Социология К. Маркса

К началу 20-х годов немарксистская социология в Советской России располагала  значительной институциональной базой, и ее влияние ощущалось на протяжении всех 20-х годов. Многочисленные партийные  проверки, проводившиеся в партшколах, часто обнаруживали, что студенты вместо трудов классиков читают О. Конта, Г. Спенсера, Э.Дюркгейма. Уже впервые годы Советской власти социологи немарксистской ориентации издали ряд монографий и учебных пособий. Но интенсивный процесс развития немарксистской социологии был остановлен практически прямыми репрессиями.

В принципиально иной ситуации оказались после Октябрьской  революции марксистская социология. Приобретая академическую респектабельность  и государственную поддержку, марксистская социология приспосабливалась к  сложившемуся разделению научного труда  в обществознании. Именно в начале 20-х годов в марксистской литературе прочно утвердился термин “социология”, стали появляться первые монографии и учебные курсы. Это был период острых дискуссий по поводу социологического наследия Маркса – Энгельса – Ленина, содержания основных теоретических концепций марксизма и категорий исторического материализма. Многие социологи марксистской ориентации отличались европейской образованностью, хорошим знанием трудов своих западных коллег, научной терпимостью и недогматическим отношением к социологическим идеям Маркса.   

В марксистской и немарксистской литературе 20-х годов широкое  распространение получили позитивистские и натуралистические трактовки  общественных явлений. Выступая против неокантианского противопоставления наук о природе и культуре, многие марксисты склонялись к вульгарно-натуралистическим  концепциям общества. Открытое влияние  позитивизма было подавлено в  начале 30-х годов, хотя в неявной  форме его воздействие всегда присутствовало. 

Столкнувшись с трудностями  при определении предметной спецификации марксистской социологии, ряд известных  авторов предлагали считать исторический материализм филосовско-социологической  теорией. Определяя предмет марксистской социологии, большинство социологов начала 20-х годов воспроизводили идеи О.Конта, Г.Спенсера, Э.Дюркгейма. Социология понималась как наука  об обществе в целом, о сложно организованной социальной системе. После широкой  дискуссии о содержании и методологической роли понятия “общественно-экономическая  формация” марксистская социология стала определяться как наука о закономерностях развития смены общественных формаций.

В первой половине 30-х годов  исследования в области методологических проблем социологии фактически прекратились. К середине 30-х годов полностью  возобладала упрощенная точка зрения на исторический материализм как  на конкретизацию положений материалистической диалектики, составную часть марксистской философии. Марксизм в стране все  больше изолировался от западной социологии и превращался в охранительную  доктрину. Тем не менее, в 20-е годы еще сохранялись относительно благоприятные  условия для научных дискуссий. Такие общесоюзные дискуссии  прошли практически по всем фундаментальным  проблемам исторического материализма: соотношению общественного бытия  и общественного сознания, содержанию понятий общественно-экономическая  формация, базис и надстройка, производительные силы и производственные отношения, классы, семья и др. Это был  наиболее творческий период в истории  советской социологии.

Октябрьская революция обострила  проблемы социальной структуры общества. Эволюция классовых отношений находилась в центре внимания социологов самых  различных направлений. П. Сорокин  критиковал марксистов за сведение всей проблематики социальной структуры  к классовому делению общества, указывал на “принципиальную невозможность” создания бесклассового общества в  силу непреодолимых качественных различий между людьми.

С началом массовой коллективизации  деревни марксистская социология оказалась  в необычном положении. Возникающие  новые социальные явления не поддавались  объяснению в традиционных понятиях. Теоретические споры о социальной природе кооперации переросли в  открытую политическую борьбу между  различными школами. Подверглись репрессиям сторонники “семейно-трудовой” теории и “теории устойчивости” мелкотоварного крестьянского хозяйства. После  острых дискуссий и политической борьбы групповая коллективная собственность  была квалифицирована как разновидность  социалистической, а процесс коллективизации  был представлен как часть  более общего процесса уничтожения  классов. Концепция бесклассового  социалистического общества была в  начале 30-х годов почти общепринятой среди социологов-марксистов. Она  формально логически вытекала из общей теории. В исходной абстрактной  модели К.Маркса буржуа и пролетарии действительно институализируют друг друга. Попытки же прямого приложения идеализированной модели к конкретной исторической реальности приводили многих марксистов к парадоксальному выводу о том, что ликвидация капиталистических элементов в городе и деревне означает переход к бесклассовому обществу. Такой вывод явно противоречил фактам. Поэтому к середине 30-х годов для описания социальной структуры сложившегося общества стали использоваться понятия “новые классы”, а затем “новые социалистические классы”, то есть понятия, которые в классическом марксизме отсутствовали и в целом противоречили доктрине. 

