как информационно направленная активность живых систем, возникающая на основе адап­тивно-избирательного отношения к среде обитания и призванная путем удовлетворения потребностей данных систем осуществлять функцию их самосохранения. Объективной основой подобной характеристики деятельности является отмеченный ключевой инвариантный признак самоорганизующихся систем. Что касается методологического значения подобной трактовки данного понятия, то оно в современную эпоху многопланового и все более усиливающегося процесса интеграции наук об обществе и природе может выполнить важные научно-интегративные функции.”[7]