Названия улиц города Минска

С учетом этих требований в русской  и белорусской топонимике выработана единая классификация именований географических объектов.

«Урбанонимное пространство многомерно и разнопланово. Его состав и свойства диктуются традициями культурного опыта парода, создавшею компоненты этой топонимной системы. Культурно-исторические, идейно-политические и эстетические элементы семантической и структурной организации урбанонимов выступают в качестве систематизирующих факторов формирования языковой урбанонимной системы в русской и белорусской традициях топонимных исследований» [4, с. 8].

В лексических (в том числе  топонимных) единицах языка содержится «богатейшая информация о системе  ценностей того или иного народа, раскрывающая особенности видения  мира и являющаяся своеобразным ориентиром в его освоении» [25, с. 43]. Ценным источником изучения духовной культуры народа является урбанонимная лексика. Важностью топонимных фактов и отношений для решения многих теоретических вопросов, ценностью их для сравнительно-исторических, этимологических исследований, значимостью урбанонимных фактов для решения культурологических проблем объясняется необходимость изучения внутригородских названий.

Действительно, топонимная и в частности  урбанонимная лексика и лексикография  в последние годы предстали развивающейся  областью ономастики (вспомним работы Е.М. Поспелова, М.В. Горбаневского и др.).

Внутригородские названия – урбанонимы – не только многочисленны, но и разнообразны по времени возникновения, языковой принадлежности, значению, структуре, исторической судьбе. Каждый в отдельности и все вместе они стали неотъемлемой частью жизни общества, необходимым условием для нормального функционирования любого города – большого или маленького.

«Пожалуй, самым ценным литературным источником по истории урбанонимии XVI в. является «Могилевская хроника». Она была составлена на основе летописных и архивных данных, к которым присовокупились личные наблюдении мал событиями с 1526 г. старосты Могилева Т.Р. Сурты. Богаты и разнообразны актовые материалы, издававшиеся в Вильно, Витебске, Москве, Санкт-Петербурге. Обращают на себя внимание материалы писцовых книг и инвентарей» [11, с. 14].

Изучая историю развития урбанонимии  белорусского края, нельзя не отметить увеличение количества, изменения характера  наименований и те лексико-семантические  преобразования, которые происходили во внутригородских названиях с XIV по XX в.

Поскольку наиболее значительными  и примерными объектами молодых  белорусских городов были купольные строения – церкви и монастыри, то и первые зафиксированные урбанонимы, по данным памятников письменности, это их названия.

«В XII – 1-й пол. XV в. обычно свойственно употребление названий без индикаторов церковь, монастырь, храм» [27, с. 153]. Во 2-й пол. XV в., особенно в конце столетия, обычными становятся три модели: в первую очередь это названия, включающие термин-индикатор и управляющие формой родительного падежа существительного с определениями Святой, великий, живоначальная, пречистая. Появляется также модель наименования со словоформой «во имя». «Нередки в деловых документах XV в. названия церквей и монастырей, построенные по модели, которая была широко распространена, как свидетельствует исследование Н.В.Подольской (Подол.), в восточной Руси – с предложно-падежной формой, конкретизирующей местонахождение объекта» [11, с. 16].

Вторую в значительной мере развернутую группу внутригородских  названий XIV – XV вв. составляют наименования земельных участков, дворов. Номинация их в отмеченный период осуществлялась главным образом двумя путями. Прежде всего именем владельца. Некоторая часть земельных участков имела наименования описательного характера и мотивировалась названиями других внутригородских объектов.

«Определенное место в урбанонимии древних белорусских городов занимали названия отдельных значительных объектов – замков (палацев). Они обычно характеризовали данный объект по его расположению» [12, с. 10].

Изменения, происходившие  на протяжении XIV – XV вв. в политической и экономической жизни городов, привели к тому, то города, утрачивая свои предшествующие оборонительные функции, постепенно начали превращаться в центры торговли, просвещения, производства товаров. Это, в свою очередь, способствовало и изменению лица городов. Если ранее город представлял собой густонаселенную местность с большим количеством сельскохозяйственных угодий, усадеб, владений и поэтому главными внутригородскими объектами были отдельные строения, земли, то в конце XV в. важными становятся линейные объекты.

Урбанонимная лексика начинает пополняться за счет появления названий улиц. Одним из первых документов, в котором упоминанием названия улиц, является документ 1485 г., зафиксировавший названия двух улиц в Берестье (совр. Бресте). Это Русская улица.

