Степень разработанности игровой концепции культуры. Основные тезисы концепции

Содержание

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение…………………………………………………………………………….3

 

1. Степень разработанности  игровой концепции культуры. Основные  тезисы концепции……………………………………………………………………………5

 

2.Определение  игровых элементов культуры……………………………………..7

 

3. Игра и состязание  как функции формирования культуры……………………11

 

Заключение………………………………………………………………………….15

 

Библиографический список………………………………………………………..17

 

 

 

Введение

 

 

 

      В своей «игровой концепции  культуры, сформулированной в книге  «Человек играющий» (1938), Йохан  Хейзинге исходит из мысли, что взаимосвязь игры и культуры нужно искать в высших формах социальной игры, там, где она проходит в упорядоченных действиях группы или сообщества, или двух групп, противостоящих друг другу.  

      Йохан Хейзинге  выдвигает на первый план понятия культуры и личности, представление о целостности той или иной эпохи, тезис о присущем ей особом культурном языке, идеал единства и духовной наполненности человеческой культуры.

Парадокс его  методологии заключается в том, что Xейзинге подчеркнуто неметодологичен, он как бы прислушивается к голосу самой Истории, почти не интересуясь методологическими проблемами своей науки; не достигая целостности, полноты, системности в своей работе историка, он отрицает исторический фатализм, а вместе с тем и вообще познаваемость и возможность исторических законов.

      И в то же время в работах  Xейзинге четко прослеживается  неумолимая логика историко-культурного  мышления, благодаря которой разнообразные  исторические факты складываются  в целостную, диалектически противоречивую, сложную картину жизни эпохи.

      Для Xейзинге характерен интерес  к переломным, «зрелым и надламывающимся»  эпохам, когда традиции вступают  в диалог с обновляющими тенденциями  в развитии культуры, причем в  большей степени Xейзинге привлекает тезис о культуре умирающей, чем о зарождающейся или цветущей: средневековье как гармоничная целостность для него не провозвестие грядущего, а отмирание уходящего в прошлое, в Ренессансе же он вовсе не видит единого периода, ядра культурной эпохи.

      Возможно, проблема заключается  всего лишь в произвольности  выбора определенной точки зрения, а может быть, в экзистенциальном  опыте ХХ в., уверившем Xейзинге  в том, что современность деградирует  и ее культура рушится. В  таком контексте XV век понимается как аллегория всей истории в ее «нормальности» и в ее «закате», а также и как обнаружение архетипических праоснов современной культуры.

 

 

 

1. Степень разработанности игровой концепции культуры.

Основные тезисы концепции

     

 

      В своем фундаментальном труде «Homo Ludens. Опыт исследования игрового элемента в культуре» Й. Хейзинге предложил переосмыслить понятие культуры, исходя из наличия игрового элемента в культурной жизни. Интерес к игре не случаен в культурфилософии ХХ века — это своеобразная форма самосознания эпохи, когда в самой жизни необычайно возрастает спрос на игру (спорт, викторины, кроссворды и т. д.), что является попыткой уйти от крайней политизации и идеологизации жизни.

       Тема игры воодушевила также  испанского философа Х. Ортегу-и-Гассета (1889-1955). Подобно Хейзинге Ортега озабочен судьбой современной культуры, кризисным бытием личности в условиях «массового общества». Путь спасения культуры он видит в сохранении духовных ценностей аристократической элиты.

      Ортегу по праву называют теоретиком элиты. Свои социологические идеи он достаточно определенно выразил в небольшой по объему, но широко известной книге «Дегуманизация искусства». Он склонен считать, что существуют две разновидности рода человеческого: «народ», или масса, являющаяся «косной материей исторического процесса»; элита - особо одаренное меньшинство, творцы подлинной культуры. Предназначение «лучших» - быть в меньшинстве и сражаться с большинством. В течение полутора веков серая толпа претендовала на то, чтобы представлять «все общество».

      С этим Ортега связывает все  недуги Европы. По его убеждению,  близится время, когда общество  от политики и до искусства  вновь начнет складываться, как  должно, в два ордена или ранга:  орден людей выдающихся и орден  людей заурядных. Жизнь людей выдающихся сосредоточена в сфере игровой деятельности.

