Свадебные обряды донского казачества

Министерство  культуры Российской Федерации

Санкт-Петербургский  государственный университет культуры и искусств

Кафедра социально-культурной деятельности

 

 

 

Реферат на тему: «Свадебные обряды донского казачества».

 

 

 

 

 

 

 

Выполнила:

 Митягина К.Ю.

Группа 30216

Проверил:

Губер А.Н.

.

 

 

 

Санкт-Петербург

 

 

Оглавление

Введение. 4

Выбор невесты. 5

Сватовство. 6

Рукобитие. 9

Своды. 10

Вывод. 18

 

 

 

2013год

 

Введение.

Важное место  в казачьей жизни занимали традиции, обычаи и обряды, связанные с созданием  молодой семьи. В ранний период, когда  в казачьих селениях преобладали  мужчины, часть браков происходила путем «умыкания невест» у соседей-горцев. Со временем брачные союзы стали заключаться по добровольному согласию. В XVIII – XIX вв. свадебная обрядность все более и более усложнялась и превратилась в стройную систему, включающую в себя, наряду с элементами общеславянской свадьбы, некоторые местные обряды. 

 Казачья свадьба  приобрела стройное целое в  начале ХIХ века и состояла из нескольких отдельных частей: смотрины или сватовство, пропой, посиделки, вечорка, свадьба (выкуп косы, венчание, у невест, у жениха). 
   Свадьбы проводились, как правило, после уборки урожая (после Покрова Пресвятой Богородицы 14 октября н.ст. или Пасхальных праздников — на Красную Горку или до Рождественского поста или на мясоед, т.е. после Рождества).  Свадебный обряд, как никакой другой, несет в себе элементы народной драмы. Все ее участники одновременно являлись и действующими лицами, и зрителями. Среди многих русских обрядов нет более красочного и волнующего, чем свадебный.

В народе существует два  понятия свадебного обряда: «справлять свадьбу» и «играть свадьбу». Первое отражает хозяйственные заботы, связанные  с этим событием, второе – сущность обряда.

Свадебная игра создавалась  в течение многих столетий, впитывая все лучшее, полезное, отбрасывая ненужное, потому-то в ней все так поэтично, так совершенно по форме и содержанию. Вместе с хороводами, уличными комическими  представлениями свадебная игра является составной частью русского народного театра, животворным источником народной драматургии.

Перед тем, как засылать сватов, родители жениха на семейном совете обсуждали  достоинства и недостатки возможной родни, ее «природу». Тут вспоминалось, кто в их роду нарушал общепринятые обычаи и правила, заслужив худую славу, кто был нелюдим, скуп, «славился» как горький пьяница или вор, был нерадив в семье и в ведении хозяйства. Все эти отрицательные черты могли сказаться и в характере невесты. Только всесторонне обсудив ее «природу», семья жениха принимала решение начать сватовство. Примерно такому же обсуждению в семье невесты подвергалась кандидатура жениха, хотя требования к нему были менее суровыми.

Выбор невесты.

Женились терские  казаки с 17-19 лет.О качествах невесты судили, по ее родителям Важно, чтобы она была из порядочной, хозяйственной семьи и приучена к рачительному ведению хозяйства. Прежде выбором невесты полностью занимались родители жениха, но с середины XIX в. главная роль все более и более отводится самому жениху. Парни сами присматривали себе невест, встречаясь с девушками в хороводах, состоящих из 10 - 12 девушек, живущих поблизости - на одной улице или конце станицы. Устраивали хороводы, как правило, по воскресеньям и другим праздничным дням. Здесь молодежь пела, танцевала, принимала участие в коллективных играх, зимой устраивали вечерки в доме какой-нибудь молодой вдовы. Казак старался подыскать себе невесту – ровню по материальному положению. 
В отличие от рядовых казаков офицерская верхушка, зажиточная старшина, к середине XIX в. окончательно отделившаяся от основной массы казачества, отличалась от него уже и по воспитанию и образованию – она не роднилась с простыми казаками. Дочки офицеров, воспитанные по-городскому, не посещали ни хороводов ни вечеринок станичной молодежи. Правда, часто «они засиживались в девках, мечтая об офицере или каком-нибудь чиновнике, так как и те и другие искали или денег или порядочного образования, а дочери казачьих офицеров не имели достаточно ни того, ни другого. Казаки стеснялись сватать такую, да она и не шла.

