Издания Н.М. Карамзина

Содержание

Введение…………………………………………………………………….2

1. История создания Московского журнала………………………………....3
2. Московский журнал (содержание, идеи)………………………………….7
3. Альманахи «Аглая» и «Аониды»………………………………………....13

Заключение…………………………………………………………………15

Список литературы………………………………………………………...16

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Н.М. Карамзин, относившийся к литературе XIX века, оказал огромное влияние на современников.

Стоит заметить, что XIX век – важная страница в истории русской публицистики, в эту эпоху работали такие одаренные русские критики, публицисты, издатели, как Н. А. Полевой, А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. А. Некрасов, Н. Г. Чернышевский, А. Н. Добролюбов, М. Е. Салтыков-Щедрин, Ф. М. Достоевский и другие. Наряду с этими выдающимися именами стоит имя Н.М. Карамзина – не только  выдающийся историк и крупнейший русский литератор эпохи сентиментализма, но и публицист.

«Московский журнал» для Карамзина был дебютным изданием, первым русским литературным журналом, который сразу принес его издателю славу литератора

Цель данной работы – определить, какое место в жизни и творчестве Карамзина занимал труд над «Московским журналом».

В работе будет рассмотрено, в какой период своей жизни решил Н.М. Карамзин приступить к работе над этим изданием, какие предпосылки служили мотивом к действию. Также будет интересно узнать, какие именно идеи Карамзин пытался донести до общественности, и какие произведения он публиковал в своем издании.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. История создания Московского журнала

 

В журналистику Карамзин вошел, участвуя в одном изданий  Н. И. Новикова– в журнале «Детское чтение для сердца и разума» – в 1785–1788 гг., где выступал в качестве переводчика. 

Началу выпуска «Московского журнала» предшествовали заграничные путешествия Карамзина.

В 1789–1790 гг., он провел восемнадцать месяцев за границей, посетил Германию, Швейцарию, Францию, Англию, в которых он посетил Иммануила Канта в Кёнигсберге, был в Париже во время великой французской революции. В результате этой поездки были написаны знаменитые «Письма русского путешественника», публикация которых сразу же сделала Карамзина известным литератором.

На путешествие Карамзин смотрел не только как на возможность приобрести новый опыт и ценные знания о заграничной культуре, но и как на источник актуальной информации. Только поняв, чем живет и дышит передовое западное общество, начинающий автор и журналист мог понять, как ему просвещать отечественных читателей.

При внимательном прочтении «Писем» становится очевидно, какое большое количество задач ставил перед собой автор во время поездки. С одной стороны, он, как праздный турист, во время пребывания в том или ином городе посещает основные достопримечательности, театры, знакомится с местным обществом. Разумеется, описания содержат большое количество интересных сведений, т.к. Карамзин привлекал множество дополнительных источников, чтобы не только развлекать читателя, но и просвещать его, а также отличаются изящным стилем, а рассказы путешественника о спектаклях очень напоминают рецензии, впоследствии публиковавшиеся на страницах «Московского журнала».

Однако многое отличало путешественника Карамзина от рядовых соотечественников, посещавших европейские столицы. Во-первых, значительный интерес Карамзин проявлял к западным периодическим изданиям. В Лозанне путешественник вместе с ученым-натуралистом Левадом был в «Кафе литерэр» (Cafe Littéraire), «…где можно читать французские, английские и немецкие журналы. Я намерен часто посещать этот кофейный дом, пока буду в Лозанне»1, − добавляет автор. В Париже, рассказывая о том, «как можно весело проводить время и тратить не много денег», путешественник вновь говорит о чтении журналов и газет, «где всегда найдешь что-нибудь занимательное, жалкое, смешное»2. Подобные замечания определяют круг увлечений и интересов путешественника, выдают в нем не только пытливость и любопытство, но и желание глубоко вникнуть в жизнь города и страны, ознакомиться с передовыми идеями Европы и в дальнейшем донести их до сведения соотечественников. Интерес к иностранным изданиям для Карамзина, вынашивавшего замысел своего журнала, означал и то, что он присматривался к западным образцам, отдавая предпочтение лучшим из лучших.

