Литературно-мировоззренческие особенности творчества У. Голдинга

4) Антиутопия - в художественной литературе и в общественной мысли такие представления о будущем, которые в противоположность утопии отрицают возможность построения совершенного общества и предрекают, что любые попытки воплотить в жизнь такое общество неизбежно ведут к катастрофическим последствиям [Ивин, 2004].

5) Антиутопия –                                                                                                           Автор выделяет наиболее опасные, с точки зрения авторов, общественные тенденции [Фролова, 1987, 22].

6) Антиутопия – идейное течение современной обществ, мысли, которое в противоположность утопии ставит под сомнение возможность достижения социалистических идеалов и установления справедливого общества или строя [Энциклопедия социологии. 2009].

Как литературный жанр антиутопия сформировалася в XX веке. Этому способствовали многие внешние причины:

1) начало XX века характеризуется обычно как период бурных социально-политических и культурных катаклизмов;

2) становление жанра приходится на время Первой и Второй мировых войн, что повлияло на развитие экзистенциализма и, как следствие, развитие данного литературного жанра;

3) развитие тоталитарных  режимов (например, в СССР, Германии  и Италии);

4) в этот же период  начинается бурное развитие науки  и техники (например, развитие  военной техники в Германии  или становление космической  программы в СССР) [Шадурский, 2009].

Все вышеперечисленные факты  привели к настороженности в различных социальных слоях по отношению к техническому прогрессу и росту промышленности, способствующим созданию потребительского общества, сопровождается разочарованием в социалистической утопии, практически реализованной в СССР, и в демократическом государственном строе, обнаружившем свою неспособность быть подлинно гуманным.

Антиутопия XX века представлена литературами многих стран. Самые известные романы-антиутопии принадлежат английским авторам: Олдосу Хаксли «О дивный новый мир» (1932), Джорджу Оруэллу «1984» (1949). В России также развивался данный литературный жанр. Самой известной русской антиутопией стел роман Евгения Замятина «Мы» (1923). В Америке – повесть Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» (1953). Особым типом антиутопического романа стала книга Уильяма Голдинга «Повелитель мух» (1954).

Для понимания специфики  антиутопии прежде всего необходимо выявить архетипические признаки утопии. Трудно не согласиться с точкой зрения Т. Чернышевой, что возможности зарождения жанра антиутопии «содержались уже в классической утопии, поскольку критика реального, современного автору общества всегда была вторым планом в любой утопии» [Шандурский, 2009]. К ним обычно относят:

1) мечта народа о лучшей, справедливой жизни;

2) в утопиях был сформулирован  ряд положений, характерных для  современного социализма;

3) эксплуататорскому обществу, в основе которого лежит частная  собственность, противопоставляется  коммунистический строй;

4) основной принцип: «от  каждого по его способностям, каждому по потребностям»;

5) часто происходит идеализация  «добрых дикарей» в литературных  произведениях этого жанра, которые  не понимали частной собственности  и не знали слов «мое» и  «твое» [Тимофеев, 1974, 429];

6) представления о «золотом  веке»;

7) прямая или косвенная  критика существующего политического  строя [Фролова, 1987, 499]

Как мы видим, отдельные темы, приемы, присущие жанру антиутопии, мы встречаем в мировой утопической литературе предшествующих эпох. В ходе исторического развития общества, с одной стороны, и жанра утопии, с другой стороны, отмечается накопление негативных элементов в утопической литературе, что и приводит к их обособлению в рамках жанра антиутопии. Например, в антиутопиях обычно развенчиваются положения о «золотом веке», которого можно добиться только благодаря построению особого (социалистического) типа общества; или доказывается авторами нежизнеспособность принципа «от каждого по его способностям, каждому по потребностям». Мечта народа о лучшей или справедливой жизни также оказывается несостоятельной. Но тем не менее, антиутопия перенимает и модифицирует специфику критики уже существующего политического (или социального строя) [Гинзбург, 2002].

Стоит отметить, что местом действия антиутопических проектов выступает замкнутое пространство, бесчеловечное внутри. Проникновение внутрь или выход из такого мира является затруднительным, как и едва возможны любые попытки реформирования. Нормы и догмы разумного до абсурда государства становятся более прочными и непоколебимыми на неприступной территории. В литературной антиутопии выражено пессимистическое отношение к гиперрационально структурированным общественным системам. Как отмечает О. Сабинина, «традиционное утопическое изображение счастливого идеального общества сменяется в антиутопии убедительным показом того, как идеал в действительности полностью перерождается и превращается в свою противоположность - тоталитарный строй» [Филюшкина, 1988]

Как писал М.М. Бахтин: «Принципиальная разница между классическим карнавалом и псевдо-карнавалом, порожденным тоталитарной эпохой, в том, что основа карнавала - амбивалентный смех (то есть смех, содержащий в себе как экзистенциальный страх, так и освобождение от страха посредством его осмеяния), основа псевдо-карнавала - абсолютный страх» [Бахтин, 1975]. Это высказывание М.М. Бахтина наиболее ярко иллюстрирует взаимосвязь между утопией и антиутопией. Наиболее приемлемым в этой связи нам представляется понимание «антиутопии» либо как пародии на жанр (иногда содержащей гротеск или сатирическую направленность) утопии, либо на утопическую идею в целом [Шадурский, 2009].

