Автор работы: Пользователь скрыл имя, 25 Февраля 2013 в 20:58, доклад
В течение десятилетий развитие социальной политики выражалось в изменениях на уровне профессиональной деятельности социальных работников, а также на уровне определения их самобытности как группы специалистов. Ученые-социологи, процитированные в данной работе, интересовались одновременно и различными направлениями социальной политики, и их последствиями в профессиональной деятельности. По этой причине данный материал в большей степени является неким описанием развития направлений социальной политики во Франции, эволюции интерпретаций и критики со стороны социологов по отношению к реализуемым направлениям. В 70-х гг. ХХ в. вслед за М. Фуко было модно критиковать вмешательство государства, казавшееся на тот момент значительным, с теоретической точки зрения. Сегодня социологи, публикующие свои труды по социальной работе, опираются на практические исследования, проводимые под руководством профессиональных работников. Это не мешает им сохранять критический взгляд на социальную политику и помогает описывать противоречия, с которыми сталкиваются специалисты: политические деятели с одной стороны и непосредственные потребители социальной работы с другой.
Социологический анализ социальной политики, проводимой в области социальной работы во Франции
В течение десятилетий развитие социальной политики выражалось в изменениях на уровне профессиональной деятельности социальных работников, а также на уровне определения их самобытности как группы специалистов. Ученые-социологи, процитированные в данной работе, интересовались одновременно и различными направлениями социальной политики, и их последствиями в профессиональной деятельности. По этой причине данный материал в большей степени является неким описанием развития направлений социальной политики во Франции, эволюции интерпретаций и критики со стороны социологов по отношению к реализуемым направлениям. В 70-х гг. ХХ в. вслед за М. Фуко было модно критиковать вмешательство государства, казавшееся на тот момент значительным, с теоретической точки зрения. Сегодня социологи, публикующие свои труды по социальной работе, опираются на практические исследования, проводимые под руководством профессиональных работников. Это не мешает им сохранять критический взгляд на социальную политику и помогает описывать противоречия, с которыми сталкиваются специалисты: политические деятели с одной стороны и непосредственные потребители социальной работы с другой.
Одним из подходов к социальной работе, сторонниками которого являлись многие социологи в 70-х гг. ХХ в., был анализ по социальным функциям. Так, социальные функции социальной работы как таковой, изучались под углом общественного контроля за конкретными социальными группами, осуществляемого с помощью социальных работников.
В качестве примера можно привести выпуск журнала «Esprit» («Эспри») от 1972 г. под заголовком «Почему социальная работа»? По мнению Филиппа Мейера, в данном выпуске авторы старались «привлечь внимание к радикальному вопросу о социальной работе и ее политической функции», выступая против «расширения государственного управления повседневной жизнью», особенно посредством социальной работы. Например, в случае с несовершеннолетними преступниками, в одной из статей Филипп Мейер описывает способ с помощью которого, по его мнению, несовершеннолетний ребенок и его семья постепенно подвергаются такому сильному воздействию органов надзора и опеки, что они становятся вынужденными вести себя в соответствии с навязываемыми им нормами1.
По мнению Жака Донзело, «на тот момент социальная работа критиковалась за то, что она была призвана реализовывать новые формы социального контроля, более совершенные, чем полицейские или патерналистские, которые были распространены в предыдущем столетии». Подобный социальный контроль осуществляется теперь не за счет физических принуждений, а с помощью убеждения посредством нового психоаналитического дискурса2.
В 1977 г. Пьер Ласкум проанализировал работу воспитателей по вопросам специализированной профилактики. Его гипотеза заключалась в том, что «социальная работа стремится к самому главному – к контролю над потерей рабочей силы».3 Функции государства и общественных организаций, являющихся основными носителями нововведений, стали бы «тесно увязанными и взаимодополняющими» при условии одновременного использования того, что автор называет двумя инструментами, а именно заточения и убеждения4.
