Автор работы: Пользователь скрыл имя, 10 Мая 2013 в 15:05, реферат
Социальная обусловленность языка вообще, а литературного языка в особенности естественно ставит изменение свойств и структуры литературного языка в определенную зависимость от общественно-исторических преобразований. Прежде всего это касается, конечно, самой социальной базы, т. е. состава носителей литературного языка.
Неудивительно поэтому, что структура национального языка до недавнего времени и строилась в основном на противопоставлении: «литературный язык» —
«территориальные диалекты». Однако сейчас социальная база русского литературного языка несравнимо расширилась.
Изменение социальной базы
и структуры русского языка
Социальная
обусловленность языка вообще, а
литературного языка в
Неудивительно
поэтому, что структура национального
языка до недавнего времени и
строилась в основном на противопоставлении:
«литературный язык» —
«территориальные диалекты». Однако сейчас
социальная база русского литературного
языка несравнимо расширилась.
Коренные
изменения общественного
Сельская молодежь практически уже забыла
свой диалект и говорит па литературном
языке лишь с некоторыми фонетико-морфологическими
особенностями и сравнительно редкими
вкраплениями областных слов.
Итак,
социальные преобразования в послереволюционный
период существенно изменили структуру
русского литературного языка, что
наиболее ярко выражается в утрате
прежней оппозиции: «литературный
язык» —
«территориальные диалекты». Возникает
естественный вопрос: чему же сейчас противостоит
русский литературный язык, что является,
так сказать, его антиподом?
Едва
ли перспективно искать противопоставление
русскому литературному языку в
особенностях речи социальных групп
современного общества.
Своеобразие профессиональной речи наших
дней лишь на первый взгляд кажется чем-то
принципиально значительным. В действительности
же ее специфика имеет не качественный,
а количественный характер и ограничена
набором узкоспециальной лексики, особенностями
ударения у нескольких десятков слов
(искра, добыча и т. п.), образованием некоторых
грамматических форм
(клапана, ватмана и т. п.) и синтаксических
конструкций (разведка на нефть, наблюдение
больного, следить зверя и т. п.).
Неверно
было бы считать основным антиподом русского
литературного языка и современные жаргоны
(хотя, конечно, они находятся за пределами
литературного языка). Впрочем, в наше
время практически нет жаргонов в узком,
буквальном смысле этого слова. В прошлом
социальной основой жаргонов
(т. е. обособленных и замкнутых речевых
систем) являлись деклассированные элементы
или представители келейных, засекреченных
профессий (воровской жаргон, жаргон нищих,
торговцев-офеней и т. д.). Непонятный неискушенному
слуху набор словечек создавался обычно
с целью конспирации, сохранения тайны
ремесла. Такие жаргоны умерли, исчезли
вместе с породившим их общественным укладом
(правда, некоторые «осколки» прежних
жаргонов сохранились в литературном
языке, например: двурушник, буквально
—
'протягивающий две руки за милостыней',
из речи нищих; халтура, буквально —
'поминальная служба', из речи старого
духовенства). То, что наблюдается в наше
время, не является замкнутой речевой
системой, и правильнее было бы обозначать
это не жаргоном, а жаргонной (или жаргонизированной)
лексикой.
Эти-то словечки в качестве «инкрустаций»
обычной литературной речи, к сожалению,
еще используются в некоторых слоях современной
молодежи.
Современный
русский литературный язык противостоит
не реликтовым проявлениям территориальных
диалектов и не речевым особенностям отдельных
социально-профессиональных групп (в том
числе и молодежному «жаргону»), а более
широкому кругу языковых фактов, которые
можно было бы назвать
«ненормированная речь». Норма — основной
признак литературного языка. Все, что
не соответствует норме, является отступлением
от общепринятых правил, принадлежит к
ненормированной речи.
Круг явлений, охватываемый понятием «ненормированная речь», весьма обширен и генетически неоднороден. В нее входят: а) остаточные элементы диалектного, или, точнее, полудиалектного характера (например: плотит вм. платит, броюсь вм. бреюсь, переведены вм. переведены, верба вм. верба, площадя вм. площади и т. п.); б) архаичные формы, которые были в прошлом образцами словоупотребления, но перестали соответствовать норме (например: засуха вм. засуха, библиотека вм. библиотека, в лесе вм. в лесу, в дому вм. в доме, сторониться от кого-, чего-либо вм. сторониться кого-, чего-либо и т. п.); в) особенности социально-профессиональных наречий (например: рудник вм. рудник, агония вм. агония, клапана вм. клапаны и т. п,); г) новообразования, не признаваемые нормативными вследствие отрицательной общественно-эстетической оценки (например: звонит вм. звонит, приговор вм. приговор и т. п.); е) жаргонизмы и другие слова, находящиеся за пределами литературной лексики.
Особо
следует остановиться на понятии
«просторечие». Этот термин в современных
исследованиях и словарях русского
языка продолжает применяться в
двух значениях. Под ним понимается
один из стилей литературного языка с
присущим ему особым кругом слов и форм,
воспринимаемых на фоне других стилей
(например: облапошить, дубасить, окочуриться,
лоботряс и т. п.).
Такие факты называют «литературным просторечием».
Но иногда термином
«просторечие» называют и те явления,
которые не входят в литературный язык,
принадлежат ненормированной, малограмотной
речи (например: тролебус вм. троллейбус,
инженера вм. инженеры, делов вм. дел и
т. п.). Эта двузначность термина «просторечие»
отмечается и в специальных словарях.
Думается, однако, что в целях большей
терминологической точности «просторечием»
следовало бы называть только стилистически
сниженные (грубоватые, но нередко оправдываемые
контекстом речи) факты литературного
языка (башка, брюхо, пузо, жрать, дрыхнуть
и т. п.), отграничивая их от тех явлений,
которые находятся за пределами литературного
языка (ненормированная речь, жаргонизмы
и т. п.).
Следствием
этого явилась демократизация литературного
языка, сближение его с разговорно-
(что, естественно, не исключает сохранения
стилистической приуроченности у многих
тысяч слов и их вариантов).
Изменения в социальной базе и структуре русского литературного языка отразились на общих принципах и способах оценки языковых фактов. Если раньше основным признаком была, так сказать, пространственная характеристика («где, на какой территории или в какой социальной группе так говорят»), то теперь все более существенной становится функциональная характеристика («с какой целью, в какой ситуации так говорят»). От территориально-социальной обособленности наш язык движется к единой, взаимосвязанной и рациональной системе функционально загруженных элементов.
Хронологические границы современного
русского литературного языка
Вопрос
о хронологии современного русского
литературного языка приобрел сейчас
особенную остроту. Языковеды-русисты
и преподаватели в средней
школе обычно опираются на понимание
современности от эпохи Пушкина
до наших дней.
Однако существенные изменения и в составе
лексики, и в нормах словоупотребления
вызывают необходимость пересмотра такой
хронологизации.
Действительно, даже у Пушкина мы встречаем такие, например, устарелые ударения и формы слов: засуха, музыка, библиотека, кладбище, эпиграф, филолог, дальный, турка, вихорь.
Естественно,
что во многих научных работах, в
том числе и в
Академических грамматиках (1953, 1954 и 1970),
язык нашего времени если не противопоставляется,
то сопоставляется с языком эпохи Пушкина.
Представление о таких хронологических
рамках современного русского литературного
языка иногда толкуется как расширительное,
даже как дань традиции. Язык советской
эпохи рассматривается в качестве нового
этапа исторического развития русского
литературного языка. В научной литературе
нередко встречаются такие уточняющие
наименования: «язык нового времени»,
«живая система языка» и т.п.
В
особенно неблагополучном и
Поэтому
при составлении сугубо нормативного
словаря-справочника
«Трудности словоупотребления» (1973) нижней
границей современного литературного
языка был признан период конца 30-х — начала
40-х гг. нашего века. Дело в том, что многое
в языке 20-х — начала 30-х гг. оказалось
эфемерным и не сохранилось. Относительно
этого периода писали о языковой смуте,
языковой разрухе, огрублении языка, болезни
роста и даже гибели языка. В то время в
связи с массовой миграцией населения
(в основном приток крестьянского населения
в города.) усилилось влияние диалектных
особенностей речи. На конец же 30-х годов
падает окончание важного этапа культурной
революции. К этому времени складывается
новая по социальному составу интеллигенция.
Происшедшие в 30—40-е гг. изменения в составе
населения крупнейших городов существенно
влияют на нормы произношения и ударения.
