Проповедники
постсовременности
Постмодернизм вызывает
много ожесточенных споров (Kellner,
1989a; Ritzer, 1997; Seidman, 1994a), он, действительно,
настолько злободневен и так бурно обсуждался
во многих областях знаний, включая социологию,
что, возможно, уже «исчерпал себя» (Lemert,
1994b). Нам необходимо проводить различия,
по крайней мере, на первых этапах, между
постсовременностью и постмодернистской
социальной теорией (Best and Kellner, 1991). Постсовременность
— это новая историческая эпоха, которая,
как предполагается, сменила современную
эру, или современность. Постмодернистская
социальная теория представляет собой
новую концепцию постсовременности; мир
настолько различен, что требует совершенно
новых способов мышления. Постмодернисты
склоняются к отрицанию теоретических
перспектив, описанных в предыдущем разделе,
а также способов, посредством которых
упомянутые мыслители создавали свои
теории.
Вероятно, изображений
постсовременности существует столько
же, сколько и социальных теоретиков постсовременности.
Чтобы упростить дело, мы суммируем некоторые
из ключевых элементов описания, предложенного
одним из самых выдающихся постмодернистов
Фредриком Джеймсоном (Jameson, 1984, 1991). Во-первых,
постсовременность — это бездонный, поверхностный
мир; мир имитации (например, круиз по джунглям
в Диснейленде вряд ли можно назвать настоящим
приключением). Во-вторых, это мир, который
испытывает недостаток в аффектах и эмоциях.
В-третьих, потеряно чувство своего места
в истории; трудно провести грань между
прошлым, настоящим и будущим. В-четвертых,
вместо бурно развивающих производственных
технологий современности (например, конвейеры
по сборке автомобилей), в постмодернистском
обществе господствуют имплозивные, отупляющие
производственные технологии (телевидение,
например). Так или иначе, постмодернистское
общество очень отличается от общества
эпохи модерна.
Такой мир требует
совершенно иного способа мышления.
Розено (Rosenau, 1992; Ritzer, 1997) в определении
постмодернистского способа мышления
использует принципы, которые постмодернизм
не приемлет, в частности, характеристики
современного способа мышления. Во-первых,
постмодернисты отрицают опыт пространных
повествований, которыми характеризуются
многие классические социологические
теории. Вместо этого, постмодернисты
предпочитают более ограниченные объяснения,
или даже отсутствие таковых вовсе. Во-вторых,
отрицается тенденция проводить границы
между дисциплинами — заниматься чем-либо,
называемым социологической (или социальной)
теорией, отличающейся, скажем, от философских
концепций или даже беллетристического
повествования. В-третьих, постмодернисты
зачастую больше заинтересованы в том,
чтобы шокировать или ошеломить читателя,
а не в том, чтобы провести тщательный,
обоснованный академический дискурс.
Наконец, вместо того чтобы всматриваться
в суть общества (скажем, заниматься изучением
рациональности или капиталистической
эксплуатации), постмодернисты, скорее,
склонны делать акцент на более периферийных
аспектах общества. Ясно, что многое поставлено
на карту в спорах между модернистами
и постмодернистами, включая будущее социологической
теории. Если модернисты одержат победу,
социологическая теория в первом десятилетии
XXI в. во многом будет выглядеть так, как
всегда, но если постмодернисты окажутся
победителями, мир и социальные теории
этого мира будут другими. Однако наиболее
вероятен сценарий, согласно которому
мир будет представлен некой комбинацией
элементов модернизма и постмодернизма,
и социальные теоретики каждого из убеждений
продолжат вести борьбу за гегемонию.
Теории в преддверии
XXI века
Невозможно предсказать,
по какому из направлений будет
развиваться социологическая теория.
В этом разделе мы обсудим
несколько подходов, которые в
будущем, вероятно, привлекут большое
внимание и подвергнутся тщательному
исследованию.
Поликультурная
социальная теория
Новшеством, тесно связанным
с постмодернизмом, — особенно
его акцентом на периферии
и тенденцией нивелировать несущее
интеллектуальную нагрузку поле
— стало возникновение поликультурной
социальной теории (Lemert, 1993; Rogers, 1996a).