 

 

 

Сватовство.

Свадьбе предшествовала длительная и сложная процедура сватовства. Обыкновенно в сваты (старосты, ходаты) приглашали кого-либо из наиболее уважаемых и почтенных родственников или родственниц. В свахи не брали только женщину у которой не было детей, так как существовало поверие что и у молодых тогда тоже не будет детей. Подобные свадебные правила и традиции относительно «вредоносной силы» бездетной женщины (особенно) или мужчины хорошо известны у многих кавказских и среднеазиатских (иранских и тюркских) народов. Сваты, как правило, люди расторопные, речистые, находчивые, балагуры и весельчаки. Они шли в дом невесты вечером со специально испеченным но этому случаю пирогом - хлебиной. Процедура сватовства одинакова во всех терских станицах и имеет аналогии с восточнославянским обычаем сватовства на Руси, Украине, Дону, Кубани и др. Порядок сватовства носил чисто обрядовое значение. Сваты под видом странников или купцов, прослышавших о «товаре», входили в дом и заводили иносказательную беседу. Разговоры, которые вел сват, доводы, которыми он старался убедить родителей невесты, зависели, как и везде, в большой мере от его искусства, находчивости, умения побалагурить.

Если жених был совсем не по душе хозяевам дома, то они не предлагали даже сесть, а это уже  было знаком отказа. Но если родители невесты  и были рады сватам, то они все  равно не давали сразу согласия на брак. Обычай требует, чтобы сваты  приходили 3 раза. Всякий раз их встречали, сажали за стол, подносили по 3 чарки  вина и, ссылаясь на различные причины, говорили, что пока не могут дать ответа. Сваты в первый день оставляли  либо у невесты хлебину, либо отдавали ее матери невесты. Если в один из последующих  дней им возвращали хлебину, это означало категорический отказ. В некоторых  станицах сватовство заканчивалось  приподнесением неудачнику гарбуза (тыквы) по украинскому обычаю. Случаи неудачного сватания, когда старосты пытают счастья в нескольких домах, народ отметил выражением «корякы лупать». «Покиль женився, полупав корякив», — говорили в народе о неудачниках-женихах. 
Когда родители невесты, наконец, давали согласие на брак, вечером в их доме собирались родственники. Сваты, получив согласие, шли за женихом, его отцом и матерью. Те несли с собой «хлеб-соль» (узел закуски и бутылку водки). Войдя в дом, женихова родня останавливалась у порога, учтиво здоровалась и кланялась. Мать вводила в комнату дочь, а отец невесты спрашивал сначала парня, потом девушку согласны ли они стать мужем и женой. Этот традиционный обряд, конечно, не выявлял действительного отношения молодых к предстоящему союзу, о котором могла быть уже предварительная договоренность родителей. Невеста скромно отвечала, что из родительской воли не выйдет; жених, хотя и говорил «да», но за этим «да» мог скрываться тот же смысл, что и в словах девушки. В Приближней, Прохладной, Калиновской и других станицах мать невесты после согласия ломала (но не резала) хлебину, принесенную старостами в первый день сватовства (в Приближней – даже над головой невесты) и раздавала ее своим родственникам.

Невесту и жениха отводили в другую комнату на первое свидание, па котором жених дарил невесте  сладости. Родители жениха меж тем  просили у хозяев разрешения поставить  на стол свою «хлеб-соль». Во всех Притеречных станицах родне невесты в период сватовства и свадьбы семья жениха оказывала особый по¬чет и уважение. Женихова родня без конца угощала новых родственников даже в доме невесты принесенными от жениха вином и «хлебом-солью». Когда родственники невесты выпивали по 3 стакана вина, они поднимались из-за стола и усаживали сваточков (так родственники жениха и невесты называли друг друга), поднося каждому по 3 стакана невестиного вина. Сваточки, выпив вино, приглашали всех идти «печь смотреть», «печи глядать», то есть осматривать хозяйство жениха. Следует отметить, что хозяйство, в общем-то, нигде не осматривали; обычай исчез, а название осталось. Он известен и у русских и у украинцев (розглядины). По дороге шумная толпа развеселых родственников пела песню: 
Когда родители невесты, наконец, давали согласие на брак, вечером в их доме собирались родственники. Сваты, получив согласие, шли за женихом, его отцом и матерью. Те несли с собой «хлеб-соль» (узел закуски и бутылку водки). Войдя в дом, женихова родня останавливалась у порога, учтиво здоровалась и кланялась. Мать вводила в комнату дочь, а отец невесты спрашивал сначала парня, потом девушку согласны ли они стать мужем и женой. Этот традиционный обряд, конечно, не выявлял действительного отношения молодых к предстоящему союзу, о котором могла быть уже предварительная договоренность родителей. Невеста скромно отвечала, что из родительской воли не выйдет; жених, хотя и говорил «да», но за этим «да» мог скрываться тот же смысл, что и в словах девушки. В Приближней, Прохладной, Калиновской и других станицах мать невесты после согласия ломала (но не резала) хлебину, принесенную старостами в первый день сватовства (в Приближней – даже над головой невесты) и раздавала ее своим родственникам.

