Пазырыкская культура

Глава 7.

Смерть  и посметрная судьба.

 

После смерти царя Алексея  Михайловича престол перешёл  к его сыну Фёдору Алексеевичу, который  сочувствовал Никону. В 1681 году тому, уже тяжело больному, было разрешено вернуться в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, на пути к которому он скончался 17 августа в Николо-Тропинском приходе напротив Ярославля, в устье реки Которосли.

Царь Фёдор Алексеевич настоял на отпевании Никона как патриарха, несмотря на протесты патриарха Московского Иоакима.

Был погребён в северном приделе (Усекновения главы Иоанна Предтечи) собора Воскресенского Новоиерусалимского монастыря; Фёдор Алексеевич сам со слезами читал над ним Апостол и 17-ю кафизму и неоднократно целовал его десницу.

В 1682 году Фёдор Алексеевич, невзирая на сопротивление патриарха Иоакима и значительные издержки, исходатайствовал у восточных патриархов разрешительные грамоты. В них повелевалось причислить Никона к лику патриархов и поминать в таком звании открыто.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Начало истории старообрядческого  раскола

 

Главари упорной оппозиции  после собора 1667 года были сосланы  в северо-печорский край, в так  называемый Пустозерский Острог. Туда сослали протопопов Аввакума и Лазаря, дьякона Федора и инока Епифания. Условия ссылки были патриархальными, наивно-русскими, чуждыми продуманной жестокости западных систем – инквизиции и коммунизма. Стража наблюдала только за пребыванием ссыльных на месте, но ничем не стесняла их в их «служении слова». Ссыльные занимались главным образом перепиской. Они писали в Приморье, в Нижегородский Керженец, в Боровск южнее Москвы, где были сосланные боярыни: Морозова, Урусова, Данилова. В Москве служил адресатом для посланий «духовный сын» Аввакума, инок Авраамий. Однако в 1670 году Авраамий был арестован и вскоре казнен. Адресатами в провинции были попы Стефан и Козьма, монахиня Мелания. Они организовали тайную монастырскую жизнь.

Но образовать хотя бы и  подпольный, гонимый, однако, полный церковный  modus vivendi (образ жизни), с иерархией и таинствами, расколу не было суждено. Лишенный с самого начала епископского возглавления, он сразу был обречен стать церковным «калекой». Отсутствие в нем духа свободомыслия и рационализма удержали раскол от самочинности. Он склонился перед трагедией бесцерковности. Нет священства и таинств. «Благодать на небо улетела». Стало быть, пришли последние времена. Надо не отчаиваться, а спасаться и под властью антихриста. Этот внезапный тупик, в который уперлась история церкви, надо было осмыслить, исходя из строгого догматического консерватизма. Создается новая каноника и литургика. А пока эмоционально цепляются за последних «истинных» священников, как за апостолов. Аввакуму дается авторитет священномученичества, ибо он «омыл» своих пасомых не только слезами, но и кровью. Он имеет власть анафемствовать и повелевать. К Аввакуму, как к пророку, стекались массы, жаждущие чудес и исцелений. В своем автобиографическом «Житии» Аввакум со свойственными ему литературными гиперболами хвалится несомненно творившимся по его молитвам исцелениями бесноватых, немых, сухоруких. Однако здравый смысл народа требовал удовлетворительного ответа на естественное недоумение. Как можно оторваться от всей церкви и царя, от всех властей церковных и гражданских, от Москвы и остаться одним? Такую катастрофу надо было как-то объяснить. Начинается неизбежное «новотворчество». Пока был жив царь Алексей, раскольники еще грезили о раскаянии, исправлении. Аввакум говорил: «царь добрый был человек», но прельстил его Никон, «омрачил, ум отнял», «напоил вином своей ереси, и царь пьян стал, не проспится». Служилый и мелкопоместный класс – главные виновники разрухи.

Дьякон Федор в объяснениях  страшной катастрофы церковной говорил  другое и возложил всю ответственность  за раскол на царя: это он «новые книги  возлюбил, а старые возненавидел». А  Никон будто бы сам сознался «в блужении веры», а потому и счел нужным покинуть патриаршество. Однако в этих бреднях искренних, но темных ревнителей старой веры нет никакой логики.

