Социология права

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 16 Января 2013 в 18:08, реферат

Описание работы

Социология права — отрасль социологии, изучающая взаимодействия института права с другими социальными институтами. В сферу интересов социологии права входит изучение генезиса, динамики, структуры правовых норм, а также их социальную обусловленность и роль в обществе1. Социология права тесно связана скриминологией, социальной инженерией и антропологией права.

Содержание работы

Социология права: понятие, краткая история ………………………..2
Макс Вебер ……………………………………………………………..4
1. Биография ……………………….…………………………..………4
2. Научная деятельность ………………………………………..…….5
3. Социология власти ……………………………………………..…10
Николай Данилевский …………………………………………….…11
1. Биография ………………………………………………………….11
2. Творческая деятельность ………………………………………….12
3. «Россия и Европа» …………………………………………….…..13
Список используемой литературы……………………

Файлы: 1 файл

Социология права.doc

— 212.00 Кб (Скачать файл)

В этом контексте  формулируется веберовская теория рациональной бюрократии, связанной с первым типом власти. В своём анализе демократии Вебер формулирует наличие двух видов этого типа правления: «плебисцитной вождистской демократии» и разнообразные формы «демократии без вождя», цель которой — сведение к минимуму прямых форм господства человека над человеком благодаря выработке рациональных форм представительства, коллегиальности и разграничения полномочий.

Труды Вебера оказали  существеннейшее влияние на социологию XX века и продолжают быть актуальными сегодня.

 

 

 

 

 

 

Никола́й Я́ковлевич Даниле́вский (28 ноября [10 декабря] 1822, с. Оберец, Ливенский уезд, Орловская губерния —7 [19] ноября 1885, Тифлис) — русский социолог, культуролог, публицист и естествоиспытатель; геополитик, один из основателей цивилизационного подхода к истории, идеолог панславизма. Уроженец Орловской губернии, сын заслуженного генерала, Данилевский воспитывался в Царскосельском лицее (1836—1843), а затем был вольным слушателем на факультете естественных наук в Санкт-Петербургском университете. Занимаясь специально ботаникой, он также изучал социалистическую систему Фурье.

Получив степень кандидата  и выдержав магистерский экзамен, он был в 1849 году арестован по делу Петрашевского. Проведя 100 дней в Петропавловской крепости, он представил оправдательную записку, в которой доказал свою политическую невиновность, и был освобожден от суда, но выслан из Петербурга и определен в канцелярию сначала вологодского, а потом самарского губернатора.

В 1853 году он был командирован в учёную экспедицию под начальством академика Бэра для исследования рыболовства по Волге и Каспийскому морю. В 1854 году начинает работу над монументальным трудом «О климате Вологды», в котором нередко опирается на труд А. Ф. Фортунатова «Метеорологические наблюдения и разные физические замечания, сделанные в Вологде». В 1857 году, причисленный к департаменту сельского хозяйства, он был отправлен для таких же исследований на Белое море и Северный Ледовитый океан. После этой экспедиции, продолжавшейся три года, он совершил много менее значительных поездок в различные края России. Данилевским было выработано законодательство по части рыболовства во всех водах европейской части России.

 

 

Творческая  деятельность.

Основной труд Данилевского, «Россия и Европа», печатался  сначала в журнале «Заря». Первое отдельное издание (ошибочно показанное вторым) вышло в 1871 г, второе (ошибоч. 3-е) в 1888 и третье (ошиб. 4-е) в 1889 г.

Другой обширный труд Данилевского, «Дарвинизм», появился в 1885. В двух толстых книгах (к которым после смерти автора присоединен ещё дополнительный выпуск) Данилевский подвергает теорию Дарвина подробному разбору с предоставленною целью доказать её полную неосновательность и нелепость. К этой критике, вызвавшей восторженные похвалы H. H. Страхова, безусловного приверженца Данилевского, специалисты-естествоиспытатели отнеслись вообще отрицательно. Кроме горячего нападения со стороны известного ботаника, московского профессора Тимирязева, вступившего в резкую полемику со Страховым, сочинение Данилевского было разобрано академиками Фаминцыным и Карпинским.

Первый, рассмотревший  всю книгу по главам, приходит к  следующим заключениям: «Из числа  приводимых им возражений сравнительно лишь весьма немногие принадлежат автору „Дарвинизма“; громаднейшее большинство их, и притом самые веские, более или менее подробно заявлены были его предшественниками (далее указываются Негели, Агассис, Бэр, Катрфаж и в особенности трёхтомное сочинение Виганда); Данилевским же они лишь обстоятельнее разработаны и местами подкреплены новыми примерами…» «Книгу Данилевского я считаю полезною для зоологов и ботаников; в ней собраны все сделанные Дарвину возражения и разбросаны местами интересные фактические данные, за которые наука останется благодарною Данилевскому».