После I съезда советских писателей усиливается
борьба за чистоту русского языка, начинается
упорядочение общественной речевой практики,
известная стабилизация языковых норм.
Именно этот период (конец 30-х — начало
40-х гг.) характеризуется укреплением языковых
норм, созданием художественных произведений,
отличающихся, помимо прочих достоинств,
образцовым языком.
Хронологизация русского литературного языка наших дней ждет своего подлинно научного освещения, при котором должны учитываться и «читаемость» художественной литературы XIX в., и ее культурно-воспитательное значение.
Письменная основа современного
русского литературного языка
Признание взаимосвязи и
(«книжность»). Известно, что при конкуренции
форм больше шансов на выживание имеет
та, которая поддерживается письмом, литературно-книжной
традицией. Поэтому основатели учения
о культуре русской речи закономерно искали
норму национального языка в первую очередь
в более устойчивой письменной основе.
Думается, что социальные преобразования
последних десятилетий не только
ускорили процесс сближения устной
(разговорной) речи с письменной
(книжной или профессиональной), но и укрепили
приоритет письменной основы русского
литературного языка. Не только в устном
публичном выступлении, но и в обстановке
непринужденной беседы мы все ощутимее
чувствуем «оковы» письменной формы речи,
влияние свойственных ей конструкций
и словосочетаний.
Графические представления все прочнее укрепляются в нашем сознании. В связи с этим психологи обратили внимание на появление как бы «оптико- графического» типа людей, воспринимающих нормы языка преимущественно через письмо. Возрастающая роль печатного слова, как полагают психологи, приводит к превращению письменной нормы из вторичной в первичную знаковую систему.
Таким образом, для современного состояния русского литературного языка при наличии тесного взаимодействия между письменной и устной формой речи характерно, что «ведущая роль остается за письменно-литературной разновидностью».
Богатство русского литературного
языка и научно-техническая революция
Русский язык по праву называют одним из наиболее богатых и развитых языков мира. Но каково количественное выражение сокровищ нашей национальной речи? Сколько слов в русском языке?
Думается, ни один ученый не возьмется ответить на этот коварный вопрос, имея в виду определенную цифру. Точными сведениями о словарном запасе живого языка наука не располагает и никогда не будет их иметь, так как язык находится в вечном обновлении и развитии. Количество слов не является постоянной величиной. Есть и другие причины, заставляющие нас отказаться от попытки точно вычислить количество слов в языке. Это неосуществимо даже в наш век компьютеров и других сложных машин.
Русский
язык обладает богатейшими
Проведем такой эксперимент. Будем прибавлять
приставки пол-, сверх- и недо- к разным
существительным, прилагательным и глаголам:
полдороги, полдома, полгорода, полквартиры,
полкниги, полстакана, полрюмки, полкастрюли...
сверхмощный, сверхскоростной, сверхгениальный,
сверхмнительный, сверхлюбопытный... недослушать,
недоплыть, недолететь, недоспать, недолюбить,
недосчитать, недорассказать, недодиктовать.
И т. д. чуть ли не бесконечно. Могут возразить:
многих из этих «придуманных» нами слов
нет в словарях. Да, конечно, нет. В целях
сокращения объема издания такие потенциальные
слова, как недолететь и сверхмнительный,
не помещаются в словари. И это вполне
оправданно. Их легко образовать по аналогии,
а значение понятно из составляющих частей.
Но в нашей реальной жизни эти слова существуют,
хотя и не принимаются во внимание при
подсчете.
Таким образом, если учитывать областные слова, топонимы, термины и производные слова, образуемые по активной словообразовательной модели, то окажется, что в русском языке несколько миллионов слов. Это действительно язык-миллионер.
Как и всякий язык, русский язык непрерывно обновляется и обогащается новыми словами — неологизмами. Приток неологизмов особенно усилился в наш век научно-технического прогресса. Без преувеличения можно сказать, что каждый прожитый день рождает не одно новое слово. Словари не поспевают за темпом быстротекущей жизни. Видимо, лишь будущим историкам и языковедам предстоит определить размеры и последствия влияния научно-технической революции XX в. на судьбы русского литературного языка. Сейчас же можно со всей определенностью говорить о значительном пополнении русского языка с количественной стороны.
Однако
ни бурный рост научно-технической
информации, ни властный и закономерный
переход специальной
Современный русский литературный язык
Информация о работе Изменение социальной базы и структуры русского языка