Пьер Ласкум отмечает проявления тенденции к «отказу от заточения» и описывает ее признаки: «распространение, по сравнению с [классическими учреждениями ограничения свободы] деятельности в открытой среде как в судебной, так и в психиатрической или социально-медицинской областях»5. Критикуя классические формы контроля посредством социальной работы, Пьер Ласкум показывает что, новые учреждения, осуществляющие превентивные функции в открытой среде, упрочивают позиции уже существующих механизмов контроля, но только в новой форме. Автор говорит о «процессе «разрастания раковой опухоли» у социального контроля», под которым он понимает увеличение количества и индивидуализацию учреждений контроля. Наряду с этим, «отказ от заточения», «тенденция, которая должна заменить авторитарные и физически противоречивые действия на более педагогичные и убедительные тактики» «представляется нам базовой формой контроля, название которого до сих пор остается неизвестным […]». 6 Таким образом, для Пьера Ласкума воспитатели, занимающиеся профилактикой, с одной стороны ограничены желанием «бороться с бедностью и за социальную эмансипацию своих клиентов», с другой стороны – своими функциями «управляющего социальным исключением», «лица, официально уполномоченного на нормализацию обстановки».7
По мнению Жака Донзело, социальная работа в меньшей степени является «отпором резким централизованным судебным санкциям, который проявляется в деятельности органов местного самоуправления, в сдержанности воспитательных тактик», нежели «неконтролируемым развитием государственного аппарата, которое под маской профилактики распространяет свое господство над гражданами в сфере личной жизни, ставит железное (…) клеймо на несовершеннолетних, не совершивших ни одного правонарушения».8
В 1981 г. в одной из своих работ, впоследствии ставшей известной, социолог Робер Кастель проанализировал переход от полного вовлечения в проблему к новой политике управления социальными рисками: посредством широкого распространения медико-психологических практик, он описывает «совершенно новые стратегии решения социальных проблем путем воздействия на характерные особенности конкретного индивида»9.
Согласно автору, «данное направление одновременно может опираться на новейшие высокие технологии, например информатику, а также на новое государственное учреждение по Социальной работе, ориентированное на систематическую профилактику рисков» (с. 115). В качестве примера он приводит работу комиссий департаментского значения, занимающихся с 1975 г. вопросами присвоения статуса человека с ограниченными возможностями. В состав данных комиссий входят эксперты, представители государственных органов, но не психиатрических учреждений (с. 123). Таким образом, комиссия департамента «дает определение физическим недостаткам, и (…) данное определение выполняет конститутивную функцию, соразмерно выделяющую в еще недифференцированном населении подгруппу людей, для которых формируется специальное направление деятельности» (с. 130). Другой пример: одно время в качестве эксперимента реализовывались программы по сбору данных о новорожденных, находящихся в неблагоприятных условиях. Согласно автору, «благодаря желанию создать полную базу данных по детям реализуется проект по урегулированию и планированию непредвиденных случаев, происходящих с детьми, вплоть до возможных недостатков, что должно привести к программе рационального управления населением» (с. 136). Автор описывает структуру различных направлений социальной политики, нацеленных в большей степени на управление рисками и угрозами, чем на помощь конкретным слоям населения.
С 1981 г. Кастель начинает отмечать изменения в организации социальной работы: изменение роли государства и статуса участвующих организаций. По его мнению, «в меньшей степени речь идет о создании, выполнении и финансировании напрямую, чем о централизации и планировании данных, рационализации деятельности служб, установлении строгих норм работы и контролировании результатов - предоставляя им свободу управлять своей деятельностью как своим собственным предприятием» (с. 137). Таким образом, с начала 1980-х гг. Кастель свидетельствует о переходе от логики государственных служб к логике управления и контроля за учреждениями, находящимися в ведении общественных организаций.
80-е годы ХХ в. стали поворотными с одной стороны из-за законов о децентрализации, по которым социальная работа перешла в ведение администраций департаментского и локального значения, а с другой стороны под влиянием политик, проводимых в отношении государственных учреждений, а также из-за введения в 1988 г. минимального реабилитационного дохода (МРД).
По законам о децентрализации 1981 и 1984 годов ответственность за осуществление основной части социальной работы перешла с государственного уровня на уровень департаментов. В своей работе о территориализации социальной работы, изданной в 1990 г., Жак Йон напоминает что, изначально социальная политика стала проводиться на государственном уровне, а на сегодняшний день она реализуется органами местного самоуправления. Термин территориализации также отсылает нас к развитию местных программ, основанных на партнерстве различных учреждений и инициированных государством с целью решения проблем, существующих во многих кварталах социального жилья.
Описывая изменения, коснувшиеся профессиональных моделей социальных работников вследствие данных эволюций, автор констатирует определенную несовместимость традиционных моделей и моделей, появившихся в результате новых методов работы. Действительно, если классическая профессиональная модель предусматривала работу с человеком, работу «педагогического» характера в долгосрочной перспективе и в рамках одного учреждения, то новые методы предполагают работу на территории, с группой людей, в кратко- и среднесрочной перспективе, работу, которая требует определенной огласки и афиширования полученных результатов.10 На примере сотрудниц социальных служб Йон описывает процесс, в котором на передний план их деятельности вышли неотложная и административная работа, оставив позади рассмотрение дел по МРД.
