Становление системы социального обеспечения в советской России(1920г)

1.Становление системы социального  обеспечения в советской России(1920г)                                                                                          

Октябрьская революция внесла решительные  изменения во всю традиционную структуру, практически уничтожив ее общественное и частное содержание и заменив  их государственной системой социального  обеспечения. После Октябрьской  революции социальная помощь и социальная защита населения становится исключительно  государственным делом. Главная  черта социальной политики советского государства – ее всеобщность, предполагающая охват интересов и потребностей всех слоев населения. Государство  стремится установить жесткий контроль за поведением отдельного гражданина, использовать социальную политику в качестве инструмента как экономического, так и идеологического давления. Благотворительная деятельность в тот период оценивалась как «одно из средств буржуазии маскировать свой паразитизм и свою эксплуататорскую сущность посредствам лицемерной, унизительной «помощи бедным» в целях отвлечения от классовой борьбы»98. Все благотворительные организации, общественные и частные были переданы Советскому государству, все благотворительные заведения были преобразованы в государственные или закрыты. И молодая власть рьяно взялась за дело. Уже 13 ноября 1917 г., на шестой день своего существования, Совет Народных Комиссаров включил в число первых мероприятий и декретов Советской власти официальное правительственное сообщение "О социальном страховании". В группу первого декрета входят: "Положение о страховании на случай безработицы", "Положение о страховании на случай болезни", "Положение о Страховом Совете", "Положение о страховом присутствии". Народный комиссариат государственного призрения (НКГП) проводит политику упразднения существующих органов помощи с перераспределением средств и имущества на нужды, определяемые новыми государственными потребностями. Так, 19 ноября 1917 г. упразднены благотворительные учреждения и общества помощи инвалидам, 1 декабря 1917 г. — Совет детских приютов ведомства учреждений императрицы Марии, 12 января 1918 г. — Всероссийское попечительство по охране материнства и младенчества, 22 января 1918 г. упразднен Алексеевский Комитет, а 24 января 1918 г.— Александровский Комитет о раненых и т. д. Все благотворительные организации, общественные и частные, в том числе больницы, были переданы Советскому государству, учебные заведения преобразованы в государственные или закрыты, богадельни расформированы. Так, например, Солдатенковская бесплатная больница, построенная в 1910-1913 годах (790 кроватей), превратилась в Больницу им. С.П. Боткина, а Дом призрения им. Боевых - в общежитие для студентов Московского университета. Из благотворительных обществ было сохранено Российское общество Красного Креста (РОКК), старейшее в системе таких обществ в мире. Оно было преобразовано и подчинено государству. В таком виде оно утратило свои важнейшие функции, в том числе помощь военнопленным во время войны. Вместе с тем в 1922 году была создана коммунистическая Международная организация помощи борцам революции (МОПР), ставившая одной из своих целей оказание «моральной и материальной помощи» жертвам «фашизма, реакции и белого террора». Вместо упраздненных ведомств в НКГП учреждались отделы, которые курировали в той или иной степени проблемы социальной помощи данной категории нуждающихся. Например, 25 января 1918 г. создается отдел призрения несовершеннолетних, еще раньше открывается отдел по охране материнства и детства и т. д. Помимо отделов при НКГП, других исполнительных и административных организациях учреждаются самостоятельные исполнительные комитеты, функция которых — помощь и поддержка определенной категории нуждающихся. Однако целенаправленная государственная поддержка нуждающихся как средство проведения государственной социальной политики активно начинает осуществляться с апреля 1918 г., когда образуется наркомат социального обеспечения (НКСО). Государственный орган определил новую стратегию социальной помощи, исходя из задач строительства социалистического общества. С введением новой государственной политики в области социальной помощи начинает оформляться классовый подход в предоставлении различных видов помощи. Согласно положению 98 Словарь иностранных слов. М. 1954, - 733-734с. о социальном обеспечении трудящихся, право на получение помощи со стороны государства имели лица, «источниками существования которых является собственный труд, без эксплуатации чужого». Новое законодательство устанавливало основные виды социального обеспечения, на которые могло рассчитывать трудовое население: врачебная помощь, выдача пособий и пенсий (по старости, в связи с потерей трудоспособности, беременным и роженицам). Источниками финансирования социального обеспечения являлись взносы предприятий, учреждений и других работодателей. Трудящиеся от каких-либо взносов освобождались. Несколько позднее Положение от 31 октября 1918 г. было дополнено правительственным постановлением, согласно которому все предприятия и учреждения, кроме частных работодателей, освобождались от уплаты страховых взносов. Расходы по социальному обеспечению государство полностью брало на себя. К концу июня 1918 Наркомат Социального Обеспечения разделялся на следующие отделы: Отдел Охраны Материнства и Младенчества, в ведении которого находились родовспомогательные учреждения, убежища для матерей с детьми в послеродовой период, консультации по уходу и кормлению детей и тому подобное; Отдел Детских Домов; Отдел по обеспечению несовершеннолетних, обвиняемых в общественно-опасных деяниях (Отдел дефектных детей); Медицинский отдел, ведающий санаториями и лечебными учреждениями для широких масс населения; Отдел пенсий и пособий и обеспечения инвалидов, вдов и стариков, причем на этот же отдел возложено оказание помощи революционным борцам, амнистированным, политическим и возвращающимся эмигрантам; Подотдел пайка. Ведающий выдачей продовольственных пайков семьям пострадавшим на войне; Отдел увечных воинов, в круг ведения которого входило долечивание, снабжение протезами, трудовая и профессиональная помощь, убежища для военно-увечных и их пенсионирование. Однако обеспечением социальной защитой населения продолжали заниматься и другие коммиссариаты, четкое разграничение обязанностей.                                                                          

2.Борьба с детской безнадзорностью  и беспризорностью в 20г.        

В первых работах, посвящённых причинам беспризорности в Советской России, авторы основывались на теории моральной  дефективности (П. П. Блонский, Н. Н. Иорданский и др.)1. К концу 1920-х гг. эта концепция подверглась резкой критике, и корни беспризорности стали связываться с социальными проблемами, важнейшими из которых были Первая мировая и Гражданская войны, массовый голод и эпидемии. Исследование причин беспризорности, обусловленных личностными особенностями подростка и его психологической недостаточностью, заменяется изучением социально–экономических факторов. Заброшенность и безнадзорность детей в условиях сложнейшей экономической ситуации и тяжёлого быта, как одна из причин беспризорности, рядом авторов была отнесена к наследию дореволюционного прошлого (И. Свет, Д. Футер и др.)2. В конце 1920-х гг. к причинам беспризорности стала причисляться безработица взрослых и подростков.

В центре внимания авторов находилась проблема численности беспризорников. Уточнялись показатели по отдельным  регионам и периодам (М. Богуславский, М. Эпштейн и др.)3. Для публикаций конца 1920-х гг. характерен идеологически  важный вывод о значительном сокращении «уличной беспризорности» как массового  явления. Однако недаром вводится этот термин, под которым подразумевается  городская беспризорность. Полностью  отсутствуют работы о беспризорниках, находящихся в сельской местности.

В статьях широко обсуждается механизм функционирования детских домов  и проблемы их дальнейшего развития (К. Студинский, Н. Деянова и др.)4. Заостряется внимание на роли мастерских в овладении воспитанников детдомов трудовыми навыками. В условиях финансового дефицита дискутировалась проблема окупаемости производственных подразделений, на которых были задействованы бывшие беспризорники (О. Бем, А. Климов, Л. Глатман и др.)5. Большинство авторов придерживались мнения о том, что труд в детских учреждениях не должен быть направлен на содержание учреждений и обеспечивать их самоокупаемость. Отдельной темой в публикациях проходит детская преступность и методы её пресечения. Определённый интерес привлекали вопросы, связанные с ролью общественности в судьбе беспризорных детей. Существенное место при этом отводилось родительским объединениям в деле предотвращения беспризорности, организации общественного мнения по вопросам воспитания среди рабочих и крестьян.

На страницах публикаций рассматривается  и региональный аспект работы с беспризорными  детьми и беспризорностью как  социальным явлением (Б. Орловский, Ф. Б. Беспалов, Т. М. Горемыкин, И. Зобов, Тронин и др.)6. Проблемам беспризорности были посвящены многочисленные научно–практические конференции, съезды, совещания, проводившиеся в 1920-е – начале 1930-х гг. На них обсуждались социальные корни детской беспризорности, проблемы труда подростков, динамика численности детдомов, а также формы и принципы их функционирования, вопросы правовой защиты детей и т.п.

К середине 1930-х гг. дискуссии по борьбе с беспризорностью полностью  прекращаются, поскольку в них  начинают затрагиваться вопросы  о негативных последствиях раскулачивания и спецпереселения как причинах детской беспризорности. Перестали печататься любые суждения не только о причинах беспризорности и методах её ликвидации, но и о детской беспризорности в целом. В работах последующего периода, до середины 1980-х гг., изучается история создания детских школьных коллективов7, анализируются проблемы сочетания процесса обучения с производительным трудом, детского самоуправления8. В исследованиях, посвящённых Великой Отечественной войне, широко освещается помощь голодающим и особенно детям в трудные периоды истории Советского государства. Защищаются диссертации, где основное место уделяется роли Коммунистической партии и Советского правительства в борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью, успехам в решении этого сложнейшего вопроса9.

Период «перестройки» был связан с началом «рассекречивания»  проблемы репрессий в Советском  Союзе в целом, в том числе  и судеб беспризорных и безнадзорных детей. Общество начинает обсуждать  такие темы в условиях недостатка информации и полного отсутствия специальных исследований, высказываются  диаметрально противоположные точки  зрения на одни и те же проблемы. Краткие  упоминания о беспризорных детях  содержатся в работах, посвящённых  смежным сюжетам10. Заслуживает внимания исследование В. Г. Тимофеева о воспитанниках детских домов Чувашии11.

Новый этап в области изучения проблем  беспризорности начинается в 1991 г., когда  был снят гриф секретности со многих источников. Перестала быть запретной и разнообразная проблематика, связанная с историей беспризорности.

В числе первых были опубликованы статьи А. Ю. Рожкова, где представлен  материал и важные обобщения о  причинах беспризорности, социальном портрете беспризорников, их жизни  в условиях беспризорности и в  детских домах, мероприятиях партии и правительства по «изъятию»  беспризорников и др., предлагается авторское видение ряда проблем  беспризорности12. Опубликованы статьи о беспризорниках 1930-х и послевоенных 1940-х гг. Катастрофический рост численности  беспризорных детей в 1990-е гг., сложные  условия их существования поставили  в качестве актуальной проблему исследования исторического опыта ликвидации беспризорности, а также ретроспективных  динамических процессов (А. Базаров, М. Зезина и др.)13.

История детской беспризорности изучается  в региональном разрезе. Н. В. Рябинина, например, опубликовала серию статей по материалам Ярославской губернии14. Борьбе с беспризорностью в 1920 – 1930-е годы в городах Сызрань и Елабуга посвящена статья Ю. В. Войнаровской15.

Постепенно начинается всестороннее осмысление проблемы ГУЛАГа. Интересные материалы и аналитические обобщения  содержит исследование вопросов экономики  принудительного труда на основе материалов архивных фондов. Авторский  коллектив остановился на таких  важнейших проблемах, как принудительный труд в сталинских лагерях 1930-х –  середины 1950-х гг. (А. К. Соколов); масштабы, структура и тенденции развития экономики ОГПУ – НКВД – МВД  СССР (О. В. Хлевнюк); механизм регулирования принудительного труда в ГУЛАГе (Л. И. Бородкин) и др.16 Результаты этих исследований позволяют систематизировать виды репрессий и оценить огромные людские потери, напрямую повлиявшие на рост численности беспризорных и безнадзорных детей.

Если сравнить отечественную историографию  с зарубежной в рамках тех же историографических периодов, то наблюдается следующая проблемная ситуация. В 1920-е – начале 1930-х гг. за рубежом публикуются работы, в которых авторы делятся своими впечатлениями от посещения в России образцово-показательных учреждений, одним из которых являлась Болшевская трудовая коммуна для несовершеннолетних правонарушителей. Среди тех, кто посетил коммуну в 1926 г., а затем опубликовал свои наблюдения, приводятся имена члена немецкой компартии, юриста и педагога Гуго Якоби17 и социал-демократа, адвоката Курта Розенфельда18. В статьях обсуждается методика перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей в Советской России, в том числе используемая при этом система наказаний. Болшевской коммуне посвящена и работа М. Бесса. На её примере автор изучает методы борьбы с беспризорностью в России19. Однако монографические исследования по детской беспризорности и безнадзорности в Советской России этого периода отсутствуют.