К субжанровым разновидностям литературной антиутопии, в которых также осуществляется ревизия утопического миромоделирования, принадлежат квазиутопия, дистопия и какотопия:

1) Квазиутопическая реальность возводится вокруг утопической модели мира, экзистенциальная несостоятельность которой доказывается авторами зачастую иронически. Как утверждает Б. Ланин, «устремленность утопий-антиутопий к постановке прежде всего социальных проблем порождает такое их качество, как экстенсивность. Перед читателем разворачиваются проспекты с изображением самых различных сторон будущего...». С целью создания эффекта псевдокарнавала квазиутопия оперирует средствами сатиры (пародия, гротеск) и фантастики, убедительное подтверждение чему можно найти в романах А. Платонова («Чевенгур»), А. Франса («Остров пингвинов»), М. Фрейна («Очень частная жизнь»), Дж. Балларда («Бетонный остров»), Л. Петрушевской («Новые робинзоны») и т.д.

2) В основании художественного мира дистопии лежит модель «идеально плохого общества». С позиций А. Чамеева, дистопия «облекается в формы самой жизни, дабы подчеркнуть угрозу, исходящую от «дурного утопизма». Дистопия ориентирована на жизнеподобие, максимально использует материал действительной жизни». Дистопическое мышление продуктивно взаимодействует с жанровыми структурами психологических и философских романов, свидетельство чему - произведения Джорджа Оруэлла («1984»), У. Голдинга («Повелитель мух») и т.д.

3) Какатопия отличается от квазиутопии и дистопии встроенным в ее сюжетную канву мотивом катастрофы. Мировая война, ядерный взрыв и другие глобальные катаклизмы - это те потрясения, которые приводят вымышленный мир в состояние, пригодное для художественного эксперимента. Среди какатопий особого внимания заслуживают книги К. Эмиса («Перестройка»), Р. Мерля («Мальвиль»), А. Адамовича («Последняя пастораль»), Т. Толстой («Кысь») и т.д. [Шадурский, 2009, 81]

Вера в силу и непобедимость  разума, руководствуясь которым человечество построит гармоничное общество, способное удовлетворить материальные потребности каждого и в конечном итоге осчастливить всех, превратилась в утопию. Антиутопия, в свою очередь, зачастую рассматривает науку и технику несколько негативно. Наука рассматривается не как сила, способная решить проблемы человечества, построить идеальное общество, а как нечто враждебное культуре, как средство порабощения человека [Фролова, 1987, 500].  Таким образом, социальная справедливость по-прежнему остается недостижимым идеалом. Поэтому распространившиеся неудачные социальные эксперименты лишь способствовали росту числа литературных произведений, диаметрально противоположных утопии, - росту литературы антиутопической, базирующейся на тех же основах, что и литература утопическая.

Можно выделить следующие  приемы, используемые авторами утопий и выступающие жанрообразующими признаками:

1) замкнутость пространства, в котором происходит все действие;

2) ограниченность места  действия;

3) дидактичность (автор  пытается донести до читателей  особый урок);

4) акцентирование на общественном начале, а не на личном;

5) обобщенность в структурировании реальности [Кожевников, 1987]. 

В центре утопии (являясь главенствующим образом литературного произведения) – государственное устройство (социалистическое или коммунистическое), а в антиутопии - человек, этим устройством обезличенный. Направленная против тоталитарного государства, строя в защиту человека, антиутопия анализирует искажения, которые претерпевает личность, подавленная технократией и тоталитарной властью. Деформация личности обычно начинается с детства, с искажения человеческой природы. 

В целом, анализ утопического и антиутопического текста позволяет  выделить объединяющие их черты:

1) оригинальная экспозиция. Читателю с первых строк представлено описание природы острова или страны с особым тоталитарным строем, после чего он погружается в повседневную действительность утопического или антиутопического государства. Это необходимый художественный прием, поскольку он предполагает создание особого мира или реальности: замкнутого, но тем не менее объемного и яркого;

2) смешение различных стилей. В антиутопии У. Голдинга «Повелитель мух» рассказчиками являются главные участники происходящего на острове; авторскую точку зрения на происходящее выявить трудно, что и привело к различным трактовкам и интерпретациям романа. Тот же самый эффект можно наблюдать и в других антиутопиях. Например. В романе Рэя Бредбери  «451 градус по Фаренгейту» повествование ведется от лица главного героя;

3) использование исторических фактов и культурных ассоциаций. Утопия претендует на изображение реально существующего государства; антиутопия имеет глубокие корни в реальности. Например, Дж. Оруэлл в романе «1984» дает прямые отсылки на реально существующие страны: Англию и Германию. В романе Е. Замятина «Мы» ярко прослеживаются культурные реалии СССР. А у Олдоса Хаксли почти  прямо описана Америка тех лет [Филюшкина, 1988].