      Среди теоретиков игровой культуры  особое место занимает немецко-швейцарский  писатель Герман Гессе (1877-1962). Его знаменитый роман «Игра  в бисер» - глубокое раздумье о культурном бытии, о возможности сохранить духовность в царстве Игры. В образе концепции «Игры в бисер» получила логическое завершение эстетическая традиция снятия жизненных противоречий в сфере свободной игровой деятельности.

      Роман Гессе сосредоточен на решении трех основных задач:

      1) глобальная критика современной  буржуазной культуры (анализ негативных  аспектов «феноменологии духа»  ХХ в.),

      2) актуализация классического культурного  наследия (позитивная «феноменология  духа», органически связанная с общим критическим аспектом, включающая в себя всю европейскую культуру и перерастающая в духовный синтез Востока и Запада),

      3) постановка проблемы мировоззренческого  обоснования культуры (культурного  синтеза). В «Игре в бисер» Гессе  рассказывает историю несуществующей на свете провинции Касталии - особого Педагогического ведомства, - царства духовной самодисциплины и духовного достоинства, порядка и гармонии.

      Во введении в историю книги  Гессе объясняет свою позицию:  нет ничего, что меньше поддавалось бы слову и одновременно больше нуждалось бы в том, чтобы людям открывали на это глаза, чем кое-какие вещи, существование которых нельзя ни доказать, ни счесть вероятными, но которые именно благодаря тому, что благочестивые и добросовестные люди относятся к ним как к чему-то действительно существующему, чуть-чуть приближаются к возможности существовать и рождаться. Роман воспринимается как предупреждение писателя о грозящей гибели великой гуманистической культуры.

      Концепции игровой природы культуры придерживался и феноменолог Е. Финк, для которого игра, наряду со смертью, господством и любовью является изначальным феноменом человеческого существования.

 

2. Определение игровых элементов культуры

 

 

      Если концепция Хейзинга и  не перечеркивает значение труда как культурообразующего фактора истории, то, во всяком случае, бросает ему вызов. Игра старше культуры, игра предшествует культуре, игра творит культуру - таков лейтмотив концепции Хейзинге.

      Он называет игрой врожденную неотъемлемую склонность человека создавать вымышленный мир.

      Сущность игры, согласно Хейзинге, в целом сводится к двум  главным аспектам:

1) игра –  это борьба за что-то, прежде  всего – ради какого-то выигрыша (например, власти или простого  преимущества);

2) игра представляет  собой показ чего-то (например, силы  или умений)

      Впрочем, игра не является достоянием  исключительно человека. По мнению  автора, игра характеризует не  только человека, но и мир животных. Следовательно, она не может  быть обоснована никакими рационалистическими связями.

      Хейзинге выделяет семь важных  признаков игры.

1. Отличительный  признак игры состоит в ее  замкнутости, ограниченности. Ее  течение и смысл заключены  в ней самой. 

2. Игра представляет  собой свободное действие, поскольку игра по принуждению не может оставаться игрой.

3. Игра устанавливает  порядок. Игра создает особый  мир, который существует временно, на протяжении того времени,  когда игра длится. Однако этот  мир обычно возобновляется, возникает  вновь, когда игроки снова начинают играть.

4. Игра характеризуется  напряжением. Именно напряжение  придает игре эстетическое содержание, так как напряжение, предполагаемое  игрой, подвергает силы игрока  испытанию. 

5. Каждая игра  имеет свои собственные правила.  Ими определяется, что должно иметь силу в выделенном игрою временном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, и не подлежат никакому сомнению, ведь стоит какому-либо игроку отойти от правил, и мир игры тот час же разрушится.

6. Играющие создают  новое сообщество – группу, которая сохраняет свой состав и после того, как игра закончилась. Следовательно, игра – это способ интеграции людей в коллективе.

7. Еще одна  особенность игры состоит в  таинственности. Хейзинге указывает  на игры первобытных народов,  например, обряд инициации, окруженный таинственностью, недопущением женщин к участию в них и т.д.

      Свой интерес к человеку играющему  Хейзинге обосновывает следующим  образом: люди оказались не  столь разумными как наивно  внушал светлый XVIII век в своем  почитании Разума. И название человека Homo faber неполно. Человек играющий выражает такую же существенную функцию жизнедеятельности как и человек созидающий, и должен занять свое место рядом с Homo faber.