Невесту и жениха отводили в другую комнату на первое свидание, па котором жених дарил невесте  сладости. Родители жениха меж тем  просили у хозяев разрешения поставить  на стол свою «хлеб-соль». Во всех Притеречных станицах родне невесты в период сватовства и свадьбы семья жениха оказывала особый по¬чет и уважение. Женихова родня без конца угощала новых родственников даже в доме невесты принесенными от жениха вином и «хлебом-солью». Когда родственники невесты выпивали по 3 стакана вина, они поднимались из-за стола и усаживали сваточков (так родственники жениха и невесты называли друг друга), поднося каждому по 3 стакана невестиного вина. Сваточки, выпив вино, приглашали всех идти «печь смотреть», «печи глядать», то есть осматривать хозяйство жениха. Следует отметить, что хозяйство, в общем-то, нигде не осматривали; обычай исчез, а название осталось. Он известен и у русских и у украинцев (розглядины). По дороге шумная толпа развеселых родственников пела песню: 
Пьяница — пропойца 
Катенькин батюшка 
Пьяница — пропойца 
Катенькина матушка. 
Ой, пропили Катеньку 
За мед, за горилку и т. д.

Рукобитие.

В доме жениха, куда шли па розглядины родители невесты, их сажали в передний угол, рядом устраивались ближайшие родственники. В это время хозяева им прислуживали и усердно потчевали. Здесь же совершался еще один акт обряда – рукобитие: родители брачащихся клали заклад, то есть договаривались, какую неустойку должна будет заплатить в случае расстройства свадьбы виновная сторона (от 40 до 200 рублей). Заклад скреплялся собственно рукобитием: родители жениха и невесты «били по рукам», то есть клали руки на стол, а сверху клали руки и все присутствующие. Обряд этот очень широко распространен у славян, да и не только у славян. М. И. Довнар-Запольский, исследовавший белорусскую свадьбу и свадебные обычаи других народов, писал, что рукобитие встречается у мордвы, лопарей и др..

После рукобития несколько  дней гуляют. С утра целая депутация  от жениха (в станице Прохладной вместе с женихом) идет в дом невесты  с вином, с закуской – опохмелять сваточков. В станицах Прохладной и Калиновской невесты одаривали пришедших платками (носовой или головной в зависимости от степени родства) – это называется «давать рушныки». Выпив у невесты, посланные от жениха вели невестину родню к нему в дом и угощали. Потом вся компания делилась на группы, которые продолжали веселье, обходя дома участников гулянья. К вечеру они сходились у жениха «до чопа» (станица Прохладная), к вольной водке. В первое после рукобития воскресенье устраивали своды или пропой.

Своды.

Обряд сводов и пропоек во многом повторяет сватовство. Здесь присутствуют все родственники жениха и невесты. Возможно, этот обычай привлечения широкого круга родственников с обеих сторон на рукобитие, на своды-пропой – древний пережиток общинно-родового строя. Значение его – чисто юридическое, желание коллективного свидетельства, серьезности намерений двух больших семейных коллективов оформить и доказать свое родство друг другу.