Ее расцвет был предзнаменован появлением
феминистской социологической теории
в 1970-х гг.. Феминисты сетовали на то, что
социологическая теория в значительной
степени замыкается на мнениях женщин;
в последующие годы многие группы меньшинств
вторили жалобам феминистов. На самом
деле, представительницы женских меньшинств
(например, американки африканского или
латиноамериканского происхождения) стали
выражать недовольство тем, что феминистская
теория ограничена, в основном касается
белых женщин среднего класса, и должна
быть более восприимчивой ко многим другим
взглядам. В настоящее время феминистская
теория стала намного более разнообразной,
как и социологическая теория в целом.
Показательным примером
увеличивающегося разнообразия
социологической теории можно
считать возникновение queer-теории
<Queer (англ.) — странный, подозрительный.
Иногда в литературе данные теории именуются
«эксцентричными», «странными», «квир-теориями».
— Примеч. ред. ) (Morton, 1996; Warner, 1993). Сэдман
(Seidman, 1994b) свидетельствует о молчании
социологической теории по поводу сексуальности
вообще, и гомосексуальности, в частности.
Он находит поразительным, что в то время
как теоретики-классики занимались широким
кругом проблем, имеющим отношение к современности,
им нечего сказать о конституции современных
тел и современной сексуальности. Несмотря
на то что молчание в скором времени будет
нарушено, это случится лишь тогда, когда
Мишель Фуко (Foucault, 1980) приступит к изучению
отношений между властью, знанием и сексуальностью,
представляющему собой постмодернистское
исследование сексуальности вообще, и
гомосексуальности в частности. Благодаря
этому был раскрыт смысл гомосексуальности
как таковой и как отличительного качества
личности.
Однако Сэдман доказал,
что основное свойство queer-теории — это
отрицание единственного отличительного
качества, включая гомосексуальность,
и что все отличительные качества — сложные
или комбинированные, непостоянные и исключительные.
Так, в каждый конкретный момент каждый
из нас представляет собой комбинацию
серий идентификационных компонентов
(например, «сексуальная ориентация, раса,
класс, национальность, пол, возраст, дееспособность»
[Seidman, 1994b, р. 173]) и эти компоненты могут
сочетаться, а их комбинации, в свою очередь,
меняться различными способами. В результате
Сэдман отрицает гомосексуально-гетеросексуальную
дихотомию и пытается развивать queer-теорию
в направлении более общей социальной
теории.
Если раньше нетрадиционные
теоретики были обеспокоены проблемой
притеснения и освобождения гомосексуалистов,
теперь они обратились к анализу
того, как институциональный опыт
и дискурсы «рождают» сексуальные знания
и как они организуют социальную жизнь.
При этом особое внимание они уделяют
тому, каким способом эти знания и социальный
опыт подавляют различия. В этом отношении
гомосексуальная теория предполагает…
изучение… тех знаний и социального опыта,
которые организуют «общество» в целом
посредством сексуализации (различения
по признаку половой принадлежности) —
гетеросексуализации и гомосексуализации
— строения тел, желаний, действий, социальных
отношений, знаний, культуры и социальных
институтов. Queer-теория стремится превратить
гомосексуальную теорию в общую социальную
теорию или точку зрения, с которой необходимо
анализировать целые общества (Seidman, 1994b,
р. 174)
Таким образом, queer-теория
— шаг вперед. Впрочем, она
одна из так называемых «точек
зрения, которые рассматривают социальный
мир с особой преимущественной
позиции (как, например, Маркс
рассматривал капитализм с позиции
пролетариата). Можно надеяться, что
поликультурные и позиционные теории
будут быстро расти и развиваться, возможности
чего открывает XXI в.
Вслед за queer-теорией
появились разнообразные формы
поликультурных теорий. В качестве
примера можно назвать афроцентристскую
теорию (Asante, 1996), исследование Аппалачей
(Banks, Billings, and Tice, 1996), национальную американскую
теорию (Buffalohead, 1996) и даже теории маскулинности
(Connell, 1996; Kimmel, 1996). Поликультурные теории
характеризуют следующие признаки.
