Эти странные японцы

Конечно, такого сорта различия есть и в других языках, но самое кошмарное  в японском языке – это наличие  своей отдельной лексики для  каждого стиля речи – вежливого, почтительного, формального и неформального. Но если вы овладели этой премудростью, то сам черт вам не брат. Вы, к примеру, уже не задумаетесь над тем, как  правильно пригласить гостей к трапезе. Если вы назубок помните нужные фразы  и поздравительные клише по поводу смены времен года, то вам не придется ломать голову, как начать деловое  письмо.

Иностранцы, изучающие японский язык, не должны забывать о различиях между  мужской и женской формами  речи. Многие мужчины-иностранцы, говоря по-японски, вызывают смех окружающих, потому что учили язык у своих  подружек-японок. Для иностранки употребление грубых мужских форм будет еще  позорней.

Как существует множество способов выразить одну и ту же мысль или  понятие, точно так же одно выражение  может служить на все случаи жизни. Слово "домо" означает: "спасибо", "привет", "здорово", "давненько не виделись", "ужасно извиняюсь", "хорошо-хорошо" – и прочее. Нет способа сказать четко "да" или "нет" – по крайней мере так, как эти слова понимаются на Западе. "Хай" чаще всего переводят как "да", однако на самом деле оно означает: "Я слышал вас и понял вас, и теперь думаю, что ответить". Иностранцы зачастую принимают "хай" за согласие, тогда как на самом деле за ним скрывается прямо противоположное.

Есть способ сказать обыкновенное "нет" – только в тех случаях, когда отказ не вызовет обиды. Но японцы знают, когда они подразумевают "нет", даже если не произносят его  вслух. "Я подумаю об этом" –  это форма очень твердого отказа. А уж если японец втянет воздух между  стиснутыми зубами и затем выпустит его с глубоким выдохом: "Са-а-а-а-а..." – это знак того, что нужно все начать сначала.

Далее письменный японский. В Японии не было своей письменности, пока в 6-м веке буддийские монахи не привезли из Китая священные сутры. К несчастью  для всех, очень скоро стало  ясно, что иероглифы, идеально подходящие для китайского языка, где нет  окончаний, абсолютно не годятся  для японского письма. В итоге  решение было найдено: придворная знать  начала говорить по-китайски, чтобы  можно было записать их слова. Но это  тоже сработало плохо, и в течение  последующих веков появился языковой гибрид: к каждому китайском иероглифу  добавилось по меньшей мере два разных чтения. Они употреблялись в зависимости  от контекста: когда нужно, брали  китайский вариант, в других случаях  более подходил японский.

Чтобы бегло говорить и читать по-японски, нужно знать китайские иероглифы  – кандзи, – используемые в японском языке (минимум составляет 2 000; образованные японцы знают 5 000 и даже 80 000 иероглифов, в некоторых из которых более 30 черточек). Плюс две слоговые азбуки – хирагана и катакана первая для записи исконно японских вещей и понятий, вторая – для заимствованных предметов и иностранных имен. Но это – слишком простое объяснение гибридной фонетики и пиктографиии письменного японского языка.

Возможности его беспредельны, и  в нем на каждом шагу ловушки и  западни.

Миссионеры, пришедшие в Японию из Европы в 19 веке, были убеждены, что  японский язык – это изобретение  дьявола, препятствующего им в их работе. Современные студенты, изучающие  японский, – будь то иностранцы или  сами японцы, – могут верить или  не верить в дьявола, но, без сомнения, испытывают те же чувства.