Культурология Эдуарда Маркаряна

Особое значении для характеристики культуры как целостного объекта научного исследования имеет разработка понятия “способ деятельности”. “Мы исходили из того, что при рассмотрении процесса деятельности любой объективированный элемент культуры так или иначе призван служить средством ее актуализации (стимуляции, программирования, реализации, физического жизнеобеспечения и т. д.), а тем самым включаться в понятие “способ деятельности”. Следует отметить и другой существенный момент, обусловливающий неправомерность дифференциации общего определения культуры на способ и результат человеческой деятельности. Прежде всего заметим, что далеко не каждый результат человеческой деятельности может и должен быть интерпретирован в качестве продукта культуры. Например, следы от костра являются непосредственным результатом человеческой деятельности. Но можно ли их рассматривать в качестве продуктов культуры? В подавляющем большинстве случаев следы от костров не относятся к продуктам культуры, а являются побочными результатами человеческой деятельности. Введение понятия “побочный результат человеческой деятельности” очень важно для анализа многообразных результатов этой деятельности и отделения продуктов культуры от не относящихся к ней результатов человеческой деятельности. Следует, однако, отметить, что в определенных ситуациях различие между ними оказывается не столь очевидным. Это можно показать на том же примере следов от костра. Напомним об обычае некоторых племен отмечать следами костра границы своих пастбищ. Подобное использование дает основание интерпретировать следы от костра не как побочный результат человеческой деятельности, а именно как непосредственный продукт культуры. В связи с этим встает вопрос о критерии, в соответствии с которым одно и то же явление в одних случаях следует относить к продуктам культуры, а в других не следует. В качестве такого критерия мы предлагаем считать выполнение тем или иным явлением функции надбиологически выработанного средства осуществления человеческой деятельности. В последнем примере следы от костра выступают в качестве элементов культуры именно в силу того, что они специально были оставлены для отделения одной территории от другой и тем самым непосредственно вписываются в процессы человеческой деятельности в качестве одного из знаковых средств осуществления. Когда же подобные следы остаются в качестве непреднамеренных отпечатков активности лю­дей, то они выступают не как элементы культуры, а как побочные результаты человеческой деятельности. Приведенный пример свидетельствует о важном значении функционального подхода при исследовании явлений культуры. Подход к ним с точки зрения самой их природы (субстрата), играя важную роль в познании, при их характеристике оказывается явно недостаточным. Ранее было показано, что социокультурная природа физически совершенно идентичных явлений (в частности, костра) может иметь качественно различный характер в процессах осуществления человеческой деятельности. Как нам представляется, учет интегративно-познавательного потенциала функционального подхода крайне важен как для анализа культуры в целом, так и для тех или иных ее подсистем, в частности морали. Дифференциация и интеграция функций различных элементов одного и того же класса явлений—это две взаимополагающие стороны единого познавательного процесса. Как было сказано, одним из важнейших средств интеграции исследуемых объектов является выделение генеральной для них функции.”[8]

Итак, “выделение генерального свойства любого проявления культуры — служить специфическим средством человеческой деятельности — как раз и позволяет интегрировать данные проявления в единый класс безотносительно к их структурным различиям, независимо от того, выражают ли они процессы психики, поведенческие акты или объективированные продукты. Именно подобная функциональная характеристика позволяет зачислять в один класс объектов такие различные явления, как, например, орудия труда и обычаи. Между тем, несмотря на всю пестроту и субстратную разнокачественность составляющих культуры, она представляет собой определенную единую систему. Образуется эта система благодаря процессам человеческой деятельности и вписанности различных элементов культуры в общее процессуальное поле активности в качестве соответствующих средств ее осуществления. Именно это и дает основание для данной выше интерпретации способа деятельности. Итак, явления, выражаемые понятиями “способ деятельности” и “средство деятельности”, в предлагаемой концептуальной схеме системно связаны между собой как целое и его элементарная составляющая в процессах осуществления деятельности. При культурологической, а также общенаучной интерпретации слова “способ” мы должны постараться максимально освободиться от тех порой весьма жестких ассоциаций, которые закреплены в нашем сознании в связи с обычным его использованием, и рассматривать как общее понятие, интегрирующее две основные составляющие процесса осуществления деятельности, — средства как объективированные формы, которые используются в этом процессе, и умение их актуализировать.”[9]

Маркарян писал: “Понимание культуры как специфического способа человеческой деятельности, способа существования людей, имеющего конечную адаптивную и когэнтропийную природу, может послужить началом для методологически эффективного решения проблемы установления как общего предмета теории культуры, так и истории культуры. Термин “способ деятельности” понимается в широком значении, несводимым лишь к навыкам, умению, а предполагающим так же и охват многообразных объективных средств осуществления активности людей... Изучения истории общества сквозь призму понятия “способ деятельности” позволяет абстрагировать вполне определенный культурный срез, элементами которых выступает комплекс внебиологически выработанных средств, благодаря которым действия людей особым образом стимулируются, программируются, воспроизводятся. К ним относятся социогенные потребности, знания, орудия труда, юридические установления, одежда, пища, жилища и множество других явлений. Все они системно объединяются в единый структурный ряд, благодаря тому, что выполняют общую функцию средств осуществления соответствующих звеньев человеческой деятельности... Этнические культуры представляют собой исторически выработанные способы деятельности, благодаря которым обеспечивалась и обеспечивается адаптация различных народов к условиям окружающей их природной и социальной среды.”[10]

Здесь необходимо отметить, что российской культурологии существую два основных, соперничающих друг с другом направления. Первое из них близко к дескриптивному подходу в западной науке о культуре. В нем культура рассматривается как “совокупность материальных и духовных ценностей, созданных человеком... Она предстает как величественный итог предшествующей деятельности человека, являющих собой сложную иерархию значимых для конкретного общественного организма духовных и материальных образований.”[11] Эта трактовка понятия “культура” отражена в Большой Советской Энциклопедии, в философской энциклопедии и в других довольно многочисленных публикациях.

Этому подходу, который мы назовем ценностным, противостоит деятельностный подход, который можно рассматривать как оригинальный российский, не имеющий полноценного аналога в западной науке.

Деятельностный подход в свою очередь распадается на два основных направления: одно рассматривает культуру в контексте личностного становления, другое — характеризует ее как универсальное свойство общественной жизни.

Мы остановим свое внимание на второй из этих направлений. Суть его сводится к тому, что культура рассматривается как способ деятельности, как система внебиологически выработанных механизмов, благодаря которым стимулируется, программируется и реализуется активность людей в обществе. Впервые со всей отчетливостью эта мысль и была сформулирована в работах Э.С. Маркаряна и быстро стала популярной среди отечественных культурологов.

Российская культурология имеет историю значительно более короткую, чем западная, в частности американская. Но это вовсе не означает, что ее развитие было менее плодотворным. Российская культурология вполне самобытна, а выработанные ею идеи с точки зрения этнопсихологии весьма плодотворны. Концепция культуры Эдуарда Маркаряна имеет огромную важность для этнопсихологии по двум причинам. С одной стороны Маркарян рассматривает культура как адаптационное средства, а с другой - как средство человеческой деятельности. Этот подход совпадает с этнопсихологическим подходом.

Деятельностный, в котором культура понимается как свойственный человеку способ удовлетворения потребностей, как особый род деятельности. Этот подход берет свое начало у Б. Малиновского, к нему примыкает марксистская теория культуры: культура как способ человеческой деятельности (Э. Маркарян, Ю. А. Сорокин, Е.Ф.Тарасов).