Бессильные доказать среднему здравомыслящему человеку необходимость  трагического разрыва не только с  церковью, но и со всей окружающей средой, расколо-вожди покрывали себя действительно страшным догматом об антихристе и действительно пугающими совпадениями и приметами его тайного пришествия. И в эту точку чувствительно били как раз книжные тексты изданных в Москве до Никона авторитетных книг. Иосифовская «Кириллова книга» уже провозглашала, что люди живут после 1492 года, то есть после 7000-летнего срока, определенного миру, уже в восьмой эсхатологической тысяче лет, и римский папа теперь является последним наивысшим предтечей антихриста. А безымянное слово об антихристе, напечатанное в другой Иосифовской «Книге о Вере», развивает следующую теорию. Пришествием Христа сатана был связан на тысячу лет. По истечении ее сатана овладел Римом (1596 – Брестская уния). В 1596 году отступление захватило и часть русской церкви (в Литве). Это уже приближение к самому сердцу – к Москве. Если приложить число антихриста 666 к христианской тысяче, то получится 1666 год. Эти выкладки еще и до собора 1666 – 67 годов пугали благочестивых москвичей. Братья Плещеевы писали протопопу Ивану Неронову: «ныне число 1666 исполняется и раздоры по проречению «Книги о Вере» вводятся; дух антихристов широким путем и пространным начал крепко возмущати истинный корабль Христов». По более позднему толкованию дьякона Федора дело исправления книг было уже «ко антихристу присвоением».

Но годы шли, и точный расчет грозил не оправдаться. Тогда инок Авраамий прибегает к ухищрениям. По его  новому мнению «связание» сатаны на 1000 лет надо считать не с Рождества Христова, а со дня его сошествия в ад: 1000 + 31,5 + 666 = 1700. Таким образом 1703 год – год конца мира. И так как не все в Никоне совпадает с чертами антихриста, то Авраамий в некотором противоречии и смущении отводит Никону роль «предтечи».

Аввакум более благоразумно избегал точных указаний и, браня  дело царя и Никона, как дело антихриста, тем не менее замечал: «А о последнем антихристе не блазнитеся. Он еще не бывал, нынешние бояре его слуги, путь ему подстилают и имя Господне выгоняют. Да как вычистят везде, так Илия и Енох обличители прежде будут».

Все это туманное богословие об антихристе нужно было, чтобы  «раскачать» простых людей на дерзновенный уход из церкви не в другую благоустроенную церковь со священством, а в страшную трагическую пустоту. Инструкция вождей звучала так: «не  подобает православным христианам ни благословения от никониан приимати, ни службы, ни крещения, ни молитвы. Ни в церкви с ними не молитися, ниже в дому. Еретических книг не читати, чтения и пения еретического не слушати». Аввакум пытается дать его последователям конкретные советы на все случаи жизни. Зачастую его советы были нелепыми, например, если придется вынужденно прийти в церковь на исповедь к никонианскому священнику, «ты с ним в церкви той сказки рассказывай, как лисица у крестьянина кур крала: прости де батюшко, я не отогнал». Или если никониане «затащат тебя в церковь, то молитву Исусову воздыхая говори, а пения их не слушай».

Но эти по-детски мелочные советы были только отсрочкой для  грозно наступавшей мрачной действительности: отсутствия старого «подлинного» священства. Дьякон Федор обобщал, что все  ставленники времен Никона, и особенно после собора 1666 года, «неосвящены суть. Не подобает принимать от них ни благословения, ни крещения, ни молитвы. И в церкви с ними не молиться, ни в домах, если даже и по старому служат». Под этой директивой Федора поставили свою подпись Аввакум, и затем в Москве – Авраамий. Но действительность не укладывалась в эту доктрину. Старые попы вымирали. Лидерам раскольнического движения пришлось пойти на уступки. По новому толкованию уже позволялось ходить в церковь, где поп хотя и нового поставления, но «всею крепостию любит старину и проклинает никонианскую службу» и если у него пение и чтение идет «внутрь алтаря и на крылосах без примеси», то есть по старым книгам.

Аввакум сознает наступление  трагедии. Без священства наступила  «нужда из нужд»: негде стало добыть таинства. Теперь миряне должны были действовать  сами в пределах допустимого. «Повелеваем самим православным крестить. По нужде дозволено крестить простолюдину. А исповедаться пошто идти к никонианину? Исповедайте друг другу согрешения, по апостолу» и т.д.

Все становилось неясно в  учении, дисциплине и практике. Без  осязаемой иерархии автоматически  водворялась анархия. Одни пели «единогласно», другие иначе, по местным старым привычкам. Некоторые отвергали даже иосифовы книги, держась только филаретовых и иоасафовых… Сами вожди от невежества «плели лапти» в богословии и спорили между собой. Разрастание богословской и дисциплинарной анархии не могло не пугать вождей раскола. И потому в противоречии со своей проповедью об антихристовых временах и полном отвержении авторитета церкви, вожди вдруг соблазнялись мечтой, что возможно царь и патриархи покаются, и наступит вновь «тишь да гладь». Лазарь после осуждения Никона писал одновременно к царю (1668 год) и к новому патриарху Иоасафу II: «Силен Господь тобою – пастырем утишить лютое возмущение церкви». Начало уже сделано: «Никон низриновен», остается «загладить его след». «За нас будут судиться с тобою (то есть с патриархом Иоасафом II) православные цари, патриархи и св. отцы». Аввакум также писал челобитные царю.