Так работники, использующие классические профессиональные модели, уступили место новым специалистам, которых автор также называет «экспертами», с разным образованием и положением, способных стать незаменимыми сотрудниками в непосредственной работе на практике.
В своей третьей работе, датируемой 1998 г., Жак Йон говорит о социальной работе как о «все более разнородной области, подвергающейся воздействию многочисленных и крайне разнообразных эталонных областей (культурных и профессиональных)».11 По его мнению, с каждым разом мы видим более четкое разделение руководящих кадров, только частично являющихся выходцами из корпуса социальных работников, и непосредственных работников, к которым присоединяются социальные работники классического типа, низко- или совсем неквалифицированные сотрудники с кратковременной формой занятости и волонтеры. Данное развитие означает, что традиционные ценности социальных работников частично теряют свое влияние в пользу ценностей, привнесенных новыми руководящими кадрами. Наряду с этим, автор отмечает расслоение кадров, находящихся «в тылу», а также работников «на передовой», которым постоянно грозит «вымирание» и кризис идентификации в результате противоречивых распоряжений: «поручения есть ни что иное, как ненадежный результат, постоянно пересматриваемый из-за компромиссов между местными депутатами […], приоритетными административными обязательствами и распоряжениями, являющимися следствием государственных мероприятий».12
В 1991 г. Жак Донзело описал начало использования «нового метода социальной работы», который он назвал «договорным участием» и проявляется при употреблении таких «терминов как проект, договор или участие».13 Данная тенденция четко прослеживается и в течение 90-х годов во многих публикациях как на тему о государственных учреждениях в целом, так и о социальной помощи в частности.
Лиз Демайи в 1996 г. посвятила статью тому, что она называет «профессиями, имеющими отношение к государственным учреждениям» и характеризующимися тем, что «они предполагают не оказание услуг, а выполнение социально-политических, культурных, этических и межличностных деяний». Следовательно, данный анализ применим в равной степени и к социальной работе. Автор отображает процесс эволюции логики квалификации в логику компетенций. Данный процесс выражается в переходе к тому, что Демайи называет «профессиями, пропитанными духом менеджерства». Они характеризуются способностью социального работника принимать участие в различных «проектах», работать «в сети» и «в партнерстве»; индивидуальным подходом в работе; территориализацией компетенций; согласием на постоянное оценивание деятельности; обязательством достижения результатов как новым нормативным порядком; сопровождаемым определенной формой бюрократизации; гибким характером занимаемых статусов и кратковременным характером занятости; прозрачностью выполняемых действий. «Ключевыми инструментами являются «проект», «договор» и «оценивание»14.
Автор описывает процесс «перехода на договорные отношения специалистов и населения», в ходе которого «увеличение числа договоров, которые в действительности практически не носят договорной характер, является, главным образом, удобным способом для отрицания и принижения коллективного характера деятельности, строящейся на взаимоотношениях». Указанные процессы эволюции протекают в двух направлениях, которые автор определяет как «развитие у производителей услуг сознания руководителя» и «усиление духа консюмеризма у потребителей услуг».
Вследствие институциональных изменений и трансформаций, коснувшихся населения, в 1996 г. Оливье Кузен изучил изменения в организации работы сотрудников социальных служб и, в более широком аспекте, – социальных работников.
Практика показала, что из-за продолжающейся безработицы изменились люди, обращающиеся за помощью к социальным работникам: клиентура стала более разнородной по характеру имеющихся проблем и положению дел, их можно охарактеризовать как «искушенных потребителей», «требовательных», «они становятся стратегами, которые могут оказывать давление на социальных работников, ссылаясь на срочность своей просьбы»15.
К тому же, новая политика предполагает создание критериев оценивания на основе календаря, что помещает работу в ограниченные рамки: именно в этом и заключается идея договора. Автор, описывая социальных работников, считает, что суть договора сводится к тому, чтобы «сделать из клиентов непосредственных участников, решающих свои проблемы, заставляя участвовать их самым активным образом». Но «для клиентов это [понятие договора] не имеет смысла». Кузен также подчеркивает, что речи о настоящем договоре не идет «по мере того, как он реализуется на равных и когда потребитель ничего своего в него не привносит» 16. Именно по этой причине Кузен говорит о «рабочем инструменте». Так, если семьи «не играют в эту игру […], социальные работники могут положить конец какой-либо проблеме».