      Игра в концепции Хейзинге - это  культурно-историческая универсалия. Как общественный импульс, более старый, чем сама культура, игра издревле заполняла жизнь и, подобно дрожжам, заставляла расти формы архаической культуры. Дух, формирующий язык, всякий раз перепрыгивал играючи с уровня материального на уровень мысли. Культ перерос в священную игру. Поэзия родилась в игре и стала жить благодаря игровым формам. Музыка и танец были сплошь игрой. Мудрость и знание находили свое выражение в освященных соревнованиях.

      Право выделилось из обычаев  социальной игры. На игровых формах базировались улаживание споров с помощью оружия и условности аристократической жизни. Хейзинге убежден, что культура в ее древнейших формах «играется». «Она происходит из игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела, - пишет автор, - она развивается в игре и как игра». «Культура зачинается не как игра и не из игры, а в игре».

      Обзор истории культуры, ее различных  эпох приводит ученого к выводу  об убывании игрового элемента  в культуре. Вытеснение игры, начавшееся в XVIII в., фактически заканчивается к XIX в. Духом общества, по мнению Хейзинге, начинает завладевать трезвое, прозаическое понятие пользы. Получает признание постыдное заблуждение, что экономические силы и экономический интерес определяют ход истории. Дух рационализма и утилитаризма убили таинство и провозгласили человека свободным от вины и греха. Труд и производство становятся идеалом, а вскоре идолом. Культура гораздо меньше играется, чем в предшествующие периоды.

      Бесспорное достоинство и актуальность исследования голландского ученого обусловлены тем, что анализ истории культуры под знаком игры сопряжен автором с жизненными процессами и катаклизмами современного сознания, с перспективами культурного движения. Позднебуржуазная культура теряет игровую традицию; там же, где похоже, что она играет, отмечает Хейзинге, - игра эта фальшива.

      Автор предупреждает  о порче, разрушении культуры, уходящей от своих истоков.  Игра, наполненная эстетическими  моментами, «проигрывающая» и  творящая духовные ценности, - ранее культуросозидающий фактор, - ныне переродилась в суррогат игровой деятельности - в спорт. Он превратился в научно-технически организованный азарт. Из единства духовного и физического он сохранил низменную физическую сторону. Культурная игра - игра общественная и общедоступная. Чем больше в ней участников и меньше зрителей, тем плодотворнее она для личности.

      Духовное  напряжение культурной игры, по  мнению Хейзинге, утратило даже  искусство. В искусстве обособились  две стороны художественной деятельности: свободно-творческая и общественно-значимая. Масса людей потребляет искусство, но не имеет его необходимой частью своей жизни, тем более не творит его сама.

      Анализ современного сознания автор «Homo ludens» сопровождает понятием «пуелиризм» - понятием, которое передает наивность и ребячество одновременно. Пуелиризм противоположен игровому сознанию, он несет в себе несамостоятельность, грубость и нетерпимость юношества. В основе пуелиризма - путаница игры и серьезного. Работа, долг, жизнь не воспринимаются современным человеком серьезно, и, наоборот, игровая деятельность приобретает серьезный характер.

      Политические речи ведущих лидеров  - злое озорничание, замечает Хейзинге. В современной жизни царит суррогат игровой деятельности: темперамент переросших детей и мудрость юношеских клубов. Сюда попадает, к примеру, легко удовлетворяемая и никогда не насыщаемая потребность в банальных развлечениях, жажда грубых сенсаций, тяга к массовым зрелищам.

      Ранние эпохи не исключают  подобных явлений, но там нет  массовости и жестокости, с которой  они проявляются в публичной  жизни сегодня. В пуелиризации  культуры сыграло роковую роль  вступление полуграмотной массы  в духовное общение, приведшее к девальвации нравственных ценностей, полагает Хейзинге.

      Путь преобразования культуры  ученый видит в распространении  нового общественного духа. Необходимо  возродить в широком культурном  сознании первозданную игровую  природу. Такова по сути альтернатива духовному кризису, предложенная в «Человеке играющем».