Однако неотзывчивость, почти  безответное молчание властей повергали  в недоумение оппозиционеров. Они  были детьми Смутного времени, застали  его конец. Естественно казалось им ждать благополучного конца и  церковной смуты. Даже острые формы  смуты, как осада Соловецкого  монастыря и стрелецкий бунт, еще  не повергали их в отчаяние.

 

 

 

 

 

 

Выводы.

 

Заинтересованность царской  власти в проведении названных мер  обусловила уступки в пользу церковной  власти и усиление ее политического  значения, что проявилось в деятельности Никона и в постановке им вопроса  о соотношении «священства» и  «царства». Падение Никона не сняло  этого вопроса с повестки дня. Более важным следствием проведения указанной политики было возникновение  в 1650 - 1660 годах движения сторонников  «старой веры» и раскола в  русской православной церкви, что  отразило несовпадение интересов господствующего  класса и народных масс в церковно-религиозной  сфере. Раскол и оформление старообрядческой церкви были главным показателем  падения влияния официальной  церкви на народные массы во второй половине семнадцатого века. Царская  власть активно поддержала церковь  в борьбе с расколом и использовала при этом всю мощь государственного аппарата. Раскол последней трети  семнадцатого века - сложное социально-религиозное  движение. Но враждебность раскольников официальной церкви и государству  определялась отнюдь не расхождением религиозно-обрядового характера. Ее обусловили прогрессивные стороны данного движения, его социальный состав и характер. Идеология раскола отразила чаяния крестьянства и отчасти посадского сословия, и потому ей были присущи как консервативные, так и прогрессивные черты. К консервативным чертам можно отнести: идеализацию и защиту старины; проповедь национальной замкнутости; враждебное отношение к распространению светских знаний, пропаганда принятия мученического венца во имя «старой веры» как единственного пути спасения души. К прогрессивным сторонам идеологического раскола следует отнести: освящение, то есть религиозное обоснование и оправдание различных форм сопротивления власти официальной церкви; разоблачение репрессивной политики царской и церковной властей по отношению к старообрядцам и другим верующим, не признававших официальной церкви; оценка этой репрессивной политики как действий, противоречащих христианскому вероучению. Эти черты идеологии движения и преобладание в составе его участников крестьян и посадских людей, страдавших от феодально-крепостнического гнета, придали расколу характер социального, антикрепостнического по своей сути движения, что выявили народные выступления последней трети семнадцатого века. Так что борьба царских и церковных властей в то время была, прежде всего, борьбой против народного движения, враждебного господствовавшему классу феодалов и его идеологии. События тех времен показали, что, отстаивая свои политические интересы, церковная власть превратилась в серьезное препятствие на пути прогресса. Она мешала сближению России с западными странами, усвоению их опыта и проведению необходимых перемен. Под лозунгом защиты православия церковная власть добивалась изоляции России. На это не пошли ни правительство царевны Софьи, ни правление Петра I. В итоге на повестку дня был поставлен вопрос о полном подчинении церковной власти и ее превращении в одно из звеньев бюрократической системы абсолютной монархии.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованной литературы

 

1. А.В. Карташев. «Очерки по истории русской церкви» (том II). г. Москва издательство «Терра» - «Terra» 1997.
2. С.В. Лобачев. «Патриарх Никон» глава 7 - «Церковная реформа» (стр. 113 – 128). г. Санкт-Петербург издательство «Искусство - СПБ» 2003.
3. А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина. «История России». (стр. 114 – 116). Г. Москва издательство «Проспект» 2006.

 

 

 

 

 

 

 

 

Оглавление

Введение 1

Глава 1. 2

Биография. 2

Глава 2. 5

Патриаршество. 5

Глава 3. 6

Строительство. 6

Глава 4. 6

Размолвка с царём. 6

Глава 5. 7

Опала и низложение. 7

Глава 6. 9

Реформаторская деятельность. 9

Глава 7. 15

Смерть и посметрная судьба. 15

Начало истории старообрядческого раскола 16

Выводы. 21

Список использованной литературы 24

¹ «История России». А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина