Рыцарский кодекс чести

     Ф.Кардини считает, что “ветер степей шумит в  ветвях древа средневекового  рыцарства”.

     На страницах  своей книги Ф.Кардини попытался  дать ответ на вопрос, поставленный  однажды неким пытливым ученым: почему средневековый рыцарь  представляется нам сегодня существом более прекрасным, нежели служащий банка? Попытался он ответить и на другой вопрос, который задал сам себе: почему средневековый рыцарь в нашем понимании страшнее современного танкиста или летчика-истребителя? Оценка “прекрасного” и “ужасного” имела свои особые причины, коренящиеся в учении об архетипах.

     В 10 веке появились  такие воины, чьи заслуги в  борьбе с язычниками обеспечили  им сакрализацию всего того, что  бы они ни делали в дальнейшем. Но миновала языческая опасность. Необходимо было положить конец и бесчинствам рыцарей. Они защитили Запад, но кто теперь защитит его от этих защитников? Кто, если не кто-нибудь из той же рыцарской среды? Так и случилось благодаря рождению рыцарской этики, в основу которой было положено стремление достичь на земле “мира божия”. Этому способствовала и  Клюнийская реформа2 церкви 11 века.

     Воины, последовавшие  своему новому предначертанию, совершили  “обращение” – начали с самих  себя. Одержав победу над собой, а затем и над своими товарищами, которые отнюдь не были расположены починяться новой этике и предпочитали оставаться в роли угнетателей бедняков.

     Отказавшись  следовать новому курсу, воины  из рыцарей превращались в  “антирыцарей”. Теперь для того, чтобы прослыть рыцарем, уже было  мало иметь оружие, боевого коня, физическую силу, профессиональное мастерство, личную храбрость. Необходима была воля и дисциплина в следовании нравственной норме, принятие которой обозначалось соответствующим инициационным обрядом – ритуалом посвящения в рыцари.

     Соединение  особого образа жизни и профессионализма  с этической миссией и социальной  программой и превращало воина  в средневекового рыцаря. Союз  отваги и мудрости, физической  силы и культа справедливости.

     Разумеется, в  действительной жизни все обстояло не так гладко, как на бумаге. В истории рыцарства не мало позорных страниц. Тем не менее самосознание рыцаря оказалось прочным, способным преодолеть рубеж средневековья и, следуя неведомыми для нас путями подсознания и извилистыми тропами семантики, войти составной частью в систему ценностей, которой мы стараемся придерживаться и по сей день. Быть может, именно в этом и состоит та коренная причина, в силу которой средневековый рыцарь и для нас, сегодняшних людей, граждан мира, лишенного покровов сакральности, прекраснее какого-нибудь банковского служащего.

                                                    2.Ритуалы

                                    2.1 Посвящение в рыцари  

     Рыцарство  с течением времени благодаря  своей храбрости, великодушию и честности приобретало все более и более значения; но в силу этого и посвящение в рыцарское звание становилось все более и более затруднительным. Только родовой дворянин по отцу и матери, достигший 21-го года, мог быть посвящен в рыцари. Необходимо было, чтобы человек, добивавшийся рыцарского звания, был приготовлен к этому с самых юных лет тщательным и хорошим воспитанием; он должен был быть настолько силен и крепок, чтобы выносить без вреда для своего здоровья все трудности воинской жизни; кроме того, от него требовалось основательное изучение всех обязанностей воина. Желавший получить рыцарское звание должен был сначала на низших степенях воинского звания доказать свое мужество, великодушие, честность и доблесть и проявить себя достойным такого высокого звания, такой великой чести.                                                   

     Обыкновенно  сыновья рыцарей и родовых  дворян начинали свою службу  с пажей. Когда ребенок достигал  десятилетнего возраста, его отсылали  на воспитание, по заведенному  обычаю, к главнейшим рыцарям, с которыми его родители состояли в родстве или в дружбе. Советы и пример таких рыцарей составляли истинное и окончательное воспитание, называвшееся bonne nourriture (хорошее воспитание). Всякий рыцарь считал для себя большой честью, если какой-либо отец поручал ему довершать воспитание своего сына.

     Дослужившись  до должности оруженосца и  находясь в этом звании уже  несколько лет, отличившись хорошим  поведением, скромностью, мужеством  и храбростью, молодой человек  начинал домогаться рыцарского звания и просил о нем навести справки; тогда государь или грансеньор, к которому обращались с просьбой, уверясь в храбрости и других доблестях молодого оруженосца, назначал день посвящения. Для этого обряда обыкновенно избирались кануны каких-нибудь торжеств, например, объявления мира или перемирия, коронования королей, рождения, крещения или брака принцев, больших церковных праздников (Рождества, Пасхи, Вознесения), и преимущественно канун Пятидесятницы.

     Такой оруженосец, или новик (novice), несколько дней приготовлялся к посвящению в рыцари; он соблюдал строгий пост и раскаивался в своих грехах. После исповеди и приобщения Святых Тайн новика облекали в белую, как снег, льняную одежду как символ непорочности, необходимой в рыцарском звании, отчего и произошло слово кандидат (candidatus от candidus - белый). Кандидат, или новик, отправлялся в этом одеянии в церковь, где должен был провести всю ночь и молиться.

     На рассвете  приходили за новиком старые  рыцари, его восприемники, то есть избранные предстоять с ним во время посвящения; затем они вели его в баню, которая из уважения к рыцарству была приготовлена великим камергером. После этого сопровождавшие новика рыцари надевали ему на шею перевязь с мечом, укладывали его в постель и покрывали простым белым полотном, а иногда и черным сукном в знак того, что он прощался со сквернами мира сего и вступал в другую, новую жизнь.

     В таком  наряде восприемники вводили  в церковь новопосвящаемого в  сопровождении родственников, друзей  и соседних рыцарей, которых приглашали на эту торжественную церемонию.(когда посвящали в рыцари отпрыска семейства высшей знати, для большей торжественности одновременно с ним посвящали значительное число его сверстников). В церкви священник, благословляя меч новика.

     По окончании  этого обряда восприемники уводили  новика в комнаты и там его  одевали. Сначала на него надевали  нечто вроде темной фуфайки, а  на неё -  газовую, тканную золотом  рубашку; затем уже его облачали  в кольчугу и накидывали ему  на плечи мантию, всю испещренную цветами и гербами рыцаря.

     В этом парадном  костюме новопосвященный рыцарь  отправлялся туда, где король  или какой-нибудь знаменитый, прославившийся  своими подвигами рыцарь должен  был облобызать его. Такое лобзание  давалось вновь принятому рыцарю обыкновенно в церкви или в часовне. Шествие кандидата было само церемониальное; под звуки барабанов, труб и рогов; впереди этой процессии шли наиболее знаменитые рыцари и несли на бархатных подушках доспехи, которыми вооружали кандидата по прибытии его на место; только щит и копье вручали ему после освящения. По прибытии на место совершали литургию во имя Святого Духа. Посвящаемый выслушивал ее на коленях, став как можно ближе к алтарю, даже впереди того, кто давал ему лобзание. По окончании обедни церковнослужители выносили аналой с книгой рыцарских законов, которые кандидат и все присутствовавшие должны были выслушать с большим вниманием.(см.гл. Кодекс чести).

     По окончании  чтения рыцарского устава посвящаемый  преклонял колено перед государем, который произносил торжественные слова.

Кандидат отвечал на них следующим образом:

“Обещаю и клянусь в присутствии Господа моего и государя моего положением рук моих на Святое Евангелие тщательно блюсти законы и наше славное рыцарство”.

     После этого государь вынимал свой меч и три раза ударял им по плечу новоизбранного; потом давал троекратное лобзание новому рыцарю; затем государь давал знак восприемнику, повелевая ему надеть новоизбранному золотые шпоры – эмблему возлагаемого достоинства, помазать его елеем и объяснить ему таинственный смысл каждой части его вооружения.

     Восприемник, повинуясь указанию своего государя, надевал на нового рыцаря шпоры  и говорил:

     “Эти шпоры  означают, что, поощряемый честью, ты обязан быть неутомимым в предприятиях”.

     За восприемником  подходил к новопосвященному  другой рыцарь, держа в руках  металлический или кожаный нагрудный  щит, на котором был изображен  родовой герб молодого рыцаря, и, навешивая этот щит ему на  шею, говорил:

     “Господин  рыцарь, даю тебе этот щит, чтобы защищаться тебе от ударов врагов, чтобы нападать тебе на них отважно, чтобы ты понял, что большая услуга государю и отечеству в сохранении дорогой для них твоей особы, чем в побиении многих врагов. На щите этом изображен твой родовой герб – награда доблести твоих предков; сделайся его достойным, умножь славу твоего рода и прибавь к гербу праотцев какой-нибудь символ, который напоминал бы, что твои доблести подобны рекам, узким в истоке и расширяющимся в течении”.

     За вторым  подходил к новоизбранному третий рыцарь и, надевая посвященному на голову шлем, говорил:

     “Господин  рыцарь, как голова есть важнейшая  часть человеческого тела, так  шлем, её изображение, составляет  главнейшую часть рыцарских доспехов; вот почему его изображают  над щитом герба – представителем  прочих частей тела; как голова  есть твердыня, в которой пребывают все душевные способности, то покрывающему голову этим шлемом не следует предпринимать ничего, что не было бы справедливо, смело, славно и высоко; не употребляй этого доблестного украшения головы на низкие ничтожные деяния, а старайся увенчать его не только рыцарским венцом, но и короною славы, которая да дастся тебе в награду за доблести”.

     Далее уже  восприемник начинал объяснять  и остальные части рыцарского  вооружения и их символическое  значение.

     “Этот меч  имеет вид креста и дан тебе в поучение: как Иисус Христос побеждал грех и смерть на древе Креста, так ты должен побеждать врагов твоих этим мечом, который для тебя представитель креста; помни также и то, что меч – это представитель правосудия, а потому, получая его, ты обязуешься всегда быть правосудным”.

     “Панцирь, который  ты носишь на себе как защиту  против вражеских ударов, означает, что рыцарское сердце должно  быть недоступно никаким порокам  своею крепостью; как крепость  окружается крепкими стенами  и глубокими рвами, чтобы преградить доступ неприятелю, так панцирь и кольчуга закрывают тело со всех сторон в знак того, что рыцарское сердце должно быть недоступно измене и гордости”.

     “Это длинное  и прямое копьё есть символ  правды, железо на нем означает  преимущество правды над ложью, а развевающееся на конце его знамя показывает, что правда должна не скрываться, а всем показываться”.

     “Булат означает  силу и мужество, ибо как булат  выдерживает всякие удары, так  сила воли защищает рыцаря  от всех пороков”.

     “Перчатки, защищающие твои руки, указывают ту заботу, с какою рыцарь должен беречься всякого нечестивого прикосновения и отвращаться от кражи, клятвопреступления и всякой скверны”.

      По окончании  всего этого новый рыцарь и  его спутники выходили церемониально  из церкви, и новопосвященный шел сбоку государя или монсеньора, давшего ему лобзание.

     Затем один  из старых рыцарей подводил  новопосвященному красивого коня, покрытого дорогой попоной, на  всех четырех концах которой  был изображен родовой герб  молодого рыцаря; наглавник на коне был украшен нашлемником, подобным нашлемнику на каске рыцаря. При этом говорили:

    “Вот благородный  конь, назначаемый тебе в помощники  для твоих славных подвигов. Дай  Бог, чтобы этот конь помогал  твоему мужеству; води его только  туда, где стяжаются честь и добрая слава!”

    Часто случалось, что сама супруга государя  повязывала новому рыцарю шарф, прикрепляла перья на шлем  и препоясывала новопосвященного  мечом.

     Если новый  рыцарь был сыном короля или  принца, то ему надевали мантию  из красного сукна как знак  его царского происхождения. И новый рыцарь сидел в этой мантии и во время пиршества, которое происходило в парадной зале дворца или замка. В этот день новопосвященный пользовался особым почетом. За столом во время пиршества он занимал почетное место по правую руку того короля, грансеньора или славного рыцаря, от которого получил лобзание. И обыкновенно, в особенности в первые времена учреждения рыцарства, в этих новопосвященных не заметно было ни гордости, ни кичливости, ни напыщенности, ни высокомерия. Они были просты в своем обхождении с людьми: вежливы с высшими, снисходительны и добры с низшими.

     Таков был  обряд посвящения в рыцари  в мирное время при дворах  королей, принцев и грансеньоров3. Но в военное время обряд посвящения в рыцарское звание совершался намного проще; тут в виду неприятеля некогда было тратить время на разные торжественные церемонии. Отличившемуся на поле битвы рыцарское звание жаловалось среди лагеря до победы или после нее в проломе укреплений взятого приступом города.

     Если какому-либо из государей являлось желание удвоить силы своей армии, не увеличивая числа низших воинов, то он создавал рыцарей. Если кто-либо из старших оруженосцев отличался на поле битвы, то его возводили в рыцарское звание.