В дни сводов-пропоек стороны окончательно договаривались об условиях и дне свадьбы, определяли с мельчайшими подробностями весь ее ход, церемониал, оговаривали число приглашенных, расходы, подарки, приданое, ладку, которую делал жених (подвенечное платье и ботинки), то есть решали экономические вопросы свадьбы. Изменение этих условий после сводов не допускалось. 
Случаи расторжения сватовства после пропоек были крайне редки, их даже разбирал станичный суд с привлечением старейшин (уважаемых стариков) станицы. Пострадавшие, на которых отказ навлекал большой позор (дело даже могло дойти до «крови»), требовали дополнительную денежную компенсацию помимо заклада за понесенное «бесчестье».

В день сводов на невесту  надевали косник – повязку на голову из разноцветных лент; ее невеста носила до самой свадьбы. Своды были, таким образом, своего рода помолвкой, после которой девушка считалась невестой. 
От рукобития до свадьбы. Как только проходили пропойки, засватанная девушка официально объявлялась невестой. Теперь у нее часто устраивали вечерки, куда собирались и парни и девушки. На вечерах девушки, занимались рукоделием, помогая невесте доделывать приданое к свадьбе. Невеста вышивала жениху и свекру кисеты, золовкам – карманы. Парни угощали девушек сладостями, семечками, заводили танцы, песни, игры. На подобных вечерках пели разные песни – грустные и веселые, исторические и лирические. 
Период между сводами-пропойками и свадьбой – 4 – 6 недель. 
Канун свадьбы. За день до свадьбы в домах молодых пекли из пшеничной муки вытушкы (калачи), каравай, лежень и шиши (маленькие круглые хлебцы); разливали вино, затыкая бутылки колосьями пшеницы, ржи, ячменя, овса, проса (чтобы нечистая сила не забралась) и перевязывали их розовыми лентами. 
Все эти приготовления назывались «липыть шишки». Собственно шишек пекли очень много, так как их подносили каждому, кого приглашали на свадьбу, и во время одаривания молодых, и в знак благодарности за подарки. У жениха в доме пекли большой пирог с начинкой (лежень), в середину которого запекали монету на счастье. Его должны были подавать в конце свадебного пира, причем серединку пирога сохраняли для молодых. Особое значение имело изготовление свадебного каравая. Для этого в доме невесты собирались замужние женщины; старались позвать таких, у которых была дружная хорошая семья и работящий муж. Женщины работали и пели каравайные песни. 
Каравай богато украшали шишками из теста (наподобие еловых и сосновых шишек), птичками-жаворонками, солнцем, месяцем; на нем ставили гильце-вильце (ветку дерева или пучок травы, перевязанные красной лентой). 
Удачный и красивый каравай предвещал хорошую жизнь молодым. Он считался символом счастья и плодородия в новой семье. Готовый каравай ставили в красный угол, откуда подруги невесты накануне венчания торжественно переносили его в дом жениха. Наличие хлебных обрядов и «хлебных» песен, их главенствующее значение в свадебном ритуале – особенность южнорусской свадьбы, свадьбы типичных земледельцев-хлеборобов. Обряды эти широко распространены в Белоруссии, на Украине, юге России, Кубани, в Болгарии, Сербии. Девичник. В канун свадьбы у молодых устраивались вечеринки. В доме невесты и в доме жениха собирались подруги, товарищи. Невеста, повязав 2 – 3 подружкам платочками, отправляла их с подарками (кисеты, шитые бисером, платки, рубашки) для жениха и его родни. Жених угощал девушек вином, одаривал платочками и посылал невесте свадебный подарок: платье для венчания, туфли, украшения. Девушки с песнями возвращались назад. Жених между тем просил у родителей совета, кого выбрать дружкой, свахой и прочими свадебными чинами. Дружку назначали из холостых родственников жениха. Обычно это был веселый, разбитной парень. В помощь ему назначалась из женщин сваха. 
После таких предварительных церемоний в дом невесты посылали за рабочими (родственниками невесты), которые должны были вести жениха к невесте. У невесты прием родственников жениха проходил по обычаю: посадят, поднесут по 3 стакана вина, угостят закусками. Посланный вместе с рабочими возвращался к жениху. Подходя к дому, они пели: «На улице дождик...» и т. д. С шумом и весельем все врывались в комнату. Рабочих тотчас усаживали за стол и потчевали вином; при этом вели с ними такие разговоры, будто они и впрямь подряжались на работу в поле или виноградник.

