Росписи Северной Двины

Наиболее известными мастерами пучужской росписи  в конце XIX и начале XX века были художники  Кузнецов Филипп Федорович и его  сын Кузнецов Федор Филиппович.

Еще выше по течению Северной Двины, при впадении в нее реки Нижняя Тойма, находился, как уже говорилось ранее, третий куст росписи, которую мы условились называть тоемской.

Тоемская роспись  конца XIX - начала XX века, так же как  и пучужская, близка борецкой. Характерной особенностью прялок Тоймы являются ярко раскрашенная токарная ножка и зеркальце, врезанное в центр той стороны лопасти, которая была обращена к пряхе.

В последние  десятилетия существования промысла в деревне Верхняя Жерлыгинская украшением прялок занималась семья Третьяковых - Василий Иванович, его жена Пелагея Михайловна и брат Андрей Иванович.

4. Ракульская  роспись. История. Традиции. Мастера.

Третий вид  северодвинской росписи - ракульская - тоже имеет очень глубокие самобытные традиции. Она совершенно не похожа на пермогорскую и борецкую и по художественным достоинствам в период своего расцвета нисколько не уступает прославленной белофонной росписи Пермогорья. Но популярностью она пользовалась на гораздо меньшей территории -только в одном Черевковском районе.

Экспедиция  Загорского государственного историко-художественного  музея-заповедника 1959 года выяснила, что  начиная с середины XIX века и кончая моментом затухания промысла в 1930-е  годы в деревне Ульяновская росписью прялок и набирух занималась только одна, правда, очень многочисленная семья Витязевых. Ремесло в этой семье передавалось из поколения в поколение. Лучшим художником середины XIX века был Дмитрий Федорович Витязев.

В характере  орнамента ракульской росписи, особенно ранних произведений, датируемых серединой XIX века, имеются черты, которые позволяют говорить о их близости к миниатюрам поморских рукописей, исполненных на реке Выг. Так, например, на миниатюре XVIII века из сборника слов и повестей с изображением ангела, показывающего праведной душе „райские различные красоты", растительный орнамент очень близок к ракульским росписям середины XIX века периода расцвета промысла.

Тот факт, что  никто в деревне и в округе, кроме

семьи Витязевых, не занимался  росписью, наводит на размышления. Не являлись ли Витязевы семьей старообрядцев, которая, скрываясь от гонений в середине XIX века, была вынуждена покинуть одно из старообрядческих общежитий Севера и переместиться в новые, более безопасные места, где вместо переписки и оформления книг занялась росписью бытовых вещей, сохранив в своем творчестве традиции древнерусского искусства?

В росписях Ракулки  в большинстве произведений главную роль играет золотисто-охристый и черный цвета, а сопутствуют им чаще всего глубокий зеленый и коричнево-красный. Колорит очень строг, спокоен, а в его сдержанной гамме есть своя прелесть и цветовая гармония. Орнамент очень крупный, в основном он состоит из декоративных листьев. Черным цветом исполнен не только контур, но и многие детали-усики, завитки, прожилки.

К наиболее ранним предметам относится лубяная  набируха из собрания загорского музея, расписанная в середине XIX века выдающимся мастером промысла Дмитрием Федоровичем Витязевым. До 1959 года она хранилась в семье сына мастера, тоже художника, Якова Дмитриевича Витязева и была передана в загорский музей его женой художницей Пелагеей Андреевной.

Это действительно  чудесное произведение искусства. Узор, состоящий из фантастических крупных цветов и птиц, окаймленный черным контуром, свободно бежит по округлой поверхности предмета. Движение узора достигнуто художником за счет большого количества черных прожилок, усиков и спиралевидных завитков. Они напоминают разлетающиеся в разные стороны живые брызги и подчеркивают движение отдельных деталей орнамента. От фантастических растений движение контура переходит на птиц, а потом опять скользит по листьям соседнего куста, склоняя их верхушки. Плавный бег всей росписи подчеркивает волнообразный, очень простой орнамент, который охватывает основание набирухи. Весь узор прекрасно уравновешен не только рисунком, но и цветом. На золотисто-желтом фоне красиво звучит черный контур узора. Красная киноварь, изумрудная зелень и белый цвет смотрятся как дорогие эмалевые вставки. В работе Дмитрия Витязева проявился не только яркий талант мастера, но и большая школа, вобравшая в себя все лучшее, что было создано предшествующими поколениями.

Так же как и  в других центрах северодвинской росписи, во второй половине XIX века на Ракулке основное место в производстве занимала роспись прялок. Ракульские прялки значительно выше пермогорских и борецких. Их ножка почти от основания начинает расширяться закругленными уступами и постепенно переходит в довольно узкую и высокую лопасть, завершенную городками.

Роспись строилась  по четкой схеме, которая легко прослеживается с середины XIX и до 30-х годов XX века.

Фасадная сторона  ракульской прялки делится на три  почти равновеликие части. Нижняя часть – ножка и ее расширение, переходящее в лопасть, - обычно заполнялась вертикальной веткой с крупными симметрично расположенными листьями и черными усиками. Выше, уже непосредственно на самой лопасти, в центре квадрата, несколькими уверенными черными штрихами в условной манере рисовалась птица, очень декоративная. Верхнюю, самую большую по размеру часть лопасти занимает ветка S-образной формы с крупными листьями, то сдвоенными, то собранными в трилистники. Они словно имеют грани. Это впечатление достигнуто окраской каждого листа в два, а иногда и в три цвета. Листья окружены брызгами черных усиков и спиралевидными завитками, как у вьющихся растений. Роспись внутренней стороны прялки в своей нижней и средней части почти повторяет фасадную.

Во второй половине XIX века на Ракулке вместе с Дмитрием Федоровичем Витязевым работала и его жена Авдотья Лупентьевна. Но о ее творчестве трудно что-либо сказать, так как нет уверенности, что прялку, которую потомки Витязевых  считают произведением Авдотьи Лупентьевны, действительно расписывала она.

Учеником и  продолжателем Дмитрия Витязева был сын Яков Дмитриевич Витязев. Его работы, как и работы отца, выделяются колористическим богатством, несмотря на то, что палитра художника  до предела скупа. Цвета, казалось бы, те же самые, что и на работах других ракульских художников того периода, - фон золотисто-желтый, а в орнаменте коричнево-красный, темно-зеленый и очень мало белого. Но росписи Я. Д. Витязева отличают гармония, тонкое чувство меры. Листья расписаны в три цвета, в три продольные полосы. И по всему орнаменту рассыпаны белые полукружия. Все это оживлено и приведено в стройную систему черным контуром узора и прихотливо рассыпанными, как брызги, черными усиками и бегущими в ритмичном движении завитками. Легко и мастеровито выполнен и черный рисунок птицы. Ни одного лишнего штриха в выразительном силуэте. Глубоко традиционно и композиционное построение росписи прялки, так оно четко разработано, так соразмерны три его основные части. Орнамент начинает свое движение вверх от основания ножки, все более раскидываясь в стороны вместе с ее расширением. В средней части птица словно приостановила это движение, задержав на себе на короткое время все внимание. И завершает композицию лопасти пластично изогнутая пышная ветвь, изысканно раскинувшая свои нарядные необычные гибкие листья.

Иногда Яков Витязев оживляет растительный узор своих прялок изображением небольших  птичек, вписанных в листву. С  хохолком на крохотной головке, со штриховкой вместо перьев и с поднятым над спинкой крылом в виде изогнутой черной линии с мелкими штрихами, изображающими перья, они поражают артистичностью исполнения.

Жена Якова  Дмитриевича Витязева Пелагея Андреевна  рассказала нам о том, что в  их семье занимались росписью еще  две младшие сестры Якова Дмитриевича - Марфа и Анна. Они вместе с ней и работали последнее десятилетие, до момента затухания этого центра росписи в 1930-х годах. Тяжело стало в те годы доставать краски. Стали работать анилином. Вот почему так изменился когда-то столь гармоничный колорит ракульской росписи.

Большинство работ, созданных в эти последние  годы, отличается яркостью. Фон стал едко-желтого цвета. В роспись  были добавлены и другие режущие  глаз цвета - ярко-голубой, ярко-зеленый  и даже фиолетовый. Колорит потерял гармонию. Росписи стали очень крикливыми, несобранными. Утратил свое ведущее значение черный контур. От этого весь узор кажется скучным, однообразным, обедненным. Но общая схема ракульской росписи и характер узора сохранились даже в самых поздних образцах.

5. Мезенская  роспись. История. Традиции.

 Рядом с праздничным горением красок северодвинских прялок росписи мезенских мастеров кажутся строгими и несколько сумрачными. Но в них своя красота. Прялки делали в селе Палащелье и еще в нескольких деревнях по реке Мезени.

Как возникла роспись, из чего она появилась, никто не знает. Одни исследователи сравнивают ее с  росписью Коми Республики, другие считают, что она взяла начало от древнегреческих  изображений. Исследователь росписи  В.С. Воронов говорил: “Это орнамент, сохранивший в своих элементах глубочайшие пережитки архаики древнегреческих стилей, густым кружевом покрывает поверхности деревянных предметов”.