Однако особенно интенсивное  обогащение урбанонимной лексики старобелорусского  языка начинается с середины XVI. «Возникла необходимость в точных земельных описаниях областей Великого княжества Литовского. А это, в свою очередь, явилось причиной, вызвавшей в середине XVI в. ряд ревизий, иллюстрации, описей названных областей, в значительной степени способствовавших развитию урбанонимической терминологии» [11, с. 21].

Рынки, появившиеся в  городах, первоначально не имели  собственных названий. Не возникало  и необходимости их именовать, поскольку, как правило, в городе было по одному рынку, права на функционирование которых фиксировались королевскими привилеями. Однако с течением времени в связи с ростом городов в некоторых из них открывался еще один, а иногда и два рынка, отличать которые помогали названия. В большинстве случаев в основу наименования ложился качественный признак (Высокий рынок – Менск, 1560 г) или признак по национальной принадлежности тех, кто открывал рынок (Немецкий рынок – Гродно, 1560 г.).

Слово подол, известное в значении «часть древнерусского города, расположенная  около подножия горы на низинном месте, обычно около реки», к XVI в. начало восприниматься как имя собственное.

Слово посад, которое первоначально  обозначало «двор посадника за чертой города», в XVI в. используется в значении «торгово-ремесленная часть города». В Витебске, например, большинство названий посадом монтировано наименованиями частей города, а посад Богородицкий получил название по объекту – церкви. Основой же номинации Нагарского посада в Могилеве, который существовал уже в XV в., послужило месторасположение на горе.

Термин конец, служивший для  обозначения административно-территориальной  единицы определенных древнерусских  городов, в белорусских городах XVI в. начинает употребляться также  для номинации линейных объектов. Являясь свидетельством существовавшей когда-то кончанской системы управления белорусских городов, названия с термином конец мотивировались или национальной принадлежностью жителей (Татарский конец – Менск, 1560 г., несколько позже Татарская улица), или наименованием местности (Папин конец, Курденевский конец – Могилев, 1578—1580 гг.).

Слово вал с первоначальным значением  «высокая земляная насыпь» в урбанонимии  стало базой для разнообразных  производных, использовавшихся в качестве названий частей города, например, Подвалье (Слуцк) и названий улиц – Завальный переулок (Лида), Подвальска улица (Гродно) и т.д.

В общем словарном запасе слово  ров служит обозначением природных  и искусственно созданных углублений в земной поверхности. В урбанонимии  же слово ров приобретает значение линейного объекта города, места для земельных участков, жилых помещений. При описаниях городов нередко встречаются указания на то, сколько домов или земельных участков размещено на разных улицах и в том числе во рву. Наиболее пригодные для разбивки участков рвы получали собственные имена по названиям городских объектов, находящихся рядом, например, ров Замковый.

Для обозначения широкой дороги, ведущей из одного города в другой, в XVI в. употребляется слово гостинец.

Сам термин улица в отмеченный период в силу своей новизны но отличался одинаковой фиксацией, что свидетельствует о разнице в произношении его на различных территориях. Так подаются названия линейных объектов в Городце, Гродно, Кобрине, Минске, Могилеве, Свислочи и др.

«Наиболее продуктивными из семантических типов белорусских урбанонимов до XVI – XVII вв. остаются названия: а) мотивированные наименованиями населенных пунктов; б) описывающие местонахождение линейного объекта; в) мотивированные наименованиями ближайшего значимого объекта» [11, с. 25].

На протяжении XVIII – XIX вв. значительно возрастает число городов с зарегистрированными в них улицами, при номинации которых используется личное имя.

Первые названия мемориального  характера в честь видных чиновников и государственных деятелей появились  во 2-й пол. XIX в. Это были Скобелевская улица в Минске и Гомеле, Александровская улица в Бресте, проспект Генерала Рихтера, проспект Князя Трубецкого в Борисове и т.п. Для сравнения отметим, что в национальный период развития белорусской урбанонимии доля названий улиц, площадей, проспектов, тупиков, проездов и т.д., образованных от личных имен, постоянно возрастала, расширялся диапазон имен лиц, вовлекаемых в урбанонимию.

Концу XIX – нач. XX в. свойственно проявление интереса к живописным названиям внутригородских объектов. Особенно это касается западных городив Беларуси, не без влияния польских урбанонимных традиции (Веселая улица – Минск; улица Роскошь – Гродно и т.д.), метафорически осмысленные (переулок Штаны Витебск), цветные (Черная улица – Минск), флористические (Дубовая улица. Липовая улица, Сосновая улица, Лозовая улица – Белосток), фаунистические (Козловая улица, Валовая улица – Белосток, 1913 г.) урбанонимы.