Они отрицают универсальные
теории, имеющие тенденцию поддерживать
тех, кто у власти; поликультурные
теории представляют интересы
неимущих.
Они изыскивают средства,
чтобы быть содержательными, предлагать
теорию от лица многих групп,
лишенных каких-либо возможностей.
Поликультурные теоретики
небеспристрастны; они часто теоретизируют
от лица не имеющих власти
с тем, чтобы работать в социальном
мире ради изменения социальной
структуры, культуры и перспектив
для индивидов.
Поликультурные теоретики
пытаются подорвать не только
социальный, но и интеллектуальный
мир; они стараются сделать
его намного более открытым
и разнообразным.
Нет попытки провести ясную
линию между теорией и другими типами
изложения.
Существует обычная
критическая грань поликультурной
теории; она заключается как в
самокритике, так и в критике
других теорий и, что наиболее
важно, социального мира.
Поликультурные теоретики
признают, что их деятельность
ограничена особым историческим,
социальным и культурным контекстом,
в котором они живут (Rogers, 1996b,
р. 11–16).
Постмодернистские и пост-постмодернистские
социальные теории
Можно с уверенностью
предположить, что постмодернистские
социальные теории не потеряют
свою важность в социологии
и многих других областях знаний.
Фактически, социологи медленно
подобралась к постмодернистской
теории, но в социологии по
отношению к этой теории продолжает
сохраняться значительная враждебность.
Однако постмодернистская теория
слишком мощна и слишком хорошо
укоренилась во многих других
областях знаний, чтобы ее игнорировали.
Таким образом, в будущем постмодернистская
социальная теория привлечет
в социологию больше приверженцев
(и клеветников).
В то же время
главным образом во Франции
(центре теоретических движений,
подобных постмодернизму) уже существует
хорошо упрочившееся направление,
о котором наилучшим образом
следует размышлять как о пост-постмодернизме.
Например, постмодернистская социальная
теория связана с критикой либеральной,
гуманистической перспективы и уходом
от интереса к человеческому субъекту.
Однако Ферри и Рено (Ferry and Renout, 1985/1990) пытаются
спасти гуманизм и субъективность, а Лилла
(Lilla, 1994, р. 20) предлагает защиту прав человека.
Манэн (Manent, 1994/1998) сознательно анализирует
современность и человеческий субъект.
Липовецки (Lipovetsky, 1987/1994) нападает на тенденцию
социальных теоретиков постмодерна излишне
критиковать современный мир, защищая
важность моды. Он доказывает, например,
что мода, наоборот, придает больше индивидуальности,
а не умаляет ее. Так, вероятно, в будущем
будет процветать как постмодернистская
социальная теория, так и теории, которые
образуют реакцию против нее и более соответствуют
современным интересам. Постмодернистская
социальная теория важна не только сама
по себе, но и постольку, поскольку она
стимулирует реакцию против себя же. Социология
и социологическая теория, в частности,
возможно, получат вторую жизнь благодаря
постмодернистской социальной теории
и сложным задачам, которые она ставит
(Owen, 1997).
Теории потребления
Достигшая пика своего
развития во время промышленного
переворота и воодушевляемая
своими проблемами и перспективами,
социологическая теория долгое
время имела «уклон в производство».
Это значит, что в теориях прослеживалась
тенденция сосредоточивать внимание
на промышленности, промышленных
организациях, работе и трудящихся.
Наиболее очевидно данное явление
в марксистской и неомарксистской
теории, но оно встречается и во многих
других теориях, таких как концепция Дюркгейма
о разделении труда, работа Вебера, посвященная
расцвету капитализма на Западе и неудаче
его развития в других частях света, анализ
Зиммеля трагедии культуры, обусловленной
быстрым увеличением продуктов деятельности
человека, интерес Чикагской школы к труду,
обеспокоенность в рамках теории конфликта
отношениями между работодателями и служащими,
руководителями и подчиненными и т. д.
Намного меньше внимания было уделено
потреблению и потребителю. Есть исключения,
такие как знаменитая работа Торстейна
Веблена (Veblen, 1899/1994) по «демонстративному
потреблению» и концепция Зиммеля о деньгах
и моде, но о потреблении социальными теоретиками
сказано гораздо меньше, чем о производстве.