Очень проблематично  установить это в наше время, ведь с тех пор, как Мезенская роспись появилась, минула, возможно, не одна сотня лет. Известно о ней стало с 1904 года, но, разумеется, зародилась роспись намного раньше. Мезенская роспись - одна из наиболее древних русских художественных промыслов. Необычность и глубина символов заслуживает серьёзного внимания учёных. Истоки символов мезенской росписи прежде всего лежат в мифологическом мировоззрении народов древнего севера. К примеру, часто встречающаяся многоярусность говорит о следовании шаманской традиции. Три яруса — три мира (нижний, средний и верхний или подземный, наземный и небесный). Это основа шаманского мировоззрения многих народов севера. В мезенской росписи нижний и средний ярусы заполняют олени и кони. Верхний ярус — птицы. Вереницы чёрных и красных коней в ярусах, возможно, также означают миры мёртвых и живых. Размещённые вокруг коней и оленей многочисленные солярные знаки подчёркивают их неземное происхождение. Образ коня у народов русского севера это ещё и оберег (конь на крыше), а также символ солнца, плодородия, источник жизненных благ. Ярусы разделены горизонтальными полосами, заполнеными повторяющимся узором.

Пика своей популярности промысел достиг в XIX веке. Мезенские прялки и короба широко распространялись по реке Пинеге, вывозились на Печору, Двину и Онегу. Происхождение Мезенской росписи до сих пор остается загадкой. Хотя промысел в с. Палащелье Лешуконского района возник довольно поздно, древность сюжетов и самой техники росписи на прялках и других деревянных изделиях несомненна. Необычность росписи, графичность, примитивно-условная трактовка образов коней и птиц побуждают исследователей искать истоки  Мезенской росписи в искусстве соседних северных народов и в наскальных рисунках. В.С. Воронов, изучая стили народных росписей по дереву в разных областях России, выделил мезенскую как "таинственную и любопытную", указав на ее связи с древними греческими стилями.

На берегах Белого моря и Онежского озера найдены  наскальные изображения, которые перекликаются  с рисунками в  Мезенской росписи. Тематика мезенских росписей и стилизация рисунка, лаконичность и выразительность, сближает их с древними наскальными рисунками русского Севера; сдержанный колорит, где черный контур подчеркивает напряженное звучание коричневато-красного цвета, невольно напоминает палеолитические пещерные росписи Франции.

Исследователи народного искусства считают  мезенские росписи прялок наиболее архаичными среди всех остальных. Действительно, в них будто оживает древняя  техника росписи по дереву. Сажа и береговая красная глина - их краски, связующее - раствор смолы  лиственницы в воде. Роспись наносилась прямо на дерево палочкой и тетеревиным пером. Сурик стали применять с конца XIX века. Росписи покрывали олифой. Мезенские узоры - полосы из квадратов, треугольников, вертикальных и косых черточек, штрихов - близки к геометрическому стилю резьбы по дереву. Мезенские мастера в отличие от северодвинских не знали графического рисунка, близкого книжной миниатюре, не знали плавных изгибов певучих мазков кисти, переходящих в тонкие росчерки. Они в совершенстве владели только своими самодельными орудиями и выработали изящную каллиграфическую манеру рисунка-скорописи, который при небольшом наборе элементов позволял свободно варьировать и комбинировать мотивы.

Орнаментальная  роспись на мезенских прялках  покрывает ковром лицевую сторону лопастей. В ней - геометрический орнамент, ряды птиц, похожих на завитки-пушинки, и самые главные изображения - ряды оленей и коней. Они силуэтны. Головы и спины намечены черным контуром, туловище - красной краской. Ноги теряются в паутине мелких крестиков, овалов, штрихов, завитков. Фигурки следуют одна за другой. Ритмичные повторы их очертаний завораживают. Кони и олени образуют бесконечный волнообразный узор. Ряды животных означают бег стада и табуна, хотя изображения лишены всякого намека на жанровость. При таком своеобразном орнаментальном подходе, при всем лаконизме художественного языка в росписи проявляется поэтическое отношение мезенских мастеров к природе, основанное на ее глубоком понимании.

На оборотах мезенских прялок мастера помещали жанровые рисунки. Главное место среди них занимают сцены охоты. Изображение корабля то же можно считать типичным. Корабли рисовали с любовью к деталям, сопровождали надписями, вроде: "Пароходъ Ермакъ ледоколъ Тихого окияна". На одной из прялок Русского музея, сделанной в 1900 году Михаилом Новиковым, нарисован пароход "Мезень". Такой действительно существовал. Он принадлежал Русановскому лесопильному заводу в устье реки. В 1880-х годах он был "одним из самых старых, с постукивающею машиною, вздрагивающими колесами и значительно искривленной палубою", как писал о нем современник. Но мезенский мастер изобразил этого ветерана кораблем-красавцем. И на прялке 1901 года работы Никифора Федотова по волнам плывет винтовой корабль с острым форштевнем и бушпритом, с двумя трубами, рассыпающими искры в клубах дыма. Подпись: "Пароход Салавецкий в Онегу 1895". Такой корабль тоже не выдумка. "Соловецкий" принадлежал монастырю и совершал рейсы по Белому морю. Подобные рисунки на прялках искренни и наивны. В них проявляются жадный интерес народных мастеров к действительности и желание правдиво ее отобразить.