Если в 20-е годы применение марксистской теории классов, и, прежде всего ее рациональных элементов, подчеркивающих важную роль в социальной дифференциации отношений собственности, имело  смысл, то “изобретенные” в 30-е годы искусственные конструкции не столько  объясняли, сколько искажали суть происходящих в социально-классовой структуре  перемен. Процессы, которые возвращали общество к докапиталистическим, феодальным, по сути, формам социальной стратификации, выдавались за прорыв в качественно новое ее состояние (например, закрепление государством крестьян по месту жительства и рождения в форме невыдачи им паспортов, что можно интерпретировать как пережиток крепостного права. Паспорта стали выдаваться с конца 50 гг).

В это время сложилось  антисоциологическое направление  среди философов, отрицавших на только право социологии на самостоятельное  существование, но даже сам термин “социология”. Значительная часть философов, позаимствовав  идеюН.И.Бухарина о тождестве исторического материализма и социологии, объявила социологию составной часть философии - диалектического материализма. Исторический материализм они рассматривали только как диалектику истории в пользу рабочего класса.

Помимо теоретических  дискуссий в этот период осуществлялись и серьезные теоретические разработки в области конкретных социологических исследований.

Это, в первую очередь, исследования одного из пионеров социальной инженерии С.Г. Струмилина, связанные с изучением внерабочего времени, влияния культуры и образования на производительность труда;

В.И.Тодоровского по проблемам социальных изменений;

Е.О. Кабо по изучению домашнего быта рабочего класса;

А.В. Чаянова в области аграрной социологии и др. В основном социальные исследования того времени носили преимущественно прикладной характер, опирались в значительной мере на имеющиеся статистические данные  и отчасти на простейший анкетный метод, опросные листы и интервью. Важный статистический материал для этих исследований дали, проведенные в 1920 и 1926 гг. в СССР переписи населения.

В это время предпринимались  разнообразные и часто небезуспешные попытки создания науки об управлении производством (прообраз современного менеджмента).  Важное значение играли работы А.К. Гастева, возглавлявшего Центральный институт труда (ЦИТ). Исходя из основных установок В. Ленина (Ульянова) и необходимости научной организации труда и производства при социализме, он анализировал основные организационные факторы труда и производства, процесса формирования культуры труда, опираясь на современную технику и технологические процессы. Работа ЦИТ имела значительное практическое значение.

К середине 30-х годов окончательно сложилась широко известная по марксистским учебникам концепция социальной структуры социалистического общества, включавшего два неантагонистических  класса (рабочий класс и колхозное  крестьянство) и межклассовую прослойку  – трудовую интеллигенцию. Предполагалось, что постепенное сближение двух форм собственности (общенародной и  колхозно-кооперативной) приведет к  социально однородному обществу. Эта социальная установка выполняла  в основном идеологические функции.

В теоретических работах  по проблеме наций и национальных отношений в 20-30-е годы преобладали  взгляды, сформулированные И. В. Сталиным. Нация понималась как объект с  готовым набором признаков. Обсуждение проблемы сводилось к комментариям по поводу сталинских дефиниций. Сталинский подход в дальнейшем был надолго  утвержден в советской социологической  литературе.

В середине 30 гг. положение  еще более усугубилось. Формирование в стране авторитарного режима и  административно - приказной системы  управления всеми сферами жизни  общества и связанное с этим ужесточение  идеологического и политического  контроля вело к постепенному подавлению и фактическому запрету любых  социологических направлений и  разработок, вступавших в полемику с господствующей марксистко-ленинской  идеологией. Роковую роль для развития социологии в России сыграло “вторжение” в философию “вождя народов” И.В. Сталина. В разделе “О диалектическом и историческом материализме”, написанном им для краткого курса “История всесоюзной коммунистической партии большевиков” (1038 г.), область социального знания - исторический материализм - была “возвращена” в лоно философии, которую назовут “учением Маркса - Ленина - Сталина”. Это выдвинутое И.В. Сталиным теоретическое обоснование явилось фактическим упразднением социологию как самостоятельной науки. С этих пор теория и категориальный (понятийный) аппарат социологии стали рассматриваться только на философском уровне. Методы конкретного социологического исследования общества фактически были изъяты из научной практики. На изучение явлений общественной жизни, которое не соответствовало господствующей идеологии, которое вступало в противоречие с великой идеей, бал наложен запрет. Из научного обихода было изъято даже само слово “социология”, социология было объявлено буржуазным проявлением.