Одним из самых парадоксальных элементов жанров является то, что в "идеальном" утопическом обществе жизнь является неприемлемой по моральным соображениям (вступают в противоречия с установившимися в культуре моральными ценностями и оценками), а несовершенное, но реальное общество в антиутопии обладает рядом преимуществ (например, описанный почти во всех антиутопиях развитый научно-технический прогресс, который как минимум упрощает жизнь человека в произведении). До сих пор «Повелитель мух» рассматривался в отечественном литературоведении как философско-аллегорический роман, как фантастический роман, либо как роман-притча. Нередко исследователи творчества У. Голдинга ограничиваются констатацией факта противоречивости взглядов и творческого метода романиста, преувеличивая критический пафос в мировоззрении писателя как разоблачителя рационалистического начала в человеке [Днепров, 1970].

Как антиутопия роман Голдинга «Повелитель мух» в отечественном, да и в зарубежном, литературоведении еще не рассматривался. Тот факт, что роман написан в жанре антиутопии, лишь кратко упомянут в работе В.А. Лукова; Н.П. Михальская и Г.В. Аникин относят данное произведение к жанру философско-аллегорического романа, они же определяют его форму как роман-предупреждение.

Основным жанровым признаком  антиутопии является художественная репрезентация  антиномии двух миров: реального  — как злого и ужасающего, и  альтернативного - идеального как благого, доброго. В антиутопических романах  всегда присутствует проблема экзистенциального  выбора, совершаемого главным героем произведения, ибо в любой антиутопии сохраняется установка на идеал. С обострением трагичности мироощущения европейского человека внутри жанра  происходят неизбежные трансформации, и антиутопическая составляющая в первой половине XX века становится доминирующей [Елистратова, 1970, 212].

«Повелитель мух» У. Голдинга - роман, характерный для эпохи ядерной угрозы; его отличает особое внимание к внутреннему миру человека в контексте кризиса цивилизации, к сложившейся ситуации нравственного выбора в условиях девальвации моральных ценностей. Роман занимает особое место среди множества мрачных, безысходных антиутопий, современных апокалипсических видений, романов - изоляций, антиробинзонад (Дж. Оруэлл «Скотный двор», О. Хаксли «О дивный новый мир»). Антиутопический роман «Повелитель мух» построен по следующему принципу: читателя вводят в воображаемое общество и предлагают ему лично убедиться в том, какая кошмарная жизнь ожидала бы его, будь проекты утопистов реализованы на практике. Личность в антиутопическом обществе Голдинга практически разрушена. Эволюционирует несвобода человека. Одним из жанрообразующих признаков является и то, что антиутопия — персоналистична, так как окружающий мир познается через чувства и мысли героя. Антиутопия приводит к заключению, что потребность человека к росту, творчеству, изменению является универсальной, она призвана способствовать историческому самопознанию. Регресс мира антиутопии приводит к деградации личности, отсутствию стремления к литературе и искусству. Отсутствие культуры в целом ведет к саморазрушению личности.  «Повелитель мух» наглядно демонстрирует социально-этические и политические формы проявления антиутопического конфликта. По мнению писателя, изначальная дисгармония человеческой природы, трагически усугубленная развитием цивилизации, порождает такие явления, как тоталитаризм. В романе представления о власти ассоциируются с подавлением и уничтожением инакомыслящих (охотники во главе с Джеком). Трагическая двойственность человеческой природы, приводит к слабости, обреченности, отсутствию взаимопонимания (Ральф, Хрюша, Саймон). Одной из антиутопических черт романа Голдинга является то, что в нем противопоставлены два мира - тоталитарный и естественный. Свободный мир постепенно сужается, тоталитарный мир поглощает его в прогрессии. В «Повелителе мух» Голдинг пародирует буржуазно-идиллическую литературу викторианской эпохи («Коралловый остров» P.M. Баллаптайна, 1858). Писатель отвергает идею исключительности нации, представление об англичанах как единственных миссионерах прогресса и христианской морали. Он не придерживается точки зрения о поступательности прогресса, игнорирующего сложность человеческой природы и делающего ставки либо на разумное изменение общества, либо на эволюцию науки и техники [Елистратова, 1970, 327].