Академик Карпинский, разбиравший палеонтологическую часть Дарвинизма, дает следующую её оценку: «в авторе можно признать человека выдающегося ума и весьма разнообразных и значительных знаний; но в области геологии сведения его, нередко обнимающие даже детали, не лишены и крупных пробелов. Без сомнения, это обстоятельство, а также предвзятое, утвердившееся уже до рассмотрения вопроса с геологический стороны, убеждение в несправедливости теории эволюции было причиной, что Данилевский пришёл к выводам, с которыми нельзя согласиться» (см. «Вестник Европы», 1889, кн. 2).

Сочинение Данилевского, представленное в Академию наук для  соискания премии, не было её удостоено.

Кроме двух названных  книг Данилевский напечатал в  различных периодических изданиях много статей, частью по своей специальности, частью публицистического характера. Некоторые из них изданы H. H. Страховым в 1890 году под заглавием «Сборник политических и экономических статей H. Я. Данилевского»; там же и подробный перечень всего им написанного.

«Россия и Европа»

Основное воззрение  автора «России и Европы», которое  он, впрочем, не проводит с совершенною  последовательностью, резко отличается от образа мыслей прежнихславянофилов. Последние утверждали, что русский народ имеет всемирно-историческое призвание как истинный носитель всечеловеческого окончательного просвещения. Данилевский, напротив, отрицая всякую общечеловеческую задачу в истории, считает Россию и славянство лишь особым культурно-историческим типом, однако наиболее широким и полным. Данилевский видит в человечестве только отвлеченное понятие, лишенное всякого действительного значения и оспаривает общепринятые деления — географическое (по частям света) и историческое (древняя, средняя и новая история). При этом, вслед за немецким историком Генрих Рюккертом, Данилевский выставляет в качестве действительных носителей исторической жизни несколько обособленных «естественных групп», которые обозначает термином «культурно-исторические типы».

Всякое племя или  семейство народов, характеризуемое  отдельным языком или группою  языков, довольно близких между собою  для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества. Таких типов, уже проявившихся в истории, Данилевский насчитывает 10: египетский, китайский, ассиро-вавилоно-финикийский [ он же халдейский, или древнесемитический], индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, новосемитический, или аравийский, и германо-романский, или европейский. Россия со славянством образуют новый, имеющий в скором времени проявиться культурно-исторический тип, совершенно отличный и отдельный от Европы. К этим несомненным, по Данилевскому, естественным группам он причисляет ещё два сомнительных типа (американский и перуанский), «погибших насильственною смертью и не успевших совершить своего развития» (в отношении Новой Америки Данилевский так и не признал особый вырабатывающийся культурно-исторический тип).4

Начала цивилизации  одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает её для себя при большем или меньшем влиянии чуждых ему предшествовавших или современных цивилизаций. Такое влияние Данилевский допускает лишь в смысле «почвенного удобрения», всякое же образовательное и определяющее воздействие чуждых духовных начал он отрицает безусловно. Все культурно-исторические типы одинаково самобытны и из себя самих почерпают содержание своей исторической жизни, но не все осуществляют это содержание с одинаковою полнотою и многосторонностью.

Данилевский, как и  Рюккерт (хотя в несколько ином распределении), признает четыре общих разряда культурно-исторической деятельности: деятельность религиозная, собственно культурная (наука, искусство, промышленность), политическая и социально-экономическая.

Некоторые из исторических типов сосредоточивали свои силы на одной из этих сфер деятельности (так евреи — на религии, греки — на культуре в тесном смысле), другие — проявляли себя сразу в двух или трёх направлениях. Но только России и славянству, по Данилевскому, дано равномерно развить все четыре сферы человеческой деятельности и осуществить полную «четырёхосновную» культуру.

Признавая человечество за пустую абстракцию, Данилевский  видит в культурно-историческом типе высшее и окончательное выражение  социального единства. Если та группа, которой мы придаем название культурно-исторического типа, и не есть абсолютно высшая, то она во всяком случае высшая из всех тех, интересы которых могут быть сознательными для человека, и составляет, следовательно, последний предел, до которого может и должно простираться подчинение низших интересов высшим, пожертвование частных целей общим.

«Интерес человечества»  есть бессмысленное выражение для  человека, тогда как слово «европейский интерес» не есть пустое слово для  француза, немца, англичанина. Точно  также для русского и всякого другого славянина «идея славянства должна быть высшею идеей, выше свободы, выше науки, выше просвещения». В этом последнем слове теории Данилевского заключается её самоосуждение. Так как всякая культура состоит именно в развитии науки, просвещения, истинной свободы и т. д., то помимо этих высших интересов, имеющих общечеловеческое значение, предполагаемая «идея славянства» сводится лишь к этнографической особенности этого племени.