Безусловно, интерес Карамзина к западным изданиям не исчерпывается знакомством с немецкими журналами и издательствами. В «Письмах русского путешественника» речь заходит и об известном английском журнале «Зритель», издававшемся Джозефом Аддисоном и Ричардом Стилом. В «Письмах» путешественник во время пребывания в Лозанне упоминает об оде Аддисона, там опубликованной, демонстрируя знакомство с содержанием журнала. «Зритель», как и другие издания Аддисона и Стила, брали за образец «моральные» немецкие журналы – и Карамзин вслед за ними. Конечно, «Зритель» нельзя в современном смысле назвать «журналом», так как он выходил в виде листков небольшого объема. Тем не менее Карамзин неизбежно вдохновлялся примером трудолюбивых журналистов Аддисона и Стила: в годы работы над «Московским журналом» ему приходилось неоднократно заполнять изрядный объем выпусков практически в одиночку.

Однако направление «Зрителя» во многом созвучно идеям Карамзина, реализованным в «Письмах» и в дальнейшем при издании «Московского журнала». Журналы Аддисона и Стила «во многом связаны с литературными традициями классицизма», однако в их прозаических эссе уже угадывались черты просветительского реализма. Кроме того, издатели «Зрителя» неоднократно подчеркивали большую воспитательную роль литературы, что не могло не привлечь Карамзина, который всегда придерживался тех же взглядов.

Наконец, нельзя обойти вниманием французскую прессу, за которой также следил Карамзин, ведь именно в Париже в 1789-1790 гг. происходили события, впоследствии в корне изменившие ход европейской истории, а журналы являлись отражением настроений той интересной эпохи.

«Французский Меркурий» (Mercure de France) появился во Франции еще в 1672 г., однако до 1724 г. выходил под названием «Галантный вестник» (Mercure galant). Первоначальное название больше соответствовало характеру издания, которое пыталось сочетать научно-популярную и развлекательную журналистику

Между «Французским Меркурием» и «Московским журналом» Карамзина мало общего, однако упомянул о нем путешественник не случайно. В свой журнал Карамзин стремился внести такое же разнообразие, какое было во французском ежемесячнике, но сохраняя индивидуальность и учитывая требования времени.

Однако влияние на Карамзина французской прессы и, в том числе, упомянутого «Французского Меркурия» очевидно: журнал задавал тон эпохе, развивал общество, пусть и развлекая «скандалами, интригами, расследованиями». Перед глазами читателя проходила полная событий и волнений жизнь – и все только на страницах издания. Начинающего издателя, путешествующего по Европе, не могла не восхищать эта способность периодических изданий будить яркие эмоции – и в «Московском журнале» он стремился достичь те же цели.

Поездка в Европу стала для Карамзина источником исключительных знаний, которые он смог впоследствии разумно и талантливо применить. Путешествие для него, как и для любого образованного и любознательного человека, не стало праздным времяпрепровождением, а обернулось экспедицией в различные страны и культуры, из которых будущий издатель почерпнул богатые впечатления и необходимую информацию. Безусловно, на путешественника влияли не только встречи с представителями духовной элиты и чтение популярных газет и журналов. Были и другие встречи: с писателями Клейстом, Лафатером, Виландом, Гердером и многими видными учеными и культурными деятелями. Путешественник посещал театры в крупнейших европейских столицах, наблюдал кипучую жизнь парижских кафе, в которых революции совершались за одной только чашкой крепкого кофе – и все это накладывало отпечаток на его систему ценностей, создавало новую картину мира, которой он впоследствии делился с читателями.

По конкретным примерам легко воспроизвести круг чтения и интересов Карамзина в годы путешествия, так как на их основании можно сделать наиболее верные выводы о том, какой журнал хотел создать Карамзин. Издания, упомянутые выше, словно детали мозаики, из которых издатель сложил свой новый, аутентичный продукт. И главное достоинство журнала не в том, что Карамзин брал лучшие образцы европейской журналистики, – при выборе он всегда руководствовался личным вкусом, и поэтому «Московский журнал» имеет такой характерный отпечаток его личности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Московский журнал (содержание, идеи)

 

С января 1791 по декабрь 1792 г. Карамзин издавал «Московский журнал», в котором напечатал ряд своих сочинений и произведения Державина, Дмитриева, Львова, Нелединского-Мелецкого и др. Журнал выходил ежемесячно, собрал триста подписчиков и в 1801–1803 гг. был полностью переиздан Карамзиным, интерес к нему продолжал сохраняться.