Наконец, рабочие поднимались  из-за стола и объявляли: «Время идти на работу». Все выходили во двор. Жених  с товарищами, дружкою, свахой, рабочими с песнями, стрельбой и факелами отправлялись в дом невесты. Впереди  процессии шел жених с дружкою, за ним товарищи с рабочими, а  за мужчинами с песнями следовали  женщины: 
Позади несли ведро вина и закуску. Приближаясь ко двору невесты, молодежь запевала какую-нибудь веселую удалую песню, например «Ой вы сени, мои сени», и стреляла из ружей. В доме тотчас же закрывали на запоры все окна и двери. Подруги невесты в это время пели в комнате: 
Идите, бояре, 
Давно мы вас ждали... и т. д. 
Женщины со двора (женихова родня) отвечали: 
Как у ласкового тестя, 
Зять за воротами стоит... и т. д.89. 
Товарищи жениха затевали пляски (казачка, лезгинку). Дружка между тем не терял времени зря: он становился под окно невесты. 
– Пустите обогреться? 
– А вы что за люди? 
– Да мы купцы. Приехали и услыхали, что у вас есть «товар». 
– Есть «товар», есть. Что ж, войдите, посмотрите, разрешали из дома. Дружка, сваха и другие родственники жениха входили в комнату, ласково здоровались с хозяевами, а те с пришедшими: 
– Здорово, сваточки! Здорово себе живете! 
– Слава богу, сваты... и т. д. 
Жених с товарищами в это время оставался во дворе и там продолжались веселье, песни, пляски. 
Дружка вносил ведро вина, а сваха – закуску. Перекрестившись, они спрашивали: «Ходят ли грешные в рай?». Родственники невесты отвечали: «Ходят, да носят». «И мы несем!» – весело и разом говорили дружка со свахой, указывая на вино и закуску: «Позвольте хлеб-соль на стол поставить, гостей угостить?». 
Получив разрешение, дружка брал поднос со стаканами и трижды обносил всех собравшихся вином, начиная с родственников невесты. За ним шла сваха, цеповала каждого сваточка и вручала по шишке, что означало приглашение на сивадьбу. 
Покончив с этим, дружка снова заводил газговор о «товаре»: 
– Так как же насчет «товару»? Купец у нас тут есть, он бы купил. Посмотреть ему «товар» надо. 
– Да, уж нужно вперед посмотреть, каков ваш купец. Может у него и денег нет, проходимец какой-нибудь. 
Дружка, как мог, принимался разуверять сваточков, расхваливал жениха и те позволяли: «Вводи»! Когда жениха вводили, он кланялся на все четыре стороны, крестился, здоровался. Начинались долгие шуточные расспросы: кто, да откуда, имеет ли деньги, зачем пожаловал и т. п. Чаще за жениха отвечал дружка. Наконец, сваты решали, что купец ничего, подойдет, и посылали «за товаром». В комнату подруги вводили невесту и ставили ее рядом с женихом. Все дружно начинали расхваливать «товар». Дружка передавал жениху поднос с 2 стаканами вина. Все затихали и начиналось дарение. Жених клал на поднос деньги (не более рубля) и передавал невесте, невеста пригубливала вино и забирала деньги. Ей отправляли другой поднос со стаканами. Она клала на поднос носовой платок и протягивала жениху, тот выпивал стакан вина, забирал платок и кидался ловить невесту, которая, быстро отдав кому-нибудь поднос, старалась убежать и спрятаться ' среди подруг, помогавших ей в этом, однако жених все равно настигал невесту и целовал при всех. Женщины и подруги невесты подхватывали песню: 
Как тебе да, Катенька, не стыдно, 
Чужого ты детинушку целуешь, 
Целовала, миловала, взяла за руку, повела... и т. д. 
Под эту песню жених и невеста шли в соседнюю комнату, за ними молодежь, и начиналась вечеринка. В конце вечеринки на ужин оставались самые близкие друзья и подруги молодых. Жених угощал их вином, а невеста – ужином. Потом жених с товарищами уходил, а девушки оставались ночевать. В станице Калиновской оставались ночевать и парни. В станицах Прохладной, Ассиновской после девичника невеста с подругами шла к будущей свекрови «есть мед». Им подавали пироги, картошку и обязательно курятину (употребление в свадебных кушаньях славян курятины А. Смирнов считал остатком каких-то древних обрядов, в которых курица магически связывалась с огнем).