Возрождение социологии началось в конце 50-х гг. во времена так называемой “хрущевской оттепели”. Оно происходило в период, когда информация о реальном положении советского общества была практически засекречена, методологические принципы исследования социальной действительности оставались деформированными, теоретические исследования руководились идеологическим заказом, который отражал директивное мнение высшей партийно-государственной номенклатуры. Это и определяло стратегию научных поисков, выбор объекта эмпирического исследования, да и саму судьбу социологии.

Возрождение социологии как самостоятельной науки и  ее современное состояние. “Второе рождение” советской социологии происходило в искусственно созданной ситуации ее идеологического неприятия. К тому времени она успела получить ярлык буржуазной науки. Во многом это объяснялось активным  развитием социологии за рубежом, но были и субъективные причины. В обществе накопилось много того, что приходилось скрывать, а не публично демонстрировать. Первое упоминание о социологии как возрожденной научной дисциплине относится к 1955 году, когда академик В.С. Немчинов охарактеризовал ее как одну из отраслей философского знания, предметом которой является развитие общества. В дальнейшем, в 1965 году, социология определяется как наука о законах и движущих силах развития общества. Ее предметом полагают исследование исторических сменяющих друг  друга общественных формаций, общественных закономерностей – закономерностей становления и развития социальных отношений людей, различных форм их социального взаимодействия. Этот подход, очевидно, полностью отождествлял ее с историческим материализмом, а ее методы – диалектико-материалистической методологией. Данный подход,

во-первых, закрывал путь возникновению  каких-либо новых общесоциологических  теорий и методологий,

во-вторых, догматически ограничивал  направления и тематику конкретно - социологических исследований, которым  в основном отводилась роль защиты преимуществ существующего социалистического  строя, что приводило к искажению  их объективного характера.

В этих условиях возникают  компромиссные варианты. Среди них  получило наибольшую известность определение, данное Ю.А. Левадой в работе “Лекции по социологии”: социология - это эмпирическая социальная дисциплина, изучающая общественные системы в их функционировании и развитии. В 5-том томе “Философской энциклопедии” (1970 г.) социология трактовалась как наука о закономерностях и движущихся силах развития и функционирования социальных систем, как глобальных (общество в целом), так и частных (социальные группы, организации процессы).

Многие ученые понимали, что хотя социологическая концепция  и катализируется определенным философским  мировоззрением, она должна иметь  собственный категориальный аппарат. Социология должна рассматривать общество в более специфических категориях и понятиях, нежели социальная философия, в понятиях, соотносимых с эмпирически проверяемыми фактами, что обеспечивается развертыванием общесоциологической теории в частносоциологические. В.А. Ядов, А.Г. Здравомыслов, Б.А. Грушин, Ю.А. Левада и др. уже уяснили для себя, что основные понятия общесоциологической теории, в отличие от философских категорий, -

не материя  и сознание, но социальная структура  и социальные институты, культура, социальная организация;

не человек, но личность как социальный тип, как  член конкретного общества и процессы социализации индивидов;

не социальные отношения в их глубинной сущностной основе, но социальное взаимодействие и социальные взаимосвязи, в основе которых - глубинные социальные отношения, не схватываемые эмпирически, поскольку представляют собой философские абстракции. Социальные отношения соотносятся не с эмпирическими данными, а имеют своей фактической основой конкретно-научные обобщения, развиваемые в частных науках, включая и социологию.

В 60-х  гг. была выработана трехуровневая  концепция социологии:

исторический  материализм есть общесоциологическая  теория, она задает типовой способ построения

частносоциологических теорий, которые в свою очередь опираются на обобщение социальных фактов. Эта концепция позволила утвердить статус

конкретных социологических  исследований, но вместе с тем затруднила включение  отечественной социологической науки в мировой процесс развития социологии.