В данный подпериод семантически преобразуются  и названия, связанные с профессиональной и сословной дифференциацией  жителей. Если в XVI в. урбанонимы типа Кушнерская улица и Кожемяцкая улица заключали в себе информацию о ремесле жителей данной улицы, поскольку существовал обычай, предписывавший людям, занятым одинаковым ремеслом, селиться вместе, то в XVIII в. названия внутригородских объектов этого типа уже не несут информации о профессии живущих на них горожан, а как бы символизируют определенные профессии.

Наконец, самыми поздними в донациональный период явились названия, включающие слова с абстрактным значением, прежде всего наименования месяцев, ранее к процессу номинации городских объектов не привлекавшиеся: Апрельская улица – Бобруйск; Июльская улица – Минск.

1.3 Структура  урбанонима

В XII – XIV вв. урбанонимы, как правило, строились по трем структурно-грамматическим типам: атрибутивному (двусловные названия, состоящие из проприальной части, выраженной прилагательным, и урбанонимного термина, связанных между собой связью согласования: Нижний замок – Витебск, 1354 г.; описательному, представляющему собой небольшой топонимический рассказ, оформленный предложно-именной конструкцией; село на Просмужци – Полоцк, XIV в.; номинативно-смешанному (многословное наименование, главный компонент проприальной части которого выражен именительным падежом существительного: церковь святая Троица).

В XV в. названия внутригородских объектов чаше, чем в XIV в., оформляются по атрибутивному (Иехановецкая дорога, Четыговская дорога – Семятычи) и номинативному (двусловное название, в котором первым компонентом служит урбанонимный термин, а вторым существительное в номинативной форме: земля Хвостовщина – Полоцк) типам. Обычны также номинативно-смешанная и номинативно-описательная модели.

«В XVI в. число структурно-грамматических типов увеличивается за счет появления названий атрибутивно-адъективного типа, включающих в свой состав два прилагательных – относительное, обозначающее признак географического объекта относительно другого топонима, и качественное, указывающее, как правило, на размер или время появления объекта относительно другого, наименование которого повторяется» [11, с. 288].

«Из новых структурно-грамматических типов названий внутригородских объектов, появившихся во 2-й пол. XVII в., следует назвать генитивный тип» [7, с. 165], представленный урбанонимным термином и генитивной формой имени существительного (конструкции с управлением).

Совершенно новыми для урбанонимии  Беларуси в XVIII в. оказались названия нумеративно-атрибутивного типа, в которых главный компонент, равнозначный «чистому» атрибутивному типу, поясняется вторым – порядковым числительным: 1-я Русская улица, 2-я Русская улица – Витебск.

Урбанонимикон XIX в. включал названия девяти структурно-грамматических типов, два из которых ранее не встречались. Это генитивно-адъективный тип (отношения между урбанонимным термином и проприальной группой равнозначны «чистому» генитивному типу (вид связи – управление), в состав проприальной группы входит поясняющее слово – прилагательное (вид связи согласование)): Проулок улицы Киевской – Пинск и т.п., и буквенный тип: Линия А – Минск.

Начало XX в. отличается от предшествующих веков тем, что в это время белорусский урбанонимикон пополняется только сложными типами урбанонимов – нумеративно- и генитивно-смешанными, в частности, нумеративно-генитивным; генитивно-еубстантивным – улица Графа Муравьева – Гродно; генитивно-числовым; нумеративно-номинативным – улица 2-я Струшня – Могилев.

Таким образом, на протяжении донационального  периода белорусский урбанонимикон  включал названия тринадцати структурно-грамматических типов, количественный и качественный состав которых был неодинаков в различные подпериоды. Наиболее устойчивыми из них оказались простые урбанонимы атрибутивного и номинативного типов, существовавшие во все исторические эпохи. Неустойчивым и непродуктивным оказался лишь буквенный тип внутригородских названий.

Глава 2. Особенности урбанонимов города Минска

Урбанонимия – это зеркало, в котором лингвокультурная общность идентифицирует свое национальное самосознание.

Исследование урбанонимиконов  белорусских городов позволяет  судить о некоторых отличительных чертах ментальности белорусов, нашедших отражение в названиях внутригородских объектов.

Урбанонимия – совокупность внутригородских названий – представляет собой отдельную область онимического пространства. Внутри урбанонимного пространства выделяются годонимное, агоронимное, хоронимное, ойкодомонимное, экклезионимное и урбаногидронимное поля.