Отличительной особенностью второго  и третьего историографических периодов, со второй половины 1930-х по 1991 г., для  зарубежной историографии по русистике  является всестороннее обсуждение сталинских репрессий, в том числе их социальных последствий. Тема беспризорного и  безнадзорного детства в Советской  России как самостоятельная не изучается. Зарубежных авторов интересует советская  модель пенитенциарной системы, частью которой являлись детские учреждения для несовершеннолетних правонарушителей20. В 1960-1980-е гг. опубликованы исследования по советской истории сталинского  периода, позволяющие оценить ту обстановку, с которой столкнулись  многие дети, и условия, негативно  повлиявшие на советскую семью21.

За рубежом широко изучается  система воспитания несовершеннолетних правонарушителей, предложенная выдающимся педагогом А. С. Макаренко. В Германии в Марбургском университете в течение длительного времени функционирует лаборатория «Макаренко-реферат», руководителем которой является Г. Хиллиг22. За время работы лаборатории (более 25 лет) подготовлено значительное число исследований, посвящённых жизни и творчеству А. С. Макаренко, часть из которых опубликована на русском языке23.

В зарубежной литературе 1991 г. назван годом архивной и историографической революции24. Доступ исследователей к новым источникам, отложившимся в российских архивах, расширил и проблематику научных исследований. Историографический опыт предыдущих лет позволил продолжить изучение сталинских репрессий на новом качественном уровне. Уточняются многие факты, разворачиваются научные дискуссии по ряду важнейших положений. Начинается изучение и проблемы детской беспризорности и безнадзорности в России сталинского периода.

Бездомным детям в Советской  России посвящена монография Алана  М. Болла, опубликованная в 1996 г.25. В ней анализируются причины того, почему миллионы советских детей в 1920-е годы стали бездомными, а также жизнь детей в условиях беспризорности. Автор задаётся вопросом, в чьих интересах была Октябрьская революция, если столько советских детей оказалось на улице, занимаясь нищенством, проституцией и воровством.

В работе Ш. Фицпатрик, посвящённой российской деревне 1930-х гг., есть специальный раздел по крестьянским семьям26. Автор обращает особое внимание на то, что осиротевшие дети представляли собой «второе поколение беспризорных – детища коллективизации, миграции, раскулачивания и голода». В связи с этим возникает ещё одна сложнейшая проблема: отношение населения к сиротам из кулацких семей.

Заслуживает особого внимания исследование Катрионы Келли, опубликованное в 2007 г.27 Одна из глав, «Дети государства, 1935-1953 гг.», переведена на русский язык и выложена в сети Интернет28. Автор пишет, что «глубочайшие институциональные сдвиги» для малолетних правонарушителей обернулись «сворачиванием либеральных реформ первых лет советской власти и возвращением в пределы исправительной системы». Это утверждение ставит новую, пока ещё недостаточно изученную проблему: в какой степени советская власть использовала опыт работы с трудными подростками, накопленный в дореволюционной России.

В своей работе К. Келли останавливается  на организационных проблемах –  отсутствии в России рассматриваемого периода «централизованной социальной службы, занимающейся детством». Интересна  постановка вопроса о языке, «на  котором разговаривали беспризорные дети в современных драматических  произведениях», приведшая «к цензурной  обработке существующих текстов  и более тщательной подготовке последующих». К. Келли детально изучает задачи, сформулированные в постановлении  СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» от 31 мая 1935 г., и итоги их выполнения, пытается найти позитивные стороны в работе с беспризорными детьми. К их числу она относит практику прикрепления к детским домам «шефских» организаций, учреждение «патроната над детьми» – хотя далее и пишет, что «далеко не ясно, насколько эффективными оказались новые установления».