Не воспринимая, что  для культурно-исторического типа прежде всего нужна культура, Данилевский выставляет какое-то славянство an und für sich, признает за высшее начало самую особенность племени независимо от исторических задач и культурного содержания его жизни. Такое противоестественное отделение этнографических форм от их общечеловеческого содержания могло быть сделано только в области отвлеченных рассуждений. При сопоставлении же теории с действительными историческими фактами она оказывалась с ними в непримиримом противоречии. История не знает таких культурных типов, которые исключительно для себя и из себя вырабатывали бы образовательные начала своей жизни. Данилевский выставил в качестве исторического закона непередаваемость культурных начал — но действительное движение истории состоит главным образом в этой передаче.

Так, возникший в Индии буддизм был передан народам монгольской расы и определил собою духовный характер и культурно-историческую судьбу всей восточной и северной Азии; разноплеменные народы передней Азии и северной Африки, составлявшие, по Данилевскому, несколько самостоятельных культурно-исторических типов, усвоили себе сперва просветительные начала эллинизма, потом римскую гражданственность, далее христианство и, наконец, религию аравийского пророка; христианство, явившееся среди еврейского народа, даже в два приема нарушило мнимый «исторический закон», ибо сначала евреи передали эту религию греческому и римскому миру, а потом эти два культурно-исторические типа ещё раз совершили такую недозволенную передачу двум новым типам: германо-романскому и славянскому, помешав им исполнить требование теории и создать свои собственные религиозные начала. Вероисповедные различия внутри самого христианства также не соответствуют теории, ибо единый, по Данилевскому, германо-романский мир разделился между католичеством и протестантством, а славянский мир — между тем же католичеством и православием, которое к тому же не выработано самим славянством, а целиком принято от Византии, то есть от другого чуждого культурно-исторического типа.

Помимо этих частных  противоречий, теория отдельных культурно-исторических групп идет вразрез с общим  направлением всемирно-исторического  процесса, состоящего в последовательном возрастании (экстенсивном и интенсивном) реальной (хотя наполовину безотчетной и невольной) солидарности между всеми частями человеческого рода. Все эти части в настоящее время, несмотря на вражду национальную, религиозную и сословную, живут одною общей жизнью в силу той фактической неустранимой связи, которая выражается:

  • во-первых, в знании их друг о друге, какого не было в древности и в средние века;
  • во-вторых, в непрерывных сношениях политических, научных, торговых;
  • в-третьих, в том невольном экономическом взаимодействии, благодаря которому какой-нибудь промышленный кризис в Соединённых Штатах немедленно отражается в Манчестере и Калькутте, в Москве и в Египте.

Логическую опору для  своей теории Данилевский думает найти в совершенно ошибочном  различении рода и вида. Человечество, по его мнению, есть род, то есть отвлеченное понятие, существующее только в обобщающей мысли, тогда как культурно-исторический тип, племя, нация суть понятия видовые, соответствующие определенной реальности.

С точки зрения этической, признавать крайним пределом человеческих обязанностей и высшею целью нашей деятельности культурно-племенную группу, к которой мы принадлежим, как нечто более конкретное и определенное сравнительно с человечеством — значит для последовательного ума открывать свободную дорогу всякому дальнейшему понижению нравственных требований. Интересы национальные (в тесном смысле) гораздо конкретнее, определеннее и яснее интересов целого культурно-исторического типа (даже предполагая действительное существование таковых); столь же бесспорно, что интересы какого-нибудь сословия, класса или партии всегда определеннее и конкретнее интересов общенациональных; и наконец, никакому сомнению не может подлежать, что для всякого его личные эгоистические интересы суть из всех возможных самые ясные, самые определенные, и если этими свойствами определять круг нравственного действия, то у нас не останется другой обязанности, как только думать о самих себе.

В изложение своего взгляда  на историю Данилевский вставил  особый экскурс о влиянии национальности на развитие наук. Здесь он как будто забывает о своей теории: вместо того, чтобы говорить о выражении культурно-исторических типов в научной области, указывается лишь на воздействие различных национальных характеров — английского, французского, немецкого и т. д. Различая в развитии каждой науки несколько главных степеней (искусственная система, эмпирические законы, рациональный закон), Данилевский находил, что учёные определенной национальности преимущественно способны возводить науки на ту или другую определенную степень. Эти обобщения оказываются, впрочем, лишь приблизительно верными, и установленные Данилевским правила представляют столько же исключений, сколько и случаев применения. Во всяком случае этот вопрос не находится ни в каком прямом отношении к теории культурно-исторических типов.

Информация о работе Социология права