Для того, чтобы издавать журнал, надо было организовать подписку, рассчитать финансовые средства, договориться с типографиями, выбирать шрифты, подбирать и заказывать виньеты, вести переписку с авторами, подбирать материалы, переводить и писать, писать, писать… Достаточно посмотреть на дошедшие до нас корректуры, правленные рукой Карамзина, чтобы убедиться, что все стороны профессионального труда делались им con amore.

Как тип журнала «Московский журнал» глубоко двойственен. И двойственность эта — отражение двойной задачи, которую ставил перед своим изданием Карамзин. Слово «журнал» (от французского journal — «ежедневник», от корня jour — день) имело два значения. Одно, как и во французском языке, сохраняло семантику ежедневных записей и значило то же, что «дневник». Другое, означая во французском языке газету, пережило сдвиг значения и сделалось названием периодического издания журнального типа. Карамзин и его современники употребляли это слово в обоих значениях. «Московский журнал» как бы старался соответствовать обоим смыслам своего названия. С одной стороны, издание как бы представляло московский дневник издателя, намекая на то, что ему предшествовал другой — заграничный. Конечно, в издании сотрудничали и другие авторы, и их участие подчеркивалось как способ привлечь «субскрибентов» (подписчиков). Однако перу издателя принадлежало 9/10 материалов, и это, в сочетании с нескрываемым личным тоном редакционных материалов, придавало всему журналу характер лирического единства. С другой стороны, журнал явно ориентировался на читателя и совсем не был изданием «для немногих». Стремление замкнуться в небольшом круге избранных было принципиально чуждо Карамзину-журналисту.

В «Московском журнале», ссылаясь на опыт иностранных периодических изданий, Карамзин ввел четкое дробление материалов по отделам, расположив их следующим порядком: «русские сочинения в стихах и прозе, разные небольшие иностранные сочинения в чистых переводах, критические рассматривания русских книг, известия о театральных пьесах, описания разных происшествий и анекдоты, а особенно из жизни славных новых писателей». Так бы ли названы эти отделы в объявлении о выходе журнала и в таком виде они появлялись на страницах его книжек.

Приглашая читателей к сотрудничеству, Карамзин предупреждал о том, что будет принимать «все хорошее и согласное» с планом его издания, «в который не входят только теологические, мистические, слишком ученые, педантические и сухие пьесы». На публикацию должно рассчитывать также лишь то, «что в благоустроенном государстве может быть напечатано с указного дозволения». Это значило, во-первых, что свой журнал Карамзин желал избавить от масонских материалов религиозно-нравоучительного свойства, – он отошел от прежних друзей и московские масоны сразу поняли это, – а во-вторых, что журнал не станет касаться политических вопросов и что ему будет не тесно в цензурных рамках.

Свое отмежевание как от масонов, так и от их гонителей Карамзин проводил в журнале осторожно, но упорно. При этом, проявляя умную тактичность, Карамзин дал представленным в выгодном свете героям заботы, которые, будучи характерными для масонов, занимали одновременно и всю философию ХVIII века в целом, и этим представил их не отщепенцами, а представителями века Просвещения. Это как бы и объясняло его с ними солидарность, и затрудняло официальную критику их интересов.

Публикация стихотворения «Странные люди» было смелой и одновременно тактически продуманной акцией в защиту вчерашних наставников от преследований. В то время Карамзин был уже далек от масонства. Нельзя согласиться с мнением В. В. Виноградова, писавшего: «Изучение «Московского журнала» (1791–1792) Карамзина приводит к выводу, что этот журнал в основном был органом группы масонов-отщепенцев во главе с Карамзиным и примкнувших к ним деятелей русской литературы — Г. Р. Державина, И. И. Дмитриева и др.».3 Связь Карамзина с масонской средой в это время была довольно близкой; основные сотрудники «Московского журнала», как уже было указано выше, принадлежали к масонству или тяготели к нему. Главный же вопрос — это позиция самого Карамзина, которая была весьма далека от масонской.

Также важным нововведением в журнале Карамзина явились отделы библиографии и театральных рецензий. До него рецензии и отзывы о книгах и пьесах были редкими гостями в русских журналах, среди которых исключением являлись только «Санкт-Петербургские ученые ведомости» Н.И. Новикова, специальный библиографический журнал, правда, существовавший очень недолго. Таким образом, «Московский журнал» оставил за собой видное место в истории русской литературной и театральной критики, ранними образцами которой были рецензии самого Карамзина.