Социальное партнерство и проблемы политической консолидации общества

Наиболее принципиальные изменения в социальной структуре, которые определяют течение процесса консолидации - маргинализация социальной структуры и ее дифференциация в основном на два сегмента: наиболее и наименее обеспеченных, причем это деление имеет тенденцию к вымыванию так называемого среднего класса в лице мелких и средних предпринимателей. Но главная особенность переходного периода состоит в том, что электоральное и политическое поведение слабо коррелирует с социальной идентификацией.

Строго говоря, большая часть населения России - это не гражданское общество, а весьма однородная масса не только в смысле низких доходов, но и в смысле основных немудреных устремлений. Больше всего массе людей хочется правды и порядка.

Рынок, не подкрепленный правовыми нормами, лишь добавил хаоса и в экономику, и в общественное сознание, Это тот вариант, когда ментальная дифференциация строится не по линии осознания и реализации своих экономических и политических интересов, а по отношению к экономической и социальной политике государства.

Социологические опросы местного уровня демонстрируют все тот же застарелый, уходящий корнями в советское прошлое социально-экономический инфантилизм, который и порождает неспособность к объединению и консолидации. Советская психология с трудом "выдавливается" из "homo soveticus", выросшего с убеждеиием, что государство должно заботиться о его благополучии, образовании детей, обеспечивать всем необходимым, ремонтировать дороги и убирать улицы.

Те формы волеизъявления, которые отражены в законодательстве (местный референдум, собрания (сходы) граждан по месту жительства, народная правотворческая инициатива, обращения граждан в органы местного самоуправления и к должностным лицам органов местного самоуправления, территориальное общественное самоуправление), практически не используются в реальной жизни, а если организуются и проводятся, то по инициативе сверху.

Идеологические разногласия нашего населения (с точки зрения партийных идеологий) весьма условны. По сути, затруднены процессы политической самоидентификации; во многом они определяются теми идеологическими штампами, которые навязываются государством и ведущими политическими партиями. В большей степени это т.н. негативная идентификация, идентификация от противного- нелевый, неправый, нерусский и т.д.

Так называемые центристские партии появились у нас не как партии социального центра, а благодаря стремлению правительства и администрации президента играть по всему политическому полю, ограничив тем самым пространство для других.

Нет необходимости говорить о том, что будучи прежде всего партиями власти, создаваемыми на бюрократической основе, они нуждались в определенном идеологическом прикрытии, каковое и даровала им идея "центризма" - настолько расплывчатая и неопределенная, что под нее можно было бы подогнать любые умопостроения. Поначалу "центризм" появляется на политической арене как исключительно мыслительный конструкт, а сегодня он стал реальной политически организованной силой или, как ее принято называть, моноцентрической политической структурой.

Тем интереснее феномен российского центризма, когда партии, являющиеся в чистом виде искусственным образованием, своеобразной виртуальной реальностью, добиваются такой высокой электоральной поддержки. Политическое сознание в России по-прежнему во многом остается жертвой манипулятивных технологий, в полной мере освоенных номенклатурными аналитиками, и вопросы идеологии при политической идентификации уходят на задний план.

В России так долго стремились к социальной однородности, построению социально-бесклассового общества и настолько в этом преуспели, что идеология в полном смысле слова присутствует только у "правых" (СПС), выражающих интересы небольшой социальной группы, и у левых, манипулирующих устаревшими идеологическими штампами. Коммунистическая и право-либеральная идеологии в лучшей степени артикулированы и потому, что они воплощают два взаимоисключающих, казалось бы, но дополняющих друг друга в реальности, процесса - массовое обнищание большинства населения и обогащение незначительной его части.

Есть и еще одна специфическая черта идеологического процесса. С одной стороны, преследуется общезначимая цель - внедрение в общественное сознание консенсусных в отличие от радикальных мировоззренческих стереотипов, "стягивание" общества идеологическими средствами. Другая цель - групповая - обеспечить свое лидерство и претензии на него идеологическими средствами. Свое - не значит просто административной элиты, а тех, кто находится у власти в настоящее время. Одним словом, идеологический процесс, возглавляемый и курируемый элитой, решает одновременно три задачи: идеологическое обеспечение социального консенсуса, идеологическое обеспечения функционирования элиты и ее ведущей роли.

Огромное количество людей в нашей стране не разделяет ни правой, ни левой идеологии; не желает ни полного возврата к прошлому, ни продолжения реформ в том ключе, в каком они проводились в последние два десятилетия.

Родиной считают Россию. Для трети опрошенных Родиной остается Советский Союз, ностальгические настроения имеют тенденцию к росту более половины жителей области (51%) поддерживают идею восстановления СССР.

В этих условиях перспективы формирования общегосударственной идеологии выглядят малообещающими. Да и все предыдущие попытки сконструировать таковую завершались провалом. В лучшем случае они обсуждались в научном сообществе, но не выносились на уровень политической практики.

В известном смысле победа "ЕР" особенно на региональном уровне продемонстрировала не столько консолидацию общества, сколько власти, обеспечившей широкое использование и сочетание административного, финансового и информационного ресурсов. Избирательная кампания в ряде регионов (в т.ч. и в указанном) началась задолго до официального объявления ее старта. Группы лекторов, разъясняющие позицию партии и рассказывающие о деятельности ее лидеров и депутатов, посещали caмые отдаленные населенные пункты, раздавали литературу, агитационные материалы, начиная уже с июня-июля 2003 г. За время подобных хождений в народ удалось существенно поднять не только рейтинг "Единой Россию", но и повысить рейтинг узнаваемости возможных кандидатов от партии.

Можно выделить три этапа политической консолидации современного российского социума: консолидацию-адаптацию, консолидацию-идентификацию и консолидацию-трансформацию. Пока, видимо, можно вести речь о достижении консолидации-адаптации, связанной с массовым осознанием невозможности реставрации прежней социальной системы. Общество как бы смирилось с этой мыслью, ментально определилось, адаптировалось, но явно не смирилось с тем уровнем и качеством жизни, которые ему предложены. Мы бы такую адаптацию-консолидацию назвали более или менее нейтрально - негативно-позитивной. Позитивно то, что нынешнему социальному и политическому курсу в глобальном плане и с точки зрения психологического состояния общества нет альтернативы. Произошел глобальный психологический перелом в общественном сознании в пользу рыночных и информационных социальных технологий.

Негативным является то, что новая социальная и экономическая политика сопровождается ухудшением материального положения населения. Политическая консолидация накладывается на социальную структуру переходного, маргинального, кризисного типа. Вектор общественного развития в достаточной степени не определился, не устоялись политические механизмы и институты консолидации.

Идентификация следует за адаптацией. Она представляет собой более сложную модель консолидации и целостности общества. В этих условиях индивиды и субъекты не просто приспосабливаются к новым реалиям, но отождествляют себя с ними, считают их социально ценными и общественно значимыми для себя. Однако на данном уровне процесс консолидации приобретает более многомерное проявление.

Список использованной литературы

1. Лапкин B., Паншин В. Ценностные размежевания и социально-политическая дифференциация в России // МЭМО. 2000. № 4; Проблемы политического развития современной России в условиях "неконсолидированной" демократии.
2. Великая Н.М. — Проблемы консолидации общества и власти, 2003 г.