Постмодернистская социальная теория
имела склонность определять общество
постмодерна как потребительское, в результате
чего потребление в этой теории играет
главную роль. Самым выдающимся является
произведение Жана Бодрийара (Baudrillard, 1970/1994)
«Общество потребления». Пост-постмодернистский
труд Липовецки о моде отражает возрастающий
интерес как в рамках постмодернисткой
социальной теории, так и вне ее пределов,
к теории потребления. С тех пор, вероятно,
важность потребления будет возрастать,
особенно на Западе, а производство пойдет
на спад; с уверенностью можно предположить,
что мы увидим резкое увеличение числа
теоретических (и эмпирических) работ
по потреблению (обзор существующих теорий
потребления см. у Slater, 1997). Так уже сейчас
появилось огромное количество теоретически
обоснованных произведений по правилам,
регулирующим потребление, как, например,
«Места потребления» (Urry, 1995), «Очаровывая
разочарованный мир: революция средств
потребления» (Ritzer, 1999), и «Жизнь прилавков:
супермаркеты и изменение культуры потребления»
(Humphery, 1998). Мы, вероятно, увидим намного
больше работ, посвященных этим ограничениям,
так же как и потребителям, потребительским
товарам и процессу потребления.
Прочие теории
Вне предыдущих обобщений
сложно предвидеть будущее социологической
теории. С одной стороны, возможно,
возникнут новые теории и у
них будут свои приверженцы.
Также возможно, что те теории,
которые сейчас воспринимаются
незначительными, в дальнейшем
займут видное место в социологии.
Некоторые из наиболее важных
теорий настоящего времени могут
стать менее привлекательными. И
все же с уверенностью можно
утверждать, что, если не все,
то большинство теорий, выбранных
для обсуждения в данной книге,
не потеряют свою важность. Вероятно,
некоторые (феминистская, поликультурная,
теория рационального выбора) станут
более значимыми, в то время
как другие (неофункционализм) придут
в упадок. В одном я уверен: в общей картине
социальной теории, вероятно, появятся
новые теории, ни одна из которых, возможно,
не приобретет гегемонии в данной области
знаний. Постмодернисты критиковали идею
«тотализации» или слияния теоретических
построений. Кажется невероятным, что
социальная теория придет к тому состоянию,
когда в ней все будет сведено воедино.
Скорее социология будет представлять
собой область знаний с увеличивающимся
числом направлений, имеющих своих приверженцев
и помогающих понять роль социального
мира. Социологическая теория будет не
просто миром, который следует понимать
и использовать, но волнующим миром, который
предлагает множество старых и новых идей.
Резюме
Эта глава служит
продолжением главы 1 и посвящается
истории социологической теории
с первых лет XX в. Мы начали
с ранней истории Американской
социологической теории, характеризовавшейся
либерализмом, интересом к социальному
дарвинизму и, следовательно,
влиянием Герберта Спенсера. В
этом контексте обсуждается творчество
двух ранних теоретиков-социологов,
Самнера и Варда. Однако они не оставили
глубокого следа в Американской социологической
теории. В противоположность им Чикагская
школа, воплощенная в творчестве таких
людей, как Смолл, Парк, Томас, Кули и, в
особенности, Мид, сильно повлияла на социологическую
теорию, особенно на символический интеракционизм.
В то время как
все еще господствовала Чикагская
школа, различные формы социологической
теории стали развиваться в
Гарварде. Ключевую роль в зарождении
социологии в Гарварде сыграл
Питирим Сорокин, но к позиции
превосходства в Американской
теории Гарвард привел Толкотт
Парсонс, сменяя символический интеракционизм.
Парсонс был важен не только из-за легитимизации
«великой теории» в Соединенных Штатах
и из-за представления европейских теоретиков
американской аудитории, но также благодаря
той роли, которую он сыграл в развитии
теории действия и, что более важно, структурного
функционализма. В 1940–1950-х гг. дальнейшему
продвижению структурного функционализма
способствовала дезинтеграция Чикагской
школы, которая началась в 1930-х гг. и завершалась,